— Сколько, вообще, вы зарабатываете? — продолжаю я оглядывать машину, она просто гигантская. — Значит, он твой. Слушай, ты только что развеял все стереотипы о компенсации, тебе с твоими размерами не нужна такая машина.
— После того, как я перестал играть в группе, а мест для татуировок больше стало, мне нужно было чем-то шокировать публику.
Я смеюсь, обхожу его вокруг, нахожу надпись «Ford VelociRaptor». Да, Форд умеют делать эпатажные автомобили. Во время своего обхода я нахожу два байка, на сколько я могу судить, это Харлей Дэвидсон.
— Они стоят со времен нашей безбашенной жизни, — рассказывает Аарон, когда я задерживаюсь у мотоциклов, — мы не катали, наверное, уже лет пять, может, меньше. И расстаться с ними тоже не можем. Вот и весь наш автомотопарк.
— Я в шоке.
— Да, мы любим хорошие машины.
— Я в шоке, что вы все это время возили меня на старой колымаге!
— Не надо обижать наш любимый седан, он удачно маскируется в потоке, как бы мы следили за людьми на таких машинах К тому же, в спорткаре всего два места, Форд слишком неповоротливый, а Тесла… Ну да, мы могли бы ездить на ней…
— Вот именно, давай сюда ключи!
— Это корпоративная машина, — Аарон отступает.
— Это наглая ложь! — я настроена серьезно. — Давай ключи, и я вернусь к ужину.
Аарон широко улыбается и находит для меня ключ.
— Будь осторожна.
— Волнуешься за машину?
— Волнуюсь за тебя, — он меня целует, — ужин в семь.
Я киваю и окрыленная бегу к машине. Не знаю, чему я больше всего рада, тому, что наконец связь между нами восстановлена, или тому, что сейчас сяду за руль Теслы… Педаль газа плавно проваливается, и машина не едет а скользит по дороге. Кажется, у Аарона и Оуэна только что появился сильный конкурент)
* * *
Оуэн спит, когда я вхожу в палату, а мне так не терпелось поговорить с ним. Хотя это к лучшему, я не знаю, что сказать… Лучший ли это вариант… Может проще отложить все разговоры на потом? Не сразу я замечаю, что в кресле сидит брат. Он сидит в задумчивости, не отводя взгляда от Оуэна.
— С тобой все в порядке?
— Да, мы беседовали, а потом он заснул. Он быстро устает, — отвечает брат.
— Да, но врач сказал, что это нормально.
Грегори кивает в ответ, потом тянет ко мне руку.
— Помоги мне встать, и пойдем поговорим.
Сегодня они все дружно сговорились? Не удивлюсь, что он уже в курсе наших планов. Это мужской заговор, и я протестую!
В его палате приоткрыто окно, слышен шум машин, издалека приближается рев сирены. Каждый раз от этого звука мне становится дурно, потому что это возвращает в тот день. На столе у кровати брата стоит букет от коллег, цветы уже пожухли, стоило бы принести новые, а эти выбросить. Помогаю Грегу забраться на кровать. Он был бы рад поскорее вернуться на работу, а не лежать целыми днями здесь, но когда он узнал, сколько бумажной работы его ждет после завершения дела, решил, что не будет торопиться и отгуляет все положенные ему выходные дни. «Рихтман справится, — говорил брат и злобно посмеивался, — правда, ему придется жить на работе, но он справится».
Я сажусь на край кровати, мне хочется покончить со всем поскорее. К счастью, брат не церемонится, не ходит вокруг да около.
— Оуэн просил твоей руки.
— И?
— Я сказал, что не отдам тебя калеке.
От возмущения раскрываю рот, но брат ухмыляется и быстро продолжает, пока я не наговорила лишнего.
— Я имел ввиду, что ему нужно прийти в форму, если он хочет на тебе жениться.
Спасибо за эти эмоциональные качели.
— Я пока ни за кого замуж не собираюсь выходить. И как мне сказали, меня еще никто не звал.
— Я в курсе, что они решили, и про переезд и про вас, — он будто не обращает внимания на мои слова. — На счет предложения, я не дал Оуэну своего одобрения, потому что я не тот человек, у которого он должен просить твоей руки. У тебя есть отец.
— Это папа не тот человек. Ты для меня всегда больше значил.
— Не говори так.
— Это правда, отец всегда пил, с самого моего рождения, я не помню его другим. Ты всегда за мной подглядывал, помогал, помню, когда нечего было есть, ты разбил копилку, и мы поехали в Макдональдс, я тогда впервые ела до болей в животе. А когда ты поступил в колледж, и все пошло прахом, ты сделал все, чтобы к нам переехали бабуля и тетя. Это усмирило отца, мне стало намного проще жить. Грегори, ты действительно самый лучший брат, и я тебя очень люблю.
Мне хочется его обнять покрепче, но ему это еще доставляет боль. Думаю, и этот разговор ему тоже причиняет боль, это все против его убеждений и вне границ его понимания, но он старается принять нас.
— Они заботятся о тебе, наверное, этого достаточно, чтобы им доверять. Но если они тебя обидят, я подброшу им наркотики и упеку их пожизненно в тюрьму.
Я смеюсь от безумства этой затеи, но Грегори выглядит серьезным.
