— Мы поцелуемся. Мне нужен дофамин, — задыхается она, прежде чем припасть к его губам. Губы, встретившие ее, теплые и полные, с привкусом соли, пива и ее самой. Его широкие руки путаются в ее волосах, нежно, очень нежно.

Ее тело кипит от нетерпения, и Тесси впивается когтями в его рубашку, как возбужденная беременная адская тварь. Боже. Она не может насытиться. Он как вода для питья.

Но горячий. Он такой горячий, а она сгорает заживо.

Она стонет, запустив руки в его темные волосы, наслаждаясь тем, как он целует ее до самой изможденной и измученной души.

На вкус он как горы. Сосна и ледяной воздух. Его поцелуй - сухое пламя, разгорающееся в ее костях.

Боже. Она не может оторваться от своих мыслей. Кто бы мог подумать, что этот горный пещерный человек обладает плавными движениями и ловкими пальцами? Горячие слезы грозят наполнить ее глаза. Она так давно не чувствовала себя сексуальной. Любимой. Счастливой. Ей хочется разрыдаться и разреветься, как ребенок. Но она не может. Пока не может.

Потому что она чертовски возбуждена.

Она кончила один раз, и, черт возьми, собирается кончить еще.

Одна ночь. Выбросить его из головы. Перепихнуться. Потому что, Господи, если она этого не сделает, то самопроизвольно сгорит.

Тесси отстраняется и встает на колени.

— Секс, Соломон. — Она тянет его за руку, извивается на кровати, отчаянно желая его. Делает хватательные движения руками. Хватается за Соломона. Ее тело словно находится в шейкере с краской, установленном на максимальную скорость. — Секс. Сейчас.

Он хихикает.

— Полегче, детка. Я тебя держу.

Не сводя с нее глаз, он встает, расправляет широкие плечи и быстро расправляется с одеждой.

Снимает рубашку. Перед ней вырисовывается его грубая фигура. Татуировки покрывают его точеные руки, словно лианы, обвивающие упругие, загорелые мышцы. Яркие, разноцветные татуировки странно контрастируют с его красивым, серьезным лицом.

Ее челюсть падает одновременно с ее взглядом.

Его шорты исчезли. Болезненная эрекция стоит наготове как солдат. Ее глаза вспыхивают. Он огромный.

Ее.

Она отмахнулась от этой мысли.

Не ее. Нет.

Это просто услуга. Очень, очень приятная услуга.

Ее руки летят к животу. Боже, он же ее пополам расколет.

Соломон ругается.

— Черт. У меня нет презерватива.

— Я не могу забеременеть. — Она прикусила губу, надеясь, что он не передумает. Если он передумает, она просто взорвется. — Я чиста. Я прошла все тесты.

Он сглотнул, все еще глядя на нее.

— Я ни с кем не был после тебя, Тесси.

Она вздрагивает от тяжести его слов. Это всего лишь слова. И все же они тяжелы. С возможностью. Потребностью. Благоговением.

И вопреки всем возражениям против любви, она их обожает.

Подойдя, Соломон крепко сжимает ее в объятиях.

— Тебе будет больно? — прошептал он, нежно глядя на нее.

— Нет. Я не знаю. — Она обдумывает это и смеется. — У меня еще никогда не было при беременности. — Извиваясь в его руках, она вытягивает ногу, как гимнастка, проверяющая свою гибкость. — Я даже не знаю, как. . .

Редкая полуулыбка рассекает его губы.

— Мы разберемся.

И тут кровать сдвигается, она раскачивается, но ее успевают подхватить большие руки Соломона, обхватывающие ее бедра и тянущие ее на себя, чтобы обхватить его за талию.

— Так удобно, детка?

Сверху?

Из нее вырывается торопливый довольный вздох.

— Да, — говорит она, опускаясь в удобное положение. Он издает болезненный звук в глубине горла, когда она проводит своей влагой по его бедру, как метка своей территории. Утверждение, нарушающее все правила, все границы.

Только сегодня. Только секс.

Тесси наклоняется вперед, чтобы поцеловать его, но ее останавливает живот. Из нее вырывается смех.

— Значит, никаких прелюдий?

Соломон хихикает.

Потянувшись назад, она поглаживает твердый член. Из нее вырывается придушенный рык, он стискивает зубы и качает головой.

— Это касается тебя.

Ее? Боже, может ли этот мужчина быть более совершенным?

Соломон мрачно хмыкнул.

— Останови меня, если я причиню тебе боль.

Она встречает его обеспокоенный взгляд.

— Ты не сделаешь.