— Зачем мы здесь? Я думала, ты отвезешь меня домой.
Александр открывает дверь, и я впиваюсь кулаками в нагретую кожу, отказываясь двигаться. Он вздыхает, проникает внутрь, хватает меня за руку и легко притягивает к себе.
Я шлепаю его по руке, но это бесполезно, когда мужчина вытаскивает меня из машины.
— Если ты не отвезешь меня домой, я просто возьму такси, — шиплю я.
— Только через мой труп.
— Продолжай грубо обращаться со мной, и это можно устроить. — Я толкаю его двумя руками и морщусь от боли. — Ай! Черт!
Он прижимает меня к груди и обнимает.
— Черт. Ты в порядке?
— Мои дурацкие ребра.
— Перестань драться со мной, и они не причинят тебе вреда.
— Перестань таскать меня за собой, и я перестану с тобой драться!
Он отпускает меня и отступает.
— Ладно.
Снаружи только Мерфи, парковщик и швейцар. Все они отводят глаза.
Александр сжимает челюсть.
— Пойдем со мной внутрь… пожалуйста. — Последнее слово прозвучало так, словно сорвалось с его губ.
— Хорошо, но только потому, что я действительно не хочу видеть, как мой бывший парень и моя бывшая подруга трахаются в моей бывшей постели.
АЛЕКСАНДР
Джордан несется через вестибюль впереди меня. Она сняла свою толстовку в машине, и с ее волосами, собранными в конский хвост, у меня был полный обзор ее стройной шеи. Воспоминание о том, как она чувствовалась под моими губами, врезалось в меня с силой, которой я не ожидал, и только разозлило меня. Я разозлился, что она общается с людьми, которые не ценят ее и не заботятся о ее интересах. Разозлился, что она не заботится о своих интересах.
Но в основном злился на то, что позволил себе провести целую неделю без нее.
Двери лифта закрываются, и я прислоняюсь к ним спиной лицом к ней.
— Что ты делаешь? Повернись.
— Я не хочу.
— Никто так не ездит в лифте. Это неудобно. Перестань пялиться на меня. — Она поворачивается лицом к стене с окнами, выходящими на город.
Я нажимаю кнопку «Стоп».
Джордан вздрагивает и пытается обернуться, но я уже стою у нее за спиной, моя правая рука на ее бедре, а левая прижата к стеклу, удерживая на месте. Она втягивает воздух, и я погружаю нос в ее волосы и вдыхаю ее запах.
— Ты пахнешь по-другому.
Ее мышцы напрягаются.
— Это потому, что я чистая.
В моем горле урчит, и я опускаю нос ниже, в пространство за ее ухом, и вдыхаю.
— Ты мне больше нравилась грязной.
— А ты мне больше нравился молчаливым. — Несмотря на свои слова, она отклоняет голову, открывая мне доступ к шее.
Я улыбаюсь, благодарный, что женщина не видит, как легко она вызывает во мне это выражение.
— Ты слишком хороша для этой работы. — Я провожу губами по ее коже.
— В этом мы согласны. Ты даже не представляешь, как трудно найти работу в Нью-Йорке.
Прижимаюсь поцелуем к пульсирующей вене на ее шее и чувствую, как ее пульс трепещет у моих губ.
— Ты слишком хороша для Линкольна. — Его имя, как кислота на моем языке.
Джордан поворачивается в моих руках и смотрит на меня. Ее макияж скрывает веснушки на носу и делает ее глаза больше и четче. Она великолепна, но я предпочитаю естественный розовый цвет ее губ искусственному. И я скучаю по ее веснушкам.
— В тот день, когда я заблудилась, я увидела, как Линкольн и Кортни целуются, и расстроилась. Я убежала. Он не знает, что я знаю о них. Пока мы были в хижине, он практически переселил ее в нашу квартиру. Он выбросил всю мою одежду и потратил мои деньги. Я вернулась к разбитому коры… Эй, успокойся. Ты что, скрежещешь зубами?
Я вздрагиваю, когда ее ладонь касается моей щеки, но она не пугается, только крепче прижимает свою руку ко мне. Я немного расслабляюсь под ее прикосновением.
