— Ты ужасно самоуверен для того, кто называет себя шелухой.
— Скажи мне, почему ты знаешь, что именно надо делать.
Я хотела швырнуть в него остроумный ответ и сохранить свои секреты. Но по какой-то странной причине я не хотела, чтобы Нэш чувствовал себя так, будто только он обнажил душу.
Я шумно выдохнула.
— Звучит как начало долгой истории, — прокомментировал он.
— Долгой и скучной истории. Ещё не поздно отправить меня домой, — с надеждой предложила я.
Нэш поставил чай, а затем аккуратно приобнял меня одной рукой.
— Это же твоё больное плечо, — напомнила я ему, когда он другой рукой прижал мою голову к его груди рядом с брокколи.
— Милая, я знаю. Так ты даешь мне возможность опереться им на что-то.
Я не знала, что делать с тем фактом, что ощущение его руки на мне вовсе не было неприятным. Она была такой тёплой и крепкой. Защищающей. Как правило, я не обнималась, не тискалась и не применяла все другие глаголы, описывающие платонический контакт тел. В таком прикосновении не было необходимости. Хуже того, это заставляло мужчин думать о будущем.
И всё же, вот она я, уютно устроилась в опасной зоне, положив голову на грудь мужчины, который хотел жену и детей. Я явно ничему не научилась.
«Давай же, Лина "Я Принимаю Плохие Решения" Солавита. Встань и убирайся отсюда к чёртовой бабушке», — предупредила я себя.
Но я и пальцем не пошевелила.
— Вот так лучше, — сказал Нэш как будто совершенно искренне. — А теперь говори.
— Сокращённая версия: в пятнадцать лет у меня случилась остановка сердца на футбольном поле, и меня пришлось реанимировать.
Нэш на мгновение умолк, затем сказал:
— Так, Ангел. Мне нужна расширенная режиссёрская версия с комментариями.
— Ты просто абсурдный.
— Ангелина, — произнёс он с лёгкими нотками ворчливого копа в голосе.
— Уф, ладно. Это был финал региональных игр, холодным осенним вечером, когда я училась в десятом классе. Стадион был забит битком. Команда впервые зашла так далеко в турнире. Оставалось две минуты до конца матча, у нас была ничья 2-2. Я только что перехватила пас и неслась к голу с подростковой уверенностью и энергией.
Я как будто могла протянуть руку и дотронуться до того момента. Ощутить острые вдохи прохладного воздуха, попадавшие в мои лёгкие, тёплую расслабленность мышц. Слышать отдалённый рёв толпы.
Большой палец Нэша поглаживал мою руку, вперёд-назад, и впервые за долгое время прикосновение казалось успокаивающим.
— А потом... не было ничего. Как будто я моргнула, и в следующее мгновение оказалась лежащей на больничной койке, в палате, в окружении незнакомцев. Я спросила, забила ли я гол, потому что для меня это было самым важным. Я не знала, что мои родители в комнате ожидания гадали, очнусь ли я вообще. Я не знала, что весь стадион, включая моих товарищей по команде, наблюдал, как у меня случилась остановка сердца.
— Иисусе, детка, — пробормотал Нэш, и его подбородок задел мою макушку.
— Ага. Мой тренер начал делать непрямой массаж сердца, пока медики не выбежали на поле. Мои родители были на трибунах. Папа перемахнул через заграждение. Другие мамы просто образовали круг вокруг моей мамы и обнимали её.
От воспоминания мои глаза защипало слезами, и я прочистила горло, чтобы прогнать раздражающий комок эмоций.
— Они вернули меня к жизни в скорой, по дороге в больницу. Но информация распространялась не так быстро, как сейчас, — легко произнесла я.
— То есть, все, кто остался позади, думали, что ты не выжила, — Нэш восполнил оставленный мной пробел.
— Да. Это была важная игра. Всюду камеры и пресса. Я посмотрела запись... потом. Сколько бы я ни прожила на свете, я никогда не забуду тот звук, который издала моя мама, когда тренер упал на колени и стал делать массаж сердца. Это было так... душераздирающе.
Я носила в себе эхо этого крика, куда бы я ни пошла. А вместе с ним образ моего папы, стоявшего на коленях рядом с моим безжизненным телом, пока медики пытались вернуть меня к жизни.
Нэш скользнул губами по моим волосам и пробормотал:
— Ну всё, это официально. Ты победила в нашем соревновании по столкновению со смертью.
— Я оценила твою капитуляцию.
— Чем это было вызвано? — спросил он.
Я неспокойно выдохнула.
— Это отдельная длинная история.
— Дорогая, ты только что отодрала мою потную жалкую задницу от пола. Мы далеко не квиты.
В его заднице не было ничего жалкого, но сейчас не время это обсуждать. Его большой палец снова скользил по моей руке. Жар его груди согревал мою щёку, размеренное биение его сердца успокаивало меня. Пайпер, забыв про свою игрушку, запрыгнула на диван и свернулась калачиком возле моих ног.
— Ладно. Но, как и о твоих приключениях этим вечером, мы больше никогда не будем говорить об этом. По рукам?
— По рукам.
