Я повторяю процесс, который мне показал Гризли, и стараюсь не слишком глубоко задумываться о том, чем занят мужчина в такой снегопад. Мысль о том, что он забрел слишком далеко и застрял в метели или получил какую-то травму, заставляет меня съежиться.
Не позволяя себе беспокоиться о вещах, которые не могу контролировать, возвращаюсь к изготовлению приманки. Поскольку они так похожи на серьги, к тому времени, когда Гризли возвращается в хижину, я в конечном итоге изготавливаю подходящий набор. Он весь в снегу, щеки и нос красные.
Мужчина отряхивает от снега куртку, шапку и перчатки, а затем направляется к дровяной печи, чтобы согреться.
— Смотри, что я сделала. — Я поднимаю приманки, подношу их к ушам и ухмыляюсь. — Многофункциональные.
Гризли хмурится, выглядя не впечатленным.
— Серьги.
Он снова сосредотачивается на огне, потирая руки над жаром.
— Завидуешь? — Я восхищаюсь своими творениями на столе. — Обламываешь мою крутизну.
Мужчина издает странный звук, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть легкую усмешку на его губах, прежде чем он скрывает ее, выдувая теплое дыхание в кулаки. Это что… смех? Больше походило на зверя, которого пнули под ребра — рычание с намеком на писк.
Интересно, откидывал ли он когда-нибудь голову назад и смеялся так сильно, что на глазах выступили слезы? Или смеялся так сильно, что не издавал ни звука, и болели мышцы живота?
К сожалению, что-то подсказывает мне, что ответ на этот вопрос — нет.
АЛЕКСАНДР
За последние сорок восемь часов я усвоил ценный урок.
Когда женщина чего-то хочет, чем скорее я ей это дам, тем быстрее она перестанет быть чертовски несносной. Игнорирование — не лучший способ заставить ее оставить меня в покое. Как оказалось, совсем наоборот.
Из-за этого откровения я оказался там, где сейчас — сидя за столом с женщиной, сидящей в своем кресле слишком близко ко мне, играя в карточную игру, которую она называет «Войной».
Бессмысленная и совершенно скучная, игра для дошкольников. Переворачиваете карты одновременно, старшая карта получает пару, равные карты означают войну, тот, у кого в конце окажется вся колода, выигрывает.
С тех пор как мы начали играть, Джордан перестала болтать со скоростью миллион миль в минуту, но, к сожалению, не остается полностью спокойной.
— Моё. — Она забирает мою тройку червей и свою восьмерку треф.
Я сжимаю челюсти. Снова переворачиваем карты.
— Твоё. — Женщина тычет в меня своим валетом пик вместе с моим королем червей.
Делаю успокаивающий вдох. Снова переворачиваем.
— Тьфу, опять твоё.
— Я знаю основы математики. Не нужно каждый раз объявлять, чья карта выше.
Снова переворачиваем.
— Ха! — Она собирает карты. — Моё!
Долгое внутреннее рычание грохочет в моем мозгу. Как можно выжить, застряв с кем-то в помещении на какое-то время, не совершив убийства? И почему она намеренно разжигает мой гнев?
— Война! — Она возбужденно ерзает на месте, сотрясая шаткий стол. — Положи семь карт лицевой стороной вниз…
— Я знаю.
Ее глаза становятся преувеличенно большими.
— Ладно, боже.
Джордан быстро кладет свои карты, а я медлю, потратив несколько лишних секунд, чтобы мои руки не дрожали от раздражения.
— Когда у тебя день рождения?
Я кладу остальные карты и подумываю о том, чтобы проигнорировать ее, но напоминаю себе, что лучший способ заставить ее замолчать — это ответить.
— В феврале.
— Какого числа?
— Двадцать первого.
Она видит, что я выложил все свои карты.
— На счет три. Один. Два. Три. — Мы переворачиваем нашу последнюю карту, и моя карта выше, десятка к ее тройке. — Ты выиграл, черт возьми. — Женщина толкает все карты в мою сторону, и я собираю их в свою стопку. — Сколько тебе лет?
— Тридцать три.
Джордан переворачивает свою карту, и я следую за ней.
— Я выиграла. У меня выше.
«Да твою же мать».
Мне требуется все мое мужество, чтобы не перевернуть чертов стол и не послать ее и эти дурацкие карты подальше.
— Какую музыку ты любишь?
Сжимаю свои карты так крепко, что они сгибаются.
— К чему все эти вопросы? — Это идет вразрез со всем, чему я, как мне казалось, научился.
— Это называется бе-се-дой. — Последнее слово она произносит так, будто я плохо слышу и читаю по губам.
— Больше похоже на инквизицию. — Я переворачиваю карту.
— У тебя выше. — Женщина толкает карты в мою сторону. — Это потому, что ты не участвуешь. — Она переворачивает карту. — Мой день рождения третьего апреля, мне двадцать семь, и я люблю джаз.
— Джаз?
