— Уэст?
Он сжимает столешницу обеими руками. Я смотрю на его профиль: скрещенные руки, опущенная голова, прямая линия позвоночника.
Я знаю это раньше, чем он мне скажет.
Он не вернется.
— Это все равно никогда бы не сработало, — тихо говорит он. — Мне нечего было и думать, что так оно и будет.
— Что не сработает?
— Я не должен был позволять себе думать, что смогу это сделать.
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
Он качает головой.
— Это не имеет значения.
— Это имеет значение. Уэст?
Когда он смотрит на меня, он так далеко. Он находится в таком состоянии, в котором я никогда не была, в месте, которое я видела на фотографиях, но не могу себе представить, не могу почувствовать запах. Город на берегу океана, которого я никогда не видела.
Орегон. Я даже не могу правильно произнести это слово. Он должен был научить меня говорить это как туземец.
— Да ладно тебе. Поговори со мной.
— Прости, — говорит он. — Но она моя сестра, и я должен присматривать за ней. Никто другой этого не сделает, никто и никогда не делал. Это моя вина, что подумал… Это моя вина.
То, как он смотрит на меня, похоже на прощание, но этого не может быть.
Мы смешаем хлеб. Мы пробудем здесь еще несколько часов, будем топить печи, нарезать хлеб, выпускать пар. После того как мы закончим завтра, наступят весенние каникулы, и я, вероятно, не буду часто видеть его в течение недели, но потом у нас будет остаток семестра. Следующий курс. Выпускной год.
У нас еще есть все это время.
Этого не может быть.
— Ты не можешь просто уйти. Ты должен, по крайней мере, поговорить со своим консультантом, взять академический отпуск или...
Я как раз начинаю говорить, когда с другой стороны комнаты раздается резкий стук. Дверь в переулок открыта, как всегда, потому что на кухне становится очень жарко. Там стоят два полицейских в форме.
— Мистер Ливитт, — говорит тот, что впереди. Он блондин, средних лет, симпатичный. — Офицер Джейсон Морроу. Мы познакомились в декабре.
— Помню, — говорит Уэст. — Чего Вы хотите?
— У нас есть основания полагать, что Вы занимались незаконной продажей марихуаны в этом помещении. Мы хотели бы осмотреться.
Я придвигаюсь ближе к Уэсту. Он обнимает меня и целует в макушку.
— Молчи, — бормочет он.
А полицейскому говорит:
— Это не моя собственность. Я не могу согласиться на обыск.
— Эта молодая женщина — служащая?
— Нет. Она со мной.
— Значит, Вы здесь единственный работник, верно?
Уэст отступает от меня к двери и загораживает мне вид на офицеров.
Я бывала здесь раньше, так много раз, смотрела на его спину, когда он вставал между мной и неприятностями. Но на этот раз беда пришла за ним.
— Да.
— Как лицо, ответственное за помещение, Вы можете дать свое согласие.
— Вам придется позвонить Бобу. Он владелец. Все зависит от него.
— Мистер Ливитт, у Вас дома сейчас команда с дрессированной собакой. На данный момент в Ваших интересах сотрудничать с нашим расследованием.
Уэст берет дверь в руку и ботинком отодвигает деревянный клин, который Боб использует в качестве дверного упора.
— Пока Вы не вернетесь с Бобом или ордером, я не открою эту дверь.
А потом он закрывает ее и щелкает замком.
