— Мне не нужно все твое время, только немного.
— Ты готова терпеть социальные обязательства для «Норт Индастриз»?
— Ты имеешь в виду… рабочие вечеринки?
— И ужины.
— Я могла бы это сделать. Хотя мой гардероб отстой с тех пор, как Линкольн избавился от всех моих вещей. — Я не говорю ему, что до этого мой гардероб тоже был в основном отстой.
— Я могу об этом позаботиться. Но не думаю, что мы можем встречаться, пока ты все еще живешь со своим бывшим.
— Поверь мне, я не хочу быть там дольше, чем нужно. — Я вздыхаю и думаю, сколько времени мне потребуется, чтобы заработать деньги, необходимые для моего собственного жилья. Мне не перезвонили с работы, на которую я подала заявку.
— Переезжай ко мне.
Я перевожу взгляд на него.
— Что?
Александр пожимает плечами.
— Это самое логичное решение.
Мы и раньше жили вместе в гораздо худших условиях, так что никаких сюрпризов не будет. И мысль о том, чтобы немедленно убраться из дома Линкольна, — больше, чем я когда-либо могла мечтать. Кроме того, это будет означать, что он и Кортни могут быть вместе свободно, а не прятаться за моей спиной. Видите? Я такая самоотверженная.
— Я почти никогда не бываю дома, так что у тебя будет место для себя. Ты также можешь бросить эту дерьмовую работу и поискать что-нибудь получше. Уверен, что смогу найти тебе что-нибудь в компании…
Я поднимаю руку.
— Остановись. «Да» всему, кроме того, что бы ты нанял меня. Мне не нужна жалость. Я что-нибудь найду.
Мужчина сокращает расстояние между нами, его руки сжимают мои бедра, и он притягивает меня вплотную к своему телу.
— Я собираюсь все испортить. Не дай мне выйти сухим из воды. — Уязвимость в его глазах вызывает боль в моем сердце.
— Не дам. — Я целую его глубоко и интенсивно, пока мы оба не задыхаемся и не возбуждаемся. — Тебе следует пойти на встречу.
— Пока нет. — Он закидывает мою ногу к себе на бедро и скользит рукой в мои леггинсы. — Я не готов отпустить тебя.
Я прикусываю губу, чтобы не застонать слишком громко, но невозможно оставаться спокойной, когда Александр просовывает палец внутрь меня. Его рот накрывает мой, и его зубы заменяют мои на губе. Никогда не думала, что меня будет привлекать его демонстрация доминирования, но каждый мускул в моем теле тает от этого.
Мужчина обхватывает мой затылок, пальцами вплетаясь в мои волосы, и поднимает мой подбородок, чтобы обнажить мое горло. Отпустив мою губу, он опускает свой рот к моей шее, чтобы лизать и сосать и сводить меня с ума. Все, что я могу сделать, это держаться, пока он использует удовольствие, чтобы держать меня в плену.
Раздается громкий стук в стекло прямо у моей головы.
— Алекс, какого хрена! — Хейс звучит злее, чем обычно.
— О, черт, — шепчу я, пока Александр продолжает целовать мою шею и играть между моих ног. — Он в бешенстве.
Он поднимает голову и встречается со мной взглядом, его глаза цвета мшистого дерева горят пламенной похотью, которая заставляет меня дрожать.
— Мне все равно.
— Ты нужен нам на встрече, — шипит Хейс, и я представляю, как его лицо багровеет от ярости.
Александр смотрит мне в глаза, и злая улыбка изгибает его губы, когда он добавляет второй палец. Мой рот открывается в беззвучном стоне, а в его глазах пляшет мужская гордость, пока он смотрит, как я таю.
— Не могу поверить, что ты делаешь это, — говорит Хейс, голосом побежденным, но все еще чертовски злым.
Тот факт, что брат Александра находится по другую сторону матового стекла, что он находится менее чем в метре от нас, но не может нас видеть, и что ничто из того, что он говорит, не оказывает ни малейшего влияния на Александра, заводит меня еще больше.
— Ты чертовски мокрая, — Александр не шепчет и не пытается заглушить свой голос. Как будто ему все равно, слышит ли его брат.
— Черт, — говорит Хейс гортанным голосом, который заставляет меня думать, что он слышит и точно знает, что мы делаем.
Мой живот переворачивается, и сила миллиона крыльев бабочек сливается в одну неудержимую волну. Я двигаю бедрами вперед, стремясь к собственному освобождению, но мне это не нужно. Александр читает мое тело, как открытую книгу, предвидит, что должно произойти, и дает мне именно то, что мне нужно. Он целует меня, чтобы заглушить неизбежный вздох и всхлип, которые вырываются из моего горла, когда вспышка эйфории молнией проносится по моим венам, и я разваливаюсь на части в его объятиях. Он не отстраняется, не останавливается и не замедляется, но целует меня сильнее, погружается глубже, как будто отчаянно хочет заползти в меня и потеряться.
Я прерываю поцелуй, чтобы глотнуть воздуха. Мышцы на моих ногах ослабли, и я оседаю на него. Только тогда Александр вытаскивает руку из моих штанов и заключает меня в объятия.
— Красиво, — тихо говорит он.
Я все еще витаю в облаках и не могу связать воедино связную мысль — не говоря уже о словах, — поэтому отдыхаю у него на груди, пока не возвращаюсь на землю.
Через несколько минут мужчина отступает, его руки на моих плечах, чтобы убедиться, что я уверенно стою на ногах. Я чувствую себя так, словно меня только что высушили в стиральной машине, а он все еще выглядит идеально собранным в своем темно-сером костюме. Его галстук даже не сдвинут с центра.
Я поправляю леггинсы и толстовку и заправляю выбившиеся пряди волос за уши, чувствуя себя немного неловко из-за того, как я должно быть выгляжу. Александр не сводит с меня глаз, на губах самодовольная ухмылка.
— Думаешь, он все еще там?
