Я рассмеялась с облегчением.
— А я предупреждала тебя.
— Да, да. — Он замолчал. — А… ты точно уверена, что мы не можем?
Я снова простонала.
— Прекрати соблазнять меня. В такие моменты, мне кажется, что голос спускается ко мне с небес и указывает огненным перстом, говоря мне: «Дьявол всегда соблазняет тебя, мое дитя».
— Ох, Боже, Каро! Четыре месяца, только подумай… четыре!!!
У него было свое мнение. Но и у меня тоже, и это заставляло нас чувствовать себя несчастными.
— Давай что-нибудь перекусим, — протянула я резко. — Можешь мне подать мой бюстгальтер?
Он не ответил мне.
— Себастьян?
— Нет, — ответил он.
— Прости?
— Я не хочу подавать тебе бюстгальтер.
— Ох, ради всего святого! Ну и отлично!
Я села и начала стряхивать песок с моей груди, живота и рук, избегая взгляда, которым он сверлил меня.
Мой бюстгальтер был все еще влажным и соски сразу напряглись, когда я надела его. Я посмотрела в глаза Себастьяна и увидела, как зрачки расширились от желания. Это заставило меня чувствовать себя богиней.
— Может, ты все-таки отведешь от меня глаза, пока они не выкатились на пляж, — проговорила я саркастически.
— Ох, это будет того стоить, — сказал он, поддерживая мой ироничный тон.
Я покачала головой, чтобы скрыть улыбку; он действительно был неисправим.
Мы съели наши сэндвичи, которые к этому времени стали теплыми и мягкими. Сладкая газировка вызвала отвращение. Охлажденная бутылка Савиньён Бланк была бы идеальным дополнением. Затем я вспомнила, что Себастьяну еще три года нельзя употреблять алкоголь.
Его молодость и наша разница в возрасте продолжали на каждом шагу заключать в ловушку, обрывать наши счастливые мысли. С ним все ценилось, ощущалось иначе: каждый поцелуй, каждое прикосновение украдкой, каждый милый взгляд. Это казалось мне ужасной несправедливостью — я не хотела проживать жизнь без любви. Почему я должна приносить такую жертву?
— Эй, а куда бы ты хотела пойти сейчас? — проговорил он мягко.
— Нигде не может быть так же хорошо, как здесь и сейчас, — ответила я честно, и обреченно вздохнула.
— Все будет хорошо, Каро, я обещаю, — сказал он.
— Никогда не давай обещаний, которых не сможешь сдержать. Я думаю, пришло время уходить, нам пора, — проговорила я печально. — Мне нужно купить овощи и… — мои слова застряли в горле, я замолчала.
Я не хотела ему морочить голову такими мелочами, как моя жизнь с Дэвидом.
— Хорошо, — ответил он, пытаясь изо всех сил держаться как можно нейтральнее.
Он поднялся на ноги и предложил мне руку. Но затем он удивил меня, когда я поднялась, он прижал меня крепко к своей груди и оставил на моих губах пылкий поцелуй, в этом моменте было море отчаяния. Он крепко обернул руки вокруг моей талии.
Когда он отпустил меня, когда я смогла отстраниться от него, у нас не было слов. Печально я расправила помятую одежду на себе, Себастьян натянул футболку, затем мы собрали остатки еды и выбросили в ближайшее мусорное ведро.
Это было довольно по обыденному и противоречило внезапному напряжению, что возникло между нами.
Мы направились к моей машине, каждый был погружен в пустоту и одиночество наших мыслей.
— Так, я, наверное, встречусь с парнем, с которым мы договаривались увидеться по работе? — произнес он, наконец.
— Да, это отличная идея, — пробормотала я, пытаясь вытравить из головы образ взрослой женщины, которая дает напутствия молодому пареньку.
— Предложение о прочтении идей для новых статей все еще в силе? — спросил он немного растеряно.
— Оу, да, конечно. Я скину тебе их на почту.
Затем я нахмурилась от своих слов.
— Что?
— Может, это не очень удачная идея, вдруг родители увидят, что я пишу тебе на почту?
Он покачал головой.
— Мама даже не знает, как включается посудомоечная машина, не говоря уже о том, чтобы она могла проверить мою почту. А отец, — раздраженно выдавил он, — он не знает мой пароль.
