— Александр.
Ха… не то, что я ожидала. Такое классическое, изысканное имя для кого-то столь примитивного. Думаю, мы оба удивлены.
— Могу я называть тебя Алекс?
— Нет.
— Зандер?
Он качает головой и щурится.
— Меня зовут Александр.
— Александр. — Когда я произношу его имя, плечи мужчины распрямляются. Я протягиваю руку. — Рада наконец-то познакомиться с тобой.
Мужчина смотрит на мою руку.
Я переворачиваю её туда-сюда.
— Немного грязновата, но я не заразна.
Его большая ладонь обхватывает мою. Теплые, сильные, толстые пальцы обхватывают мои костяшки, и я ожидаю почувствовать мозоли, но его кожа удивительно гладкая. Мужчина отпускает мою руку так быстро, что она падает мне на колени.
Не говоря больше ни слова, Александр встает и возвращается к столу, готовя утреннюю овсянку. Теперь, когда мы знаем, друг друга по имени, я должна вмешаться и помочь приготовить некоторые из наших блюд, но чувствую, что сейчас не время. Очевидно, ему потребовалось много времени, чтобы начать разговор, и с тем прогрессом, которого мы достигли, я опасаюсь слишком рано выходить за его границы. Разве это не основа доверия?
Открываю книгу, лежащую у меня на коленях, и позволяю своим глазам следить за строчками, хотя мои мысли сосредоточены на мужчине в нескольких футах от меня.
Александр.
Он отличается от любого мужчины, которого я когда-либо знала, и не обязательно в хорошем смысле. Он странно не общителен и в равной степени загадочен.
Мужчина ставит завтрак рядом со мной и снова садится за стол. Мы едим в полной тишине. Когда заканчиваю, то вместо того, чтобы оставить свою миску для него, я беру ее, наливаю в таз достаточно воды, чтобы вымыть ее, и делаю это сама.
— Ты закончил?
Мужчина медленно кивает и смотрит, как двигается моя рука, когда я беру его миску и подношу ее к тазу. Его взгляд сверлит мне в спину, пока я мою его миску и ложку.
— Я сам могу позаботиться о своей посуде, — говорит он, когда я заканчиваю.
— Старая привычка, — говорю я, отряхивая мокрые руки. — Я официантка. И хочу помочь, теперь, когда чувствую себя сильнее.
Мужчина не просит дополнительной информации и не предлагает никакого ответа.
— Я работаю в «Чабби» в Бронксе. — Я прислоняюсь бедром к столу. — Ничего особенного, но получаю хорошие чаевые. Ты когда-нибудь был в Нью-Йорке?
Гризли не отвечает, так что я предполагаю, что это «нет». Решаю, что это, вероятно, к лучшему. Сказать ему, что я провела последние четыре года, работая в грязной забегаловке — это не совсем то, чем можно хвастаться.
— Я ... — Киваю в сторону своего места на полу. — Я собираюсь вернуться к своей книге.
Взбиваю постель и готовлюсь к долгому, тихому и неловкому дню в помещении с Александром.
Хм, думаю, все же буду звать его Гризли.
АЛЕКСАНДР
После завтрака я сделал все возможное, чтобы подготовиться к непредвиденному количеству снегопада. Принес и сложил столько дров, сколько может вместить хижина, и наполнил все резервуары для воды на случай, если колодец с ручным насосом замерзнет. Снег в этом районе может падать неделями, но не раньше самых холодных зимних месяцев, которые еще впереди. Я не ожидаю, что этот дикий шторм затянется надолго, но мой дед всегда учил меня, что, чтобы выжить, нужно подготовиться к худшему.
Соорудив свою последнюю рыболовную приманку с фонариком, подпертым для дополнительного света, я плотно обматываю крючок кроличьим мехом. Услышав звук ворчания, поворачиваюсь и вижу, что женщина пытается надеть куртку. От бедра до подмышки на ткани зияет дыра, и решаю, что нужно будет починить, прежде чем Джордан наденет ее снова.
— Почему ты так на меня смотришь? — Она засовывает ноги в ботинки.
— Идет снег. — Куда, черт возьми, она собралась?
Женщина снимает с крючка позаимствованную вязаную шапочку и надевает ее на голову, и я рычу, видя, как ей удобно пользоваться моими вещами.
— Ну и что? Не то чтобы я никогда раньше не ходила по снегу. У тебя случайно нет лишней зубной щетки? У меня во рту отвратительный вкус. — Когда я не отвечаю, женщина застегивает куртку с легким стоном боли и направляется к двери. — Вернусь в мгновение ока.
В мгновение?
Женщина отпирает дверь, а когда открывает ее, ее глаза загораются от бесконечной белой вуали. Уголки ее рта приподнимаются, она выходит на улицу, останавливается, отклоняет голову назад и закрывает глаза. Загипнотизированный ее действием, я откидываюсь на спинку стула, наблюдая, как снежинки падают на ее улыбающиеся губы, кожу и запутываются в ресницах. Джордан приоткрывает губы, и пар поднимается изо рта, когда высовывает язык. Как будто она находится в своей собственной вселенной, женщина вытягивает здоровую руку и, как ребенок, медленно кружится под пушистым белым вихрем.
— Вот черт! Извини. — Джордан смотрит мне в глаза, явно заметив, что я наблюдаю за ней, но вместо того, чтобы казаться самодовольной из-за моего пристального взгляда, она хмурится и тянется к двери. — Тепло. Я забыла.
Дверь захлопывается, отрезая ее от моего взгляда, и у меня возникает желание сорвать эту чертову штуку с петель и превратить ее в растопку.
Что? С чего бы мне так думать?
Я возвращаюсь к своей приманке, беру катушку и обнаруживаю, что мои мысли далеко от проекта передо мной. Присутствие этой женщины тревожит.
