Нет ни единого звука, который мог бы разбудить меня. Лишь холодное сосущее чувство внутри. По позвоночнику бегут мурашки, и сердце вдруг меняет ритм. Пропускает один удар. Потом второй.

И я знаю, что-то здесь чертовски неправильно.

Глава 2

Очень страшно открывать глаза, но я это делаю.

Темнота сжимает в свой кулак. И ещё в полудреме я знаю, что это неверно, неправильно. Часто моргаю, ибо всё кажется игрушечным: темнота, комната и даже я.

Сон. Должно быть, это ещё сон.

Снаружи жуткая темнота. Постойте, сейчас не может быть так поздно!

Или может?

За окном угадывается синевато-серое небо. Я вижу летящие белые хлопья, словно блестки на бархате.

Что это? Цветы? Пыль? Нет. Просто снег.

Снег?

Я вскакиваю со стула, слышу, как в полнейшей тишине скрипят его ножки. Я одна. Кожа покрывается мурашками от пустоты кабинета.

Часы над доской показывают половину десятого вечера. Мистер Бринделл, которого я никогда не видела не стоящим у доски, исчез. Я оглядываюсь, понимаю, что исчез не только учитель. Все исчезли. И всё исчезло. Книги, бумаги, рюкзаки. Я нахожусь в животе скелета, который раньше назывался классом.

Паника охватывает меня с ног до головы, расшатывая каждый нерв.

Нет.

Нет, этого не может быть. Страшный сон. Ошибка.

Я напряженно всматриваюсь в окно. Но снег отказывается превращаться во что-либо иное. Он тяжело падает на коричневую траву, прилипает к тонким веткам голых деревьев.

Где деревья? И где, чёрт побери, это долбанное солнце?!

Пожалуйста, разбудите меня! Мне очень нужно проснуться!

Нет, я не сплю. Я чувствую это всеми косточками. Моё сердце кричит «Кошмар!», но мозг упрямо доказывает, что всё происходит на самом деле.

Я прикасаюсь рукой к стеклу и тут же резко подношу её ближе к глазам в полнейшем недоумении. Мои ногти… они грязные. Я вижу чёрные полумесяцы грязи под каждым ногтем. Грязь даже на пальцах.

Ладно, это уже чересчур страшно. Как в каком-то ужастике. И я должна выбраться отсюда. Прямо сейчас.

Я оглядываюсь в поисках рюкзака, но его нигде нет. Исчез и мой полосатый сарафанчик, в котором я была с утра. На мне чёрный свитер и джинсы. Ощущение мягкой пряжи заставляет мой желудок перевернуться. Это неправильно. Здесь всё неправильно!

Обнаруживаю в карманах джинсов свои ключи и телефон. Слава богу. Я быстро достаю его и включаю.

Экран зажигается, и я ввожу пароль. Мир снаружи кричит о своей неправильности, но эти привычные и знакомые движения успокаивают меня, дарят некую защищенность.

Я отхожу подальше от окна и невозможного снега, мои пальцы бегают по клавиатуре телефона.

Так, что теперь? Позвонить родителям? Но они подумают, что я сошла с ума. Возможно, даже поместят в психиатрическое отделение больницы милосердия, чтобы предотвратить другие неожиданности. Нет, родителям я точно звонить не буду.

Мэгги.

Мой экстра-вызов на неё не работает. Нетерпеливо просматриваю последние звонки, но её среди них нет.

Невозможно. Я не могу прожить и десяти минут без сообщения или вызова Мэгги с тех пор, как в девятом классе у нас обеих появились мобильные телефоны.

Я продолжаю листать список звонков и всё больше убеждаюсь, что это не мой телефон. Потому что этот список просто не может принадлежать мне! Наконец на седьмой и восьмой странице я нахожу пару звонков маме на мобильный и домой, но не Мэгги.

Смотрю, когда сделан последний вызов. 10 ноября, 18.32.

10 ноября? Я читаю это снова и снова. Остальные звонки тоже датируются этим месяцем.

Реальность больно бьет меня под дых, сообщая ужасную и неумолимую правду. Я спала шесть месяцев. Кома, или что-то ещё. Так или иначе, я потеряла полгода своей жизни.

Но это тоже не может быть правдой. Они же не могли меня бросить в этом кабинете. Я была бы сейчас в больнице, среди жизнеобеспечивающих аппаратов и заботливых медсестер. Но если я не спала… тогда что это?

Амнезия?

Может быть, у меня что-то типа туберкулёза? Или малярии. Без каких-либо определённых причин не бывает амнезии. Но что это ещё может быть? Меня захватили инопланетяне?

Передо мной медленно начинает открываться мрачная вероятность. Одно слово, четыре слога. И бесконечная река унижения.

Безумие. Должно быть, это безумие.

В том году я достаточно наслушалась шёпота за своей спиной. Я видела это и на лицах, меняющих выражение с сочувствия до презрения, которые смотрели на меня, как на «проблемную девочку». Но лучше быть проблемной, чем ненормальной.

Нормальные люди забывают, что они ели на завтрак. Или имена своих соседей. Но они никогда не просыпаются в тёмном кабинете, не имея ни малейшего представления, где потерялись последние полгода их жизни.

Адреналин приливает к голове, губы немеют, сердце стучит всё быстрее с каждым ударом. Нет. Только не сейчас. Это не должно перерасти в настоящую паническую атаку. Только не сейчас.

Я закрываю глаза и пытаюсь следовать указаниям своего терапевта. Напоминаю самой себе, что всё нормально. Я не больна, не умираю. Моё тело даёт мне дополнительную энергию, и это хорошая энергия. Это нормально. Здесь нечего бояться.

— Хлоя?

Я оборачиваюсь на звук своего имени и вижу чью-то фигуру в дверях кабинета. Адам Рид. Шесть футов и пара дюймов, испугавших меня до смерти.

Я чувствую, как кровь начинает приливать к щекам. Свет уличного фонаря подсвечивает его модельные скулы и широкие плечи. Адам кажется настолько прекрасным, что ему не хватает лишь крыльев и нимба. Но ангелы обычно не бьют криминальные рекорды.

Он здесь из-за пожарной тревоги? Смотрит на меня так же, полуулыбаясь. Но обычно Адам никогда мне не улыбается, так с чего он так расщедрился в последнее время?

— Ты что-то хотел? — Голос звучит глухо и испуганно.

Он хмыкает.

— Ты же сама позвала меня, помнишь?