По позвоночнику бежит холодок. Горло пересыхает, и язык не поворачивается что-либо ответить.
Нет, не помню. Я вообще никогда не разговаривала с ним и тем более не стояла так близко к нему до этого момента.
Может, он пьян? Все говорит об этом, да? Только выглядит слишком трезвым. Ни красных глаз, ни трясущихся пальцев. Возможно, тоже сошел с ума. Как и я. Возможно, это просто массовое помешательство.
Адам весело ухмыляется, его голубые глаза сияют.
— Я впечатлён твоим взломом двери в кафетерий без моей помощи. Начинаю думать, что ты всегда это умела.
Чем он впечатлен? Что я сделала?
Я спятила. Теперь абсолютно спятила. Я никогда в жизни ничего не взламывала. И если бы даже что-то взломала, то точно не дверь в кафетерий.
Он кладет руки на спинку стула и наклоняет голову. Меня внезапно охватывает ощущение дежавю. Когда-то я это видела. Его, в такой же позе, смотрящего на меня точно так же, как и сейчас, поверх стула. Я уверена в этом.
Смотрю на его руки и бледнею. Внезапно выражение его лица изменяется: исчезает улыбка, прищуриваются глаза.
— Ты в порядке, Хло?
Моё прозвище звучит правильно на его губах. Естественно. Он вообще не должен знать, что у меня есть прозвище! Но, очевидно, знает.
— Ты выглядишь напуганной до смерти, — замечает он.
Я не уверена, что «напуганная» — верное слово. Я не уверена, что вообще существует такое слово, которое может описать мои чувства.
— Всё в порядке. Просто устала. — Ложь даётся мне на удивление легко.
Он подходит ко мне ещё ближе, и, клянусь, я забываю, как дышать. Моё сердце громко стучит, пальцы трясутся. Но мне совсем не страшно.
— Нам нужно поговорить? Для этого ты меня сюда позвала? — спрашивает он. — Ты же знаешь, ты всегда можешь всё мне рассказать.
— Да, знаю. — Я говорю автоматически, слова возникают из места в моей голове, где, должно быть, прячется моя память.
Я чувствую необъяснимую грусть, какую-то зияющую дыру, полнейшее отсутствие чего-то важного.
Что же со мной такое случилось? Что заставило меня всё забыть?
Я кусаю губу и чувствую, как в уголках глаз появляются слёзы. Выражение лица Адама смягчается, становится обиженным. Я никогда не думала, что он может выглядеть вот так.
Он открывает рот, чтобы что-то сказать, и моё тело натягивается, как струна, желудок сворачивается в узел, я вся дрожу. Что со мной, чёрт побери, происходит?
Он облокачивается на парту между нами, почти касаясь своими пальцами моих. Каждый сантиметр между нашими руками кажется заряженным электричеством.
— Мы не можем так продолжать, Хлоя, — мягко говорит он.
Слова жалят. Я не понимаю их значения, но необъяснимо хочу оспаривать их. Я хочу схватить его за руку, наклонить к нему голову и… это безумие.
Мой мир сузился лишь до этой комнаты с парнем в центре, которого я абсолютно не знаю.
Если я сейчас же не уйду, то произойдет что-то глупое. Что-то, после чего ничего и никогда не встанет на свои места.
— Мне надо идти. — Я подхожу к двери, стараясь не смотреть на Адама.
— Хлоя. — То, как он произносит моё имя, заставляет мой желудок сделать очередное сальто.
Внезапно на меня обрушивается что-то тёплое и доброе. Я слышу смех Адама на задворках сознания, как саундтрек к фильму, который я не могу видеть. Оборачиваюсь к нему в недоумении, что же его рассмешило.
Но он не смеётся. По крайней мере, не сейчас. Воспоминания о его смехе тотчас стираются, когда я смотрю ему в глаза.
Он молча позволяет мне уйти. Мои шаги спокойные и уверенные. И я хочу, чтобы сердце взяло с них пример.
Глава 3
Моей машины нет на обычном месте, и к тому же я потеряла где-то пару сезонов, так почему это должно удивлять меня? Наконец я нахожу Тойоту в южной части стоянки, припорошенную тонким одеялом снега. Значит, меня не было здесь довольно долго.
Я полагаю, не менее шести месяцев.
Паника поднимается снова, сжав горячие пальцы вокруг моего горла. Я заставляю себя сосчитать до десяти. А затем до двадцати. Наконец я бросаю попытки обрести внутреннее спокойствие и открываю замёрзшую дверцу машины. Завожу двигатель и нахожу свой скребок на заднем сидении, затем приступаю к очистке лобового стекла от наледи. Я дрожу так сильно, что мои зубы выбивают чечётку.
Я прерываюсь, чтобы набрать Мэгги, но опять попадаю на голосовую почту. То, что она не ответила снова, ошеломляет меня так же, так и всё остальное. Она не может принять душ, не положив телефон на раковину, а теперь три звонка без ответа?
Я слышу рычание двигателя и вскидываю голову, как испуганный олень, под светом двух фар, заворачивающих на стоянку. Мое сердце начинает тяжело биться в горле, в то время как красный Мустанг по широкой дуге приближается ко мне.
Блейк?
О боже, пожалуйста, только не сейчас. Не когда я окончательно закоченела и совершенно нестабильна из-за острого приступа долбанной амнезии.
По некоторым причинам я не могу даже понять, почему машина направляется прямо ко мне. Как он мог увидеть меня с главной дороги? Похоже, он знал, что я буду здесь.
