***

Мы прекрасно провели вечер. Поужинали прямо в номере, поговорили о жизни. Уильям рассказывал истории из своего детства, но ни разу не упоминал родных. Наверное, все они принесли ему слишком много боли, и он хотел бы забыть их навсегда.

Я тоже поделилась парой историй. Например, как дралась с соседскими мальчишками, когда они дразнили меня.

- Да ты боец! – восхитился парень. – Никогда не видел таких девушек, как ты!

Я рассмеялась.

- Поэтому меня немного коробит от обращения «леди», - призналась я. – Называй меня просто по имени… можно даже не Натали, а Наташа.

- Наташа? – повторил Вилли, словно пробуя на вкус мое настоящее имя. – Забавно звучит, необычно…

Я улыбнулась.

Чем больше мы общались, тем сильнее я чувствовала эйфорию рядом с Уильямом. Он казался таким сильным, надёжным, но при этом невероятно юным и неискушенным. Умудренным страданиями, но совершенно не имеющим опыта во взрослой жизни. Сила и слабость, мудрость и наивность, решительность и робость – всё это удивительным образом сочеталось в нём, превращаясь во что-то уникальное и притягательное, и меня затапливало всё более сильное желание… быть рядом.

И ему со мной рядом тоже хорошо.

Или снова кажется?

***

После ужина мы отправились спать. Потушили свечи, чтобы я могла сбросить с себя верхнее платье и улечься в огромную кровать. Уильям пристроился на диванчике неподалеку. Хотел на полу, но я запротестовала.

Долго ворочалась без сна. Кажется, обилие впечатлений просто рвало разум изнутри. Наконец, веки начали тяжелеть, но в тот же миг послышался отчаянный стон.

Уильям!

Я подскочила и босиком рванула к нему. Снова кошмары! Они, наверное, будут сниться ему всю оставшуюся жизнь…

Лицо парня было перекошено в муках, отросшие волосы, в полумраке кажущиеся темными, разметались по подушке, на висках в лунном свете поблескивали мелкие бисеринки пота.

Он отчаянно сжимал края покрывала, наброшенного на грудь, и мелко дрожал.

Я осторожно потрясла его за руку, опасаясь его неадекватности. Но сейчас на парне был медальон, поэтому прежних вспышек безумия не должно было быть.

Однако Уильям не проснулся. Он по-прежнему отчаянно воевал в своем подсознании с жестокими демонами прошлого и никак не мог вырваться.

- Оставь меня в покое... – выдохнул хрипло, - убирайся! Нет!!!

Мне пришлось схватить его за плечи и хорошенько тряхнуть, но не помогло даже это.

В панике мозг запестрел идеями: облить водой, побарабанить прямо над ухом, поцеловать (э-э-э... а это из какого угла подсознания вылезло?). Нет, всё не то!

И вдруг…

Придет тот час, когда расправлю крылья,

И ветер станет бурным за спиной,

Драконий дух восстанет из могилы!

Я облекусь его могучей силой,

Я стану им, Дракон же станет мной…

Стихи всплыли в голове сами собой. Да, те самые волшебные строчки, которые буквально спасли меня от изнасилования. Творение этого прекрасного молодого человека, который сейчас, избавившись от мук в реальности, снова и снова проживал их в своих снах.

Сердце наполнилось глубоким состраданием, и, влекомая внутренним озарением, когда разум ничего не понимает, но сердце к чему-то зовет, я начала громко декламировать это стихотворение.

Строчки лились, как бальзам на раны. На раны и мне, и Уильяму. Дрожь парня стала потише, он замер, словно прислушиваясь, а медальон на его груди ярко засверкал.

Магия! Она, родимая! Помощница и спасительница нас обоих…

В сердце загорелась надежда, что сейчас всё разрешится.

Вилли медленно приоткрыл веки и посмотрел на меня сонным, но при этом ошеломленным взглядом.

- Наташа... – прохрипел он измученным голосом. – Откуда ты знаешь… эти строчки?

В этот момент я поняла, что пора еще кое в чём признаваться…

***

Уильям листал свою записную книжку с каким-то восторженно-тоскливым выражением на лице. В этот момент я корила себя только за то, что не отдала ее раньше. Придержать ее у себя было несколько эгоистично…

Но на этом я не остановилась. Медленно и последовательно рассказала парню обо всём, что происходило в доме его родни: как я бунтовала против свекрови и включала на всю катушку свои актерские способности, как хитрила и выкручивалась, как познакомилась с Сериком и нашла эти стихи при помощи медальона…

Утаила только факт своего попаданства: посчитала, что и без этой ошеломительной подробности у Вилли масса впечатлений.

Он хохотал. Да, да, именно хохотал, когда я рассказывала о реакции семейки Диери на мои выходки. Аж прослезился от смеха, после чего одарил меня восхищенным взглядом.

- Ты просто чудо! – воскликнул он наконец. – Мой братец идиот, что не смог завоевать любовь и расположение такой девушки, как ты!

Я мгновенно помрачнела, хоть и не подала виду.

Да, парень восхитился мной, но… как-то отстранённо, что ли. Однозначно, я нравлюсь ему, как личность, как представительница женского рода – вся такая необычная и яркая, но… как женщина я его, похоже, действительно не интересую.

Уильям перемен во мне не заметил, потому что углубился в чтение своего дневника. Я несколько мгновений наблюдала за ним, разглядывая идеальный профиль, копну всколоченных золотистых волос, красиво обрамляющих лицо, его длинные красивые пальцы, крепкие, налившиеся силой руки…

Выдохнула.

Что ж, хватит обманывать саму себя: я влюбилась. Влюбилась бесповоротно и безнадежно, и ростки этой любви пустили корни уже даже тогда, когда я считала «хорошего Уильяма» мертвым.

Он покорил меня своей жаждой жизни и любовью к справедливости. Теперь же покорял всем остальным – красотой, широтой доброго сердца, искренностью. Казалось, что годы заключения вообще не извратили его сути, не сделали его моральным уродом или психопатом. Возможно, это потому, что он не человек, а дракон. Возможно, драконы сильнее людей не только физически, но и душевно…

Не знаю, сколько мы так просидели, но вскоре в свои права начал вступать рассвет.