— У него реванш с Брейденом в «Ударь Крота».
Энджи закрыла глаза и потом посмотрела в ночное небо.
— Ну неужели нельзя дать мне немного эстрогена в моём доме? Неужто я о многом прошу? — вопрошала она к вселенной.
— Мам, — с отчаянием заныл Остин.
— Ты вчера вечером вынес мусор?
— Да.
— Ты сделал всю домашнюю работу на понедельник?
— Ага.
— Ты готов выполоть сорняки с клумбы перед домом, не жалуясь и не прося больше денег?
Его кивки сделались ещё более рьяными.
— Я даже неделю сам буду складывать своё постиранное бельё.
— Пять баксов, — сказала Энджи, доставая кошелёк из сумочки.
— Да! — Остин победоносно вскинул кулак.
Она протянула купюру, но отдёрнула в последний момент.
— Погоди, вымогатель. Когда Дэйви будет бросать дротик, помаши ручкой и скажи «Привет, Эрика».
Остин нахмурился.
— Зачем?
— Потому что твой брат запал на неё, и он будет отвлекаться, — она снова протянула пять долларов.
Он выхватил банкноту из её руки, и его веснушчатое лицо просияло.
— Спасибо, мам! Ты лучшая.
Я смотрела, как он скрывается в толпе, триумфально держа деньги над головой.
— Прошу прощения за это. Вся моя жизнь в последнее десятилетие состояла из сплошных отвлечений, — сказала Энджи. — Трое мальчишек, которые каждое утро просыпаются так, будто за ночь все приличия стираются из их сознания, и тебе приходится начинать сначала с дикими отпрысками. Так вот. О чём я говорила?
— Да мне, пожалуй, пора, — сказала я, ища возможность сбежать.
— О! Знаю. Я говорила, что много думала о тебе.
И мы вернулись к неловкому.
— А. Да. Это, — отозвалась я.
— Я всегда жалела, что не постаралась усерднее пробиться сквозь те стены после... ну, ты знаешь.
— Моего сердечного приступа на глазах у половины города? — бойко подсказала я.
Та ямочка на щеке вновь появилась.
— Да, это. Так вот, даже в своём подростковом нарциссизме я понимала, что надо было постараться получше. Я должна была заставить тебя позволить мне быть рядом.
— Заставить меня? — мои плечи напряглись. — Слушай, это было давным-давно, и я уже забыла. Я не собираюсь винить кучу девочек-подростков за нежелание тусить с «мёртвой девчонкой».
— Уф. Будь я матерью Уэйна Шлокера, он был бы наказан до колледжа.
Уэйн был спортсменом, Божьим даром для футбола и для девчонок, но куском дерьма. Меня не удивило, что именно он придумал прозвище.
— Ты же знаешь, что Синди за это врезала ему посреди столовой, да? А Регина потом выдавила на него всю бутылку кетчупа. После этого вся команда начала называть его Уэйн Шлако-Чпокер.
— Серьёзно?
— Ну естественно. Ты была нашей подругой, и ты лежала в больнице. То, что случилось с тобой, для нас не было поводом для шуток.
Я вынуждена была спросить. Я нуждалась в ответе на свою первую загадку без ответа.
— Тогда почему вы просто исчезли?
Энджи склонила голову набок и окинула меня мамским взглядом.
— Мы не исчезли. По крайней мере, поначалу. Ты разве не помнишь? Мы приходили каждый день, пока ты выздоравливала. Сначала в больницу, потом к тебе домой.
