Я прихожу в бар в полном одиночестве только в одном случае, если меня бросил парень. Вероника и Катрин не должны об этом узнать как можно дольше, чтобы не осыпали упреками. «Он тебе не подходит, мы говорили, зачем ты с ним связалась!», — я уже устала слышать это дерьмо. Да, я выбираю плохих парней, я это поняла еще в старшей школе, когда потеряла девственность на заднем сиденье кабриолета Дэниэла Спаркса. А на следующий день он разболтал всем, что мы переспали. Слава богу, он не сделала ни одной фотографии, не то позор преследовал до самого выпускного. А так одноклассники судачили неделю, а потом школьная футбольная команда продула в четвертьфинале, и все забыли про меня.

Итак, я сижу в баре, пью темное пиво. Это еще один сигнал, что все плохо. Темное пиво — самых жуткий вариант всех кошмаров подходит сегодня идеально, потому что бывший не просто порвал со мной, он мне изменил. Все, как в кино — в нашей постели, в квартире-студии, которую мы сняли всего пару недель назад, на простынях, которые я купила. На самом деле мне казалось, что с ним все получится. Увы. Грусть подкатывает к горлу, но я допиваю первую бутылку. И подменяю тоску на злость. Плевать.

— Еще бутылку! — кричу бармену, и он быстро открывает вторую.

В Санта-Монике жарко, и в барах шумно. Веселье здесь почти такое же бесконечное, как и лето. Дни солнечные, а по вечерам побережье оживает: горят гирлянды в полутьме, фонари тянутся вдоль набережной, шумит океан, а в барах играет музыка. И люди пьяны, счастливы и влюблены. Но только не я, только не сегодня.

Надо подумать, что делать дальше. Я не могу вернуться домой, потому что теперь это место не может быть моим домом. Завтра заберу вещи и вернусь обратно к девчонкам. И уже завтра буду слушать от Вероники и Катрин их обычные речи. Мою комнату они еще не сдали, наверное, в глубине души знали, что все закончится как обычно. Они были правы, я скажу это с порога, когда внесу в квартиру свой огромный чемодан. Новые простыни оставлю в старом доме, к чему они мне теперь, когда на них спал он и какая-то шлюшка.

— Как же меня это все бесит! — говорю вслух и делаю большой глоток пива.

— Я тоже всегда беру темное пиво и потом жалуюсь, что у него горький вкус, — кто-то отвечает на мои слова. Поворачиваю голову и вижу весьма привлекательный источник звука — темноволосый мужчина, слегка за тридцать, улыбается и смотрит на меня, ждет выпивку, по всей видимости.

— Я пью темное пиво по праздникам, — ухмыляюсь и отворачиваюсь, нет, знакомиться сегодня я не намерена. Особенно с кем-то из таких ребят. Бросаю еще один взгляд. Он в черной обтягивающей майке (кто-то такие еще носит?) и обе руки в татуировках — на плече, запястье, пальцах. На шее цепь с толстыми звеньями, в темных, практически черных глазах пляшет азарт.

— И что же за праздник привел тебя в бар в одиночестве?

— Рассталась с идиотом, и теперь совершенно свободна.

Вот кто меня за язык тянул? Для него теперь это будет звучать, как сигнал к действию.

— Значит, ты сегодня свободна?

— Нет, одного идиота мне уже хватило, так что второй мне не нужен.

Слишком грубо, но зато он сразу от меня отстанет, главное, чтобы не залепил пощечину, а то от таких экземпляров можно всего ожидать. Но я из тех, кто умеет за себя постоять — бутылка темного пива отлично разбивается об крепкую голову. Но парень в ответ смеется, да, так задорно.

— А ты смешная, хорошего вечера, — он забирает выпивку и идет к столику.

Пронесло, отшила и не получила. Возвращаюсь к своим мыслям, итак, я точно знаю, что сделаю завтра, в план нужно внести парикмахерскую, чтобы состричь волосы. Да, новая прическа придаст мне сил, а еще подруги сразу поймут, что дело неладно, хотя чемоданы на пороге будут более чем красноречивы. Провожу по длинным волосам, уже завтра у меня будет каре. Но что делать сегодня, после того, как вторая бутылка пива подойдет к концу? Да, знаю, взять третью. Это простой вариант, а дальше? Не могу вернуться домой, не могу пойти к подругам. Кончено, можно рвануть к брату, он меня примет в любом виде, в любое время суток, но нравоучений от него будет еще больше. Зато в его просторном доме есть джакузи, он разрешит мне расчехлить бутылку лучшего вина в баре, на его брендовых простынях так сладко спится. Это, кстати, он виноват, что я купила постельное белье в новый дом, я подражала брату. Мой брат Грегори всегда был таким — педант, собранный, скрупулезно относился ко всем мелочам, наверное, поэтому и стал полицейским. А я бестолочь, так всегда говорили родители. Хотя отца алкоголика в расчет можно не брать, а мама сама не лучше — развелась и умотала через весь континент, живет где-то в Вермонте и звонит раз в год.

— Привет, — снова кто-то отвлекает меня от мыслей. На этот раз со мной решил заговорить шатен с длинными волосами под каре, на вид ему лет 30–35, на нем безвкусная гавайская рубашка и одна рука полностью забита татуировкой. И когда я говорю полностью, это не значит, что на ней какие-то узоры и символы. Нет, плечо окрашено одним сплошным темно синим пятном. Плохие парни так и липнут ко мне сегодня. Нет, вы не подумайте, что я сужу о книге по обложке, что если у человека татуировки и пирсинг, то он автоматически становится плохим. Дело в другом, здесь важна энергетика. У плохих парней самоуверенный, я бы даже сказала наглый взгляд, в тандеме с ухмылкой или полуулыбкой, они выглядят соблазнительно, и знают об этом. В их внешности есть что-то притягательное, ты тянешься к ним, даже если знаешь, что опалишь крылья. Именно таким был…

— Оуэн, меня зовут Оуэн, и мой друг сказал, что идиоты тебе не по вкусу, поэтому я решил подойти и представиться.

Я не могу сдержать улыбку. Оборачиваюсь, чтобы найти взглядом того самого брюнета, он сидит за столиком неподалеку и наблюдает за нами. Ну, что сказать, веселая парочка.

— Оливия.

— Очень приятно, — радостно подхватывает он и протягивает руку. — Я продвинулся гораздо дальше моего друга, что наталкивает на мысль, что я гораздо симпатичнее него.

— На самом деле, он растопил лед и пал жертвой, чтобы ты смог подойти и познакомиться.

— Какая несправедливость! Значит, все дело не в моей красоте и чувстве юмора.

Я снова смеюсь. И на том спасибо, думала, что сегодня ничто не поднимет настроение. У Оуэна зеленые глаза и немного уставший вид, или мне просто показалось. Мы болтаем еще пару минут, когда брюнет, которого я отшила, подходит к нам.

— А это мой друг, павший в неравной схватке с твоим плохим настроением — Аарон.

— Оливия, — коротко отвечаю. — Значит, в этом и был твой план? Познакомиться со мной со второго захода? Оуэн отличный второй пилот.

— Никакого второго захода или скрытого плана, — оправдывается Аарон. — Просто мы бригада спасения, мы спасаем красивых девушек от дурного настроения.

Я закатываю глаза, сколько пафоса в них. Да, еще одна характеристика плохихи парней — харизма и раздутое эго, они центр вселенной, великие ловеласы, спасители женских сердец. Но я даже не успеваю что-то ответить.

— Да, брось, тебе сегодня обязательно нужна компания, — Оуэн наклоняется ко мне, будто хочет внушить эту мысль. Пусть только попробует прикоснуться, и я немедленно уйду. На побережье через каждые десять метров новый бар, пойду в следующий, там наверняка продают точно такое же темное пиво. Выпью третью бутылку и поеду к брату и его мягким простыням. Но Оуэн не касается меня, напротив, держит дистанцию, а во взгляде вдруг столько тепла и нежности. И я невольно киваю, он хватает мою бутылку пива и несет за свой столик. Аарон кричит бармену, чтобы принес еще три такие же. И вот я уже сижу, поливаю грязью своего бывшего, и бывшего, который был до него, и мы смеемся втроем, как будто знакомы сто лет. На нашем столике уже семь бутылок пива, Аарон хочет заказать еще, но я чувствую, что мне хватит.

— Мне надо на воздух, а потом домой, — пытаюсь встать, но ноги не держат, покачиваюсь. И Оуэн, который сидел ближе, подскакивает и подхватывает сзади. Я чувствую его крепкий торс и руки на талии. Полоска кожи между коротким топом и джинсовыми шортами ощущает тепло его ладоней. Он перекидывает мою руку через шею и выводит из бара. Голова кружится, и мир вокруг пляшет румбу.

— Я взял твою сумочку, — говорит заботливо Аарон и распахивает дверь бара. Ветер бьет в лицо, потоки воздуха тянутся с океана на берег, шумят волны.

— Я могу идти сама, спасибо, — пытаюсь вырваться из чужих мужских рук. Я знаю, чем заканчиваются такие истории, никакого активного согласия, они меня изнасилуют и бросят где-нибудь у ближайшего мусорного бака. Но Оуэн отпускает меня. Зря. Румбу танцует не только мир, но и мои ноги. На этот раз я угодила в объятья Аарона. Он церемониться не стал, подхватил меня на руки и куда-то потащил. Но я даже не успела закричать, как он спокойно произнес:

— Отнесу тебя на пляж, посидишь там немного и станет легче.

Он даже не соврал, через минуту я сидела на песке почти у самой воды. Здесь ветер яростнее и крепче, он приносит свежий запах настоящего океана и мелкие капли соленой воды.

— Тебе лучше? Не тошнит? — Оуэн остался со мной, а Аарон куда-то запропастился. У меня нет сил спрашивать, куда он ушел, как и нет сил отвечать. Просто мотаю головой. Через пару минут слышу шаги по песку, совсем близко. Потом на мои плечи опускается куртка.

— Вот надень, а то здесь прохладно.

— Я знаю, что вы все это делаете, чтобы затащить меня в постель, — нахожу в себе силы, чтобы протестовать против насилия. — Но я с вами не поеду. Я хоть и пьяна, но буду сопротивляться. А еще мой брат коп, он вас найдет по татуировкам и посадит. Поэтому вам лучше вернуться в бар и склеить кого-то другого.

— Напугала, — смеется Оуэн.

— Я бы так и поступил, но если мы уйдем сейчас, то группа вон тех парней именно так и с тобой и поступит.

Я оборачиваюсь и вижу несколько мужских фигур, они разожгли огонь и пьют пиво. Шум волн заглушает разговоры, но громкий смех временами доносится до нас.

— Поэтому лучше пойдем в машину, мы тебя отвезем, куда скажешь, — Аарон протягивает мне руку.

Наверное, это действительно лучший вариант? Естественно нет, лучший вариант был тот, в котором я не напиваюсь с незнакомцами. Но вместо разумных поступков и действий, я хватаюсь за его руку и пытаюсь встать. Если бы это был кадр из фильма, то в нем все было идеально. Но в жизни, я заваливаюсь на бок, и мне требуется помощь двух мужчин, чтобы подняться на ноги.

Их машина оказывается неподалеку. Я ожидала увидеть вычурный джип, пикап или фургон, как у каких-нибудь маньяков, которые выбирают такую машину, чтобы было проще перевозить тела жертв. Но в итоге Оуэн садится за руль обычного серебристого седана. Аарон помогает мне забраться на заднее сиденье, но вместо того, чтобы занять место впереди, он огибает машину и садится рядом со мной и помогает пристегнуться.

— Куда ехать?

— Мабери роуд, 138.

Оуэн вбивает адрес в навигатор, электронная женщина прокладывает маршрут. Пятнадцать минут, чтобы протрезветь и явиться к брату в приличном виде. То ли сила внушения работает, то ли алкоголь постепенно выветривается, но шум в голове немного стихает. Оуэн пропускает поворот — «Маршрут перестроен». Дополнительные пять минут, чтобы привести себя в порядок, и мы на месте.

— Вот мы и приехали, Оливия.

Я киваю и благодарю парней, а сама заглядываю в дом. Свет еще горит, у дома припаркован красный автомобиль. Закусываю губу, кажется, я не вовремя. Столько раз брат выручал меня, когда я попадала в передряги, когда парни воровали у меня деньги и скрывались, он находил их, когда мою подругу чуть не изнасиловал какой-то мудак в клубе, он тоже пришел на помощь. Я приходила к нему каждый раз, когда у меня были проблемы и ни разу, когда все было хорошо. А сейчас, возможно, у него свидание с продолжением. Я могу ошибаться, и он просто сидит в одиночестве перед телевизором, и потягивает пиво, но если это не так… Я разрушу момент, испорчу вечер. Конечно, Грегори меня простит, несмотря на свой брутальный и серьезный вид, он добрый, и любит меня. Я себя не прощу. Сколько можно бегать от проблем, создавать новые и снова сбегать. Надо вернуться к началу и сделать все правильно, хотя бы раз в жизни.

— Ааа, можете меня увезти в другое место? — виновато прошу я.

— Без проблем, — отзывается Оуэн и уже берет телефон, чтобы вбить адрес. Я вижу, что Аарон хочет что-то спросить. Смотрю на него, в первый раз за то время, пока мы едем в машине. Во взгляде он читает, что говорить об этом я не хочу. По крайней мере, я надеюсь на это.