Я была женой Далласа. И, раз уж ты читаешь это, меня здесь больше нет.

Даллас – сложный человек. Всегда был таким. После моей смерти ему будет еще труднее, но, пожалуйста, не сдавайся. Если он открыл свое сердце настолько, что ты получила это письмо, значит, ты обладаешь чем-то необыкновенным. Получение этого письма означает, что он влюблен в тебя. Я уверена, что он борется с этим, потому что он не был бы мальчиком Барнсом, если бы не боролся с реальностью, которая находится прямо перед ним.

Следи за его действиями. Это то, что говорит о его любви. Он не очень хорошо владеет словами, но чем больше ты впускаешь его в себя, тем больше он открывается для тебя.

Не бойся. У всех нас были другие возлюбленные. Не думай, что у него может быть только одна, потому что ты доказала, что это не так.

Пожалуйста, не отказывайся от него, потому что он не откажется от тебя. Когда ты проложишь путь в его сердце, он будет бороться, чтобы удержать тебя там. Он самый сильный человек, которого я когда-либо знала.

Спасибо за любовь к моей семье и поцелуй за меня Мейвен.

Люси

Я в слезах, когда заканчиваю, и прижимаю письмо к сердцу.

ДАЛЛАС

Уиллоу: Нам нужно поговорить.

Ее сообщение – не единственное, что меня беспокоит. Она отправила его в три часа ночи. Раннее утро – это время, когда твой мозг работает лучше всего, перебирая важные решения, дерьмо, которое ты хочешь забыть, но не можешь.

Хорошо это или плохо, что нам нужно поговорить?

Стоит ли мне ехать в аэропорт?

После того как я отвезу Мейвен в школу, я звоню Хадсону и сообщаю ему, что сегодня задержусь, а затем еду прямо в квартиру Уиллоу. Надеюсь, что она не будет пуста, когда я туда приеду.

Я поднимаюсь по лестнице по три ступеньки за раз и нахожу ее сидящей на диване. У меня в груди становится тяжело, когда я замечаю разбросанные повсюду коробки для переезда. Некоторые плоские, некоторые собраны вместе, некоторые заклеены скотчем с нацарапанными на них словами.

Она нервно оглядывается на меня, пока я пробираюсь через комнату. Я не свожу с нее глаз, словно вижу ее в последний раз. Ее пухлые от природы губы, идеально обхватывающие мой член, сжимаются, когда она наблюдает за мной. Волосы, которые я так люблю перебирать пальцами, распущены в свободные локоны. Женщина, в которую я влюбился, собирается уйти с оставшимися кусочками того, что от меня осталось.

— Привет, — говорит она. — Ты так и не написал мне ответ. Я не была уверена, получил ли ты мое сообщение.

Почему? Она пыталась выбраться отсюда до моего появления?

Я беру наполовину заполненную коробку и высыпаю содержимое. Мне нужны вещественные доказательства того, что моя жизнь изменится. Что я вернусь к тому жалкому засранцу, каким был до того, как она взяла меня под контроль.

— Какого черта? — кричит Уиллоу, сползая с дивана в расстройстве.

Я хмуро смотрю на вещи на полу. Одежда. Обувь. Мой взгляд останавливается на туфлях, которые она оставила у меня дома той ночью. Ее взгляд переходит на меня, затем на кучу на полу и снова на меня.

Откуда взялась эта внезапная перемена?

Мы проводим все свободное время вместе, и, насколько я понимаю, нам это нравится. Никаких ссор не было. Все предродовые встречи прошли хорошо.

Что случилось? Где все пошло не так?

— Ты куда-то собираешься? — спрашиваю я.

Ее брови сходятся.

— Коробки для переезда выдали это?

— Конечно. — Я изо всех сил стараюсь сохранить спокойный голос.

Стресс вреден для ребенка. Мы не можем рисковать еще одним выкидышем. Я не буду спорить. Не буду спорить. Она решает. Я перееду, если она этого захочет, найду работу разносчиком еды в Лос-Анджелесе, если придется, переверну свою жизнь с ног на голову, чтобы сохранить ее.

Она качает головой в сторону.

— Я думала, это то, чего ты хочешь?

Я стиснул зубы.

— Я никогда этого не хотел. Я ни разу не говорил тебе собрать вещи и бросить нас. Просто чтобы ты знала, то, что ты делаешь, приведет к тому, что я и моя дочь будем разбиты. Ты понимаешь? Ты не должна отворачиваться от нас, потому что мы в тебя влюбились. Я влюбился в тебя. — Я качаю головой, мой голос срывается. — И мы не хотим, чтобы другой человек, которого мы любим, бросил нас.

Она выдохнула и улыбнулась.

Какого хрена?

— Ты ударился головой? Эти коробки для меня, чтобы я переехала к тебе.

Ее ответ снимает тяжесть с моей груди.

— Что ты сказала?

— Я сказала, что собирала свои вещи, потому что принимаю предложение переехать к тебе, придурок.

Черт, у моей девочки острый язычок.

Глупость пронзает меня насквозь. Прошло столько времени с тех пор, как я предложил ей переехать, что я решил, что это не вариант.

Она остается. Господи, блять, ура.

Я улыбаюсь, пока она тупо смотрит на меня.

— Итак, теперь, когда ты знаешь, что я не оставлю твою задницу, обещай мне, что больше не будешь так делать, — говорит она, ее тон становится безэмоциональным. — Если ты хочешь, чтобы я переехала к тебе, ты не можешь ходить вокруг да около, говоря то, что не имеешь в виду.

Я качаю головой и смотрю на нее в замешательстве.

— Что я не имею в виду?

— Что ты любишь меня. — Она опускает руки к бокам. — Мы отлично ладим, у ребенка будет двое родителей, но не надо меня обнадеживать. Я уже приняла решение переехать к тебе, так что тебе не нужно мне врать.

О, черт.

Слово на букву «Л» больше не сходило с моих уст с тех пор, как мы потеряли ребенка. В страхе, что она убежит, я каждый раз останавливал себя. А теперь я, тупица, проболтался и разрушил все шансы на то, что она переедет ко мне.

Я приближаюсь, пока она не отпихнула меня, и иду к ней, пока она не упирается спиной в стену. Я прижимаю руку к ее щеке, а она обхватывает мою шею, массируя накопившееся напряжение. Я смотрю вниз, ища зрительного контакта, но она его не дает.