— Ему что, обязательно это знать? Ксан, мне по большому счёту на него уже плевать. Просто не хочу, чтоб он своими выходками тебе и мелкой жизнь усложнял. Наверняка ведь так и продолжает бухтеть про «жизнь не по средствам», про «нам не нужно подачек от Всеволода», про… да много про что примерно одного направления и схожего репертуара.

Смущается. Не привыкнет, что мои с братцем отношения, и так ни разу не близкие, за последнее время сошли на ноль и даже заметно в отрицательную сторону переместились.

— Я не умею врать.

— Этим и очаровательна… помимо многого иного. Ладно, бес с ним, я ему не нянька и не духовный наставник. Просто держи меня в курсе и если ситуация ещё сильнее ухудшится — буду принимать меры. Серьёзные такие.

— Куда уж ещё! — поёжилась девушка. — И так словно чужие люди, как соседи по коммуналке. Он даже из моей кровати в зал… Ой.

— Понимаю, тут личное. К сожалению, ситуации всегда есть куда ухудшаться. Да и в худшую сторону она смещается куда как легче, нежели в хорошую.

— Любишь ты… подбодрить, Сева.

— Так ведь любя, — слегка приобнимаю Ксану, но без какого-либо сексуального подтекста. Не рассматриваю её в этом плане и всё тут. — И да, завтра-послезавтра непременно тебе телефон прикупить надо, чтоб всегда на связи была. случись что.

— Но…

— И без возражений. Можешь по трубке вообще никуда не звонить, но случаи то разные бывают. Только носи в сумочке, а то, сама понимаешь, местная шпана с пояса срывать любит с женщин всё красивое и дорогое на вид. Им, конечно. после этого ноги-руки с корнем вырвут, но на кой тебе стресс нехилый испытывать?

— Всё, я уже пошли. Оля ждёт, её надо дома будет мыть, кормить…

— Помимо конфет и мороженого, да?

Отмахнулась и поцокала каблуками по лестничным ступеням. Скрылась, как частенько дамы и делают, когда хотят прервать нежелательный или смущающий их разговор. Ничего, всё нормально, это в порядке вещей. Закрываю за девушкой дверь и возвращаюсь в зал. О, диванчик, мягонький и уютный. И спящая на нем кошка, теперь уже получившая имя, перебирающая во сне лапками и что-то «говорящая». Урчания, взмяукивание. Снится что-то хвостатой и не факт, что приятное. А если её нежно так погладить, успокаивая? Ага, хорошо, есть контакт и результат. Звуки почти прекращаются. Остаётся лишь помуркивание, да и лапами дёргать перестала. Ложусь рядом, попутно прихватывая с полки детектив. Чейз… Читал уже, но давно, так что можно вновь перелистать, расслабить поднапрягшийся от дел разных мозг. Немного отвлекусь, ну а потом… Потом вновь к планированию дальнейших наших действий, особенно с учетом полученной от Степа и не только информации. Похоже, криминальная война в городе заканчиваться не спешит, заново разгораясь.

Кардан с Рыжим теперь её движущая сила? Хм, скорее просто инициаторы, потому как слишком многое будет зависеть от того, как менты на это реагировать станут. Они, конечно, чисто в теории должны одинаково ревностно бороться со всем криминалом, но вот не верю я в это и всё тут. Это не эмоции, это знания прошлого, причём вполне себе обширные, далеко не всем доступные. Плюс умение мыслить и делать вывод, исходя из имеющихся фактов. Посмотрим, каков будет следующий ход в этой партии. Не шахматной, ведь число участников тут гораздо больше, чем два. Но и поменее десятка будет. Пока что меньше, ведь жизнь порой замысловато шуткует.

Интерлюдия

Казино «Олимп» за всю свою не столь долгую историю много чего успело повидать внутри стен и снаружи. И речь сейчас вовсе не о многочисленных скандалах, криках проигравшихся игроков, попытках откровенного мордобоя. Это всё так, мелочи бытия, особого внимания не заслуживающие. Куда как более чувствительными и запоминающимися для клиентов и хозяев событиями были попытки стрельбы теми самыми недовольными клиентами. В первые месяцы, поскольку потом спохватившиеся неслабым оттоком части прибыльных посетителей Кардан с Рыжим тут же ввели важные коррективы. Какие именно? Металлоискатели на входе и изъятие оружия у основной массы его носителей. У основной, поскольку у особо важных и авторитетных гостей стволы изымать себе дороже выходило. Подобное могли счесть в лучшем случае за попытку оскорбления, ну а в худшем — за подготовку нападения.

Вот и приходилось поддерживать баланс, стремясь и постоянных носителей оружия не оттолкнуть, и в то же самое время не пугать более мирную часть клиентуры, приходящую исключительно поиграть в спокойной и безопасной обстановке. К слову сказать, именно в «Олимпе» это дошло до владельцев раньше прочих. Отсюда и прибыли, которые лишь росли и падать особо не собирались, даже когда всплывал очередной конкурент. Из тех, кого просто так не придавить по причине поддерживающих бизнес стволов и рук, что их сжимают.

Стрельбы стрельбе рознь. Одно дело отсечь большую часть выстрелов, случающихся в результате эксцессов отдельных клиентов или их небольших групп. Совсем иное — защищать прибыльное предприятие от полноценных налётов. Налёты, к слову сказать, ставили перед собой целью вовсе не снять выручку — она хоть и вывозилась каждые сутки, но была не столь большой, чтоб из-за неё всерьёз рубиться — а распугать клиентов, напакостить бизнесу как таковому. С чьей стороны следовали атаки? Как правило, прямых конкурентов, что и сами владели игорными заведениями Новиграда, лелея мечту стать монополистами. И если с одними ещё получалось договорить о недопустимости такого вот вредящего всем сторонам противостояния, то другие в принципе не желали понимать логичных доводов на правильном русском языке. Не исключено, что по причине крайне слабого этим языком владения. Равно как и неприятия принципов, лежащих в основе европейской цивилизации. Собственно, с такими вот представителями хомо антисапиенс Кардан и особенно рыжий любые переговоры старались свести к минимуму, предпочитая огонь на поражение из всех стволов. Желательно автоматических.

Ну и ещё одна угроза была, от которой так просто отстреляться не получалось. Официальные власти. Речь тут шла вовсе не о налоговиках, пожарной инспекции и прочей падкой на взятки шушеры. Эти откровенно боялись вымогать деньги у тех, кто вполне мог избить, а тои банально пристрелить обнаглевшего сверх меры чинушу. Дескать, куда дешевле обойдётся, нежели платить, компенсируя мифические нарушения.

О нет, не эти чинуши, в коих опасности было не больше, чем в хомячке или там кролике. Речь шла об иных… о ментах и близких к ним. Служители порядка могли ворваться средь бела дня, пустив впереди ОМОН, который привык сперва прикладом в лицо и пулей куда придётся, а уж потом разбираться, нужно ли оно вообще было и если да, то в какой степени. Стрелять же в ответ… неразумно. Тут не страх перед властью, не некая мифическая неприкосновенность погононосителей — тут к уркам обыкновенным, которые действительно всеми силами старались подчиняться требованием милиции в таких и не только ситуациях — а именно что оценка последствий для того места, куда они врывались.

Во-первых, несоответствие подготовленности охраны и собственно омоновцев. Первые были вооружены лёгким стрелковым, обычно не носили броников и тем более касок-сфер, про тяжёлое вооружение и говорить не приходилось. Отсюда следовало, что потери обещались быть огромными, в то время как у другой стороны они будут гораздо меньше. Плюс озлобленность сопротивлением, ранами, возможными смертями, что вызовет не просто огонь, а на поражение и с добиванием всех подряд. Были несколько таких случаев на всё ещё необъятных просторах страны, потому было с чем сравнивать, что изучить как следует. Братва понимала, что с этим противником если и хлестаться, то не в столь невыгодных для себя условиях. Вот в других — совсем иное дело.

Во-вторых, имелось понимание — скованные определёнными инструкциями омоновцы не могут так вот взять и с ходу начать палить во все стороны. Максимум прикладами, в наручники и на пол автозака, после чего в камеры предварительного заключения. Там немного подождать, после чего появлялся адвокат и… не советские времена, когда на свои же собственные законы власти изволили плевать постоянно и смачно. Опасность тут состояла лишь в том небольшом промежутке, во время которого арестованные находились в камерах. Точнее сказать, в каких именно и с кем именно. Пышущие злобой или крутящие какие-то свои комбинации менты могли подсадить прикормленных ими урок, последствия чего бывали разные. Ох как сильно бывали! Потому адвокаты, заранее оплаченные самым щедрым образом, рвались к подзащитным на всех парах, понимая, что промедление действительно могло быть смерти подобно. Впрочем, это уже несколько иное, хотя и весьма важное.

В-третьих же — опасения за собственно бизнес. Вот начать палить в «Олимпе» или ином казино, устроить полноценную бойню не абы с кем, а с властями. Что тогда? Вот тогда даже заметно ослабевшие городские и областные власти поднимут вселенский хай, запрашивая из столицы не то дополнительные полномочия, не то карт-бланш на совсем уж серьёзные действия. Как оно в итоге выйдет — бес его знает, но гарантированно и выручка резко упадет, и проблемы от тех же налоговиков станут куда как серьёзнее, да и вообще могут место закрыть на временной или постоянной основе. Потому нет, братва реально берегла свои особо доходные заведения, порой тактически отступая, чтобы не проиграть стратегически.

Так поступали умные и относительно расчетливые, умеющие смотреть в будущее подальше собственного носа. Кардан и особенно Рыжий относились именно к такой категории. Оттого их дела и шли более чем неплохо, ведь отсутствие топота омоновцев и прочих правоохранителей по паркетным и мраморным полам казино и парочки других особо прибыльных мест — гарантия высоких доходов… если не совершать чисто управленческих ошибок.

До поры это всё работало, только закончилось. Аккурат вчера, когда посреди яркого солнечного дня неподалёку от «Олимпа» остановилось два обшарпанных автобуса, откуда, словно паста из тюбика, стали выдавливаться однотипные, вооружённые автоматами и запакованные в шлемы и броники омоновцы. Выдавившись же, не стали стоять на улице и ждать не пойми чего. Напротив, очень быстро и целеустремлённо хлынули в сторону казино — к главному входу и двум запасным, что предназначались для персонала. Дальше всё как по нотам… милицейским, разумеется. Топот, крики, испуганные голоса посетителей. Охрана у входа и внутри укладывалась мордой в пол, многим прилетало прикладами по зубам и берцами по рёбрам. Прозвучало даже несколько выстрелов. Якобы для предотвращения попыток охранников потянуться за оружием, но на деле для усугубления психологического эффекта, направленного не на охрану и особенно хозяев — те и не такое слышали, не в таком успели поучаствовать — а исключительно для внушения страха клиентам заведения. Тот самый сопутствующий ущерб, который можно было минимизировать, а можно и совсем наоборот. Сейчас власть имущие в погонах желали именно последнего.

Большой хапок! Именно так — и совершенно правильно — было воспринято случившееся как Карданом, Рыжим и их бойцами, так и просто понимающими людьми. Милицейский рейд, целью которого являлось казино «Олимп», клуб «Гранд» и ещё несколько официальных источников дохода кардановской группировки, не мог случиться просто так. Да и хватали омоновцы всех, что являлся активным членом, причём делали это предельно жёстко, показательно. Грузили в автозаки, потом в КПЗ… и не спешили предъявлять обвинения.

Самого Кардана подобным было не напугать, «за речкой» и не того успел насмотреться. Но сам жёсткий прессинг уже был показательным симптомом того, что менты не просто так лютуют, а отрабатывая не то чей-либо заказ, не то согласно собственным интересам. Это и предстояло выяснить. Увы, пока что не ему, а оставшемуся на свободе Рыжему. Фима оказался, как и всегда, особо осторожен, сразу после начала неприятностей с ворами решив залечь на дно и управлять делами по телефону и через доверенных людей. Ему то же самое советовал, но Кардан не рискнул уподобиться порой излишне осторожному партнёру. Авторитет среди бойцов, он сложно нарабатывался, а вот просесть мог довольно быстро, в том числе и от несвойственного ему поведения. С Рыжего то взятки гладки, он всегда был такой: хитрый, юркий, постоянно ускользающий. Потому и столь нужный, дополняющий его, Артёма Лагина, ярость и силу.

Кардан поморщился, пытаясь устроиться с минимальными неудобствами на том, что в теории должно было быть лежанкой в этой клятой камере. В той, в которой он находился со вчерашнего вечера в компании двух откровенных уродов. Как раз из-за присутствия рядом этих двух урок он не рисковал не то что спать, просто прикрыть глаза. Ослабишь концентрацию, впадёшь в дремоту и… И неизвестно, что вообще может случиться. Он и так обоих отоварил как следует в первые же полчаса своего тут пребывания. Одному рёбра если не сломал, то изрядно ушиб. Второй теперь может похвастаться одним фиолетовым фонарём под глазом и парой выбитых зубов. Хотя каких там зубов — гнильё под золотыми фиксами.

Странным было не то, что в камере, куда его кинули, оказались урки из числа расписных. Процент подобных постояльцев всегда был велик. А вот то, что они его знали, но вместе с тем полезли бычить — это другое. Заказ? Несомненно. А вот кого, тут ещё нужно было как следует подумать. Воры вроде того же Башни или кого-то чуть меньшего калибра? Исключать было нельзя. Простой и незатейливый приказ от собственно ментов, которым он тоже успел встать поперёк горла? Опять же возможно. Зато то, что он до сих пор находился в камере, несмотря на усилия адвоката, если не лучшего в городе. то в «золотую пятёрку» точно входящего — это кое о чём говорило. Например, о крайнем интересе ментов подержать его тут, да подольше.

— Ничего, — прошипел Лагин сквозь зубы, обращаясь не то в пустоту. не то к грязному, покрытому потёками какой-то дряни потолку камеры. — Сейчас ещё и жалобу накатаемзна нападение. На меня нападение. Двумя судимыми не раз уголовниками. Сидели же, марамои, да?

Хриплая ругань одного и нечто нечленораздельное из-за высвистнутых зубов другого. Кардана это немного, но развлекало. Хоть какое-то отвлечение от не самых приятных мыслей. Естественно, он постарался выбить из обоих сидельцев то, почему они на него набросились, однако… Тупые, очень тупые исполнители, которым просто сказали. Кто? Вроде как передали маляву от Сиплого, одного из местных «воров» средней руки, но приближенного к Секе, лдному из местных коронованных. Да только чтобы Секе было дело до него, Кардана — это очень сомнительно. Артём понимал, что тот весь в своих делах насчёт угона, разбора на запчасти и перепродаже автомобилей, а к иным, тем более рискованным делам старается не приближаться. Опасается последствий. Правильно опасается, но это уже другое. А вот Сиплый…

Наверняка не сам, просто удобный посредник, пользующийся достаточным среди урок влиянием, чтобы вот такие малявы с указаниями передавать. Интересовало другое, то есть кто был настоящим автором послания — «воры» или менты? И чего хотели получить в итоге? Просто припугнуть, как следует избить/покалечить или и вовсе удавить по-тихому? Двое получивших по рожам клялись мамой и собственными жопами, что просто припугнуть и дать пару раз по морде. А вот зачем и почему, так то им в маляве не разъясняли. Это как раз не удивляло, поскольку такому тупому мясу никогда ничего не разъясняя. Насчёт содержимого малявы… Кардан не собирался верить этим двум утыркам ни на грош. Врут ведь как дышат, да ещё сами себя убедить способны. Таким умениям они чуть ли не с самого детства и уж точно с первого попадания к «детскому» оперу учатся. Тюремные, в рот им ноги, университеты! Лично он их презирал до глубины души, но вместе с тем признавал, что кое-что они дают. Только вот берут такую цену, какую человек в здравом уме платить готов не будет.

Шаги за зверью, лязг открываемого замка. Со скрипом открывающаяся дверь… И возникший на пороге мент лениво так, с растяжкой, произносит:

— Лагин, на выход! Адвокат к тебе.

Кардан мгновенно, словно разжимающаяся пружина, вскочил с лежанки, напоследок хлестанув взглядом обоих сжавшихся от воспоминаний полученной трёпки сокамерников. Тот же взгляд был подарен и вертухаю местного значения, но тот, будучи полностью уверенным в собственной неприкасаемости — поскольку по крупному не нагадил, а за мелочи рассчитываться мало кто станет — мимо мозга пропустил. Недолгое путешествие, и вот оно, помещение, где Кардана дожидался проверенный уже не раз юрист, Филипп Аркадьевич Лопарев.

— И снова здравствуйте. Филипп Аркадьевич, — довольно этак улыбнулся Кардан, присаживаясь опять же на ни разу не мягкий стул, в прямом смысле слова задницей ощущая всё негостеприимство правоохранительной системы. — У меня для вас новый материал для новой жалобы.

— Доброе утро, Артём. Вижу, ночь у вас выдалась не самая лучшая.

Лопарёв обращался к клиенту по имени уже потому, что был старше его лет на тридцать, да и привычка преподавателя — а им он был более двух десятков лет, считая, что участвовать в фарсе под названием «самый гуманный советский суд» ниже его достоинства — давала о себе знать. В адвокатуру он сперва пришёл сразу после окончания университета, но ушёл через пару лет, окончательно разочаровавшись. Вернулся лишь в последние годы «перестройки», когда сама юридическая система стала сильно меняться, да и оправдать подзащитного стало реально по причине возрождения самого факта состязательности процесса. Не полного пока, но хоть что-то. А уж после развала СССР перемены стали ещё серьёзнее, позиции адвокатов укрепились, приблизившись к возможностям стороны обвинения. Теперь Лопарев ждал вроде как обещанного возврата суда присяжных, что окончательно бы поставило точку в долгом, семидесятилетнем периоде торжества бесправия и абсолютной диктатуры обвинения в советских судах. И нынешним, их пока что полузаконным последышам, выбило бы отращенные за долгие годы привычки чернобыльских мутантов. С присяжными то не забалуешь, они люди, а не бездушные машины, руководствующиеся исключительно политической целесообразностью и приказами вышестоящих начальников.

— Засунули в камеру к двум не просто уголовникам, а тем, к кому послание пришло от одного урода по прозвищу Сиплый, — Кардан избегал жаргонных слов, зная, что его адвокат их недолюбливает. Раздражать Лопарева он не собирался, предпочитая поддерживать со столь важным для его дел человеком крепкие рабочие отношения. — Он сам по себе почти никто, но как посредник мог сработать.

— Вам… нанесли вред? — подобрал нужное слово адвокат?

— Только моим кулакам, — усмехнулся Лагин, показывая сбитые зубами одного из этой парочки кожу на костяшках левой руки. — Но могу изобразить, что попали по почкам. Тут следов не бывает, а врачи тоже могут ошибаться. Или там сотрясение мозга очень удобно симулировать. Нужно?

— Уже нет. Вас отпустят через час, может два. И всё это время вы проведёте со мной, теперь у меня есть повод… Будет, как только вы напишете заявление на имя начальника УВД, а можно ещё и городского прокурора. Вы не последний в городе человек, известный предприниматель, которого необоснованно задержали, поместили в одно помещение с уголовниками да ещё и настроенными агрессивно. Вас, офицера и орденоносца… это недопустимо.

Кардан лишь радостно оскалился. Он не очень то любил щеголять что званием, что полученной за свои приключения в Афгане «звёздочкой», но если можно использовать себе на пользу… Стесняться в таких делах он точно не собирался, понимая, что если инструмент есть, то он не должен простаивать. В конце концов, должен же был быть хоть какой-то прок от изрядно задолжавшего ему государства? То-то и оно.

Пока Лагин скрёб ручкой по бумаге, составляя жалобы по представленным адвокатом образцам, он предпочёл не терять время впустую, а получить от юриста ещё и консультацию по общим делам его организации. Благо наделать много ошибок не опасался. Всё ж не неоконченное среднее образование за плечами, в отличие от многих и многих, с кем приходилось иметь дело.

— Многих уже отпустили, Филипп Аркадьевич?

— Жадность, этот несомненный порок человеческой души, иногда способна помочь. Выделенных мне фондов хватило, но они показали дно.

— Неужели расценки повысились? Доллары, они ведь инфляцией не страдают, как наш деревянный рубль.

— Опасения разозлить тех, кто вас всех сюда засунул, Артем, — уточнил адвокат. — В прокуратуре сидит немало моих бывших студентов, а часть не может отказать своему старому и снисходительному преподавателю в том, что не идёт вразрез с законом. Нужно только уметь слушать ответы и смотреть на лица дающих их людей.

— И что сказали… лица?

Кардан в последний момент удержался от использования слова «рожи», догадываясь, что это может не понравиться Лопареву. Ничего, ему несложно, а проверенному не раз и не два адвокату приятнее разговаривать в естественном для него ключе. Да и риска оборвать ценный разговор не присутствует. А то знал он некоторых, включающий свой борзометр на полные обороты и когда надо, и особенно когда это категорически не рекомендуется.