«Вот прошареный мудазвон!», — думал Пашка, стиснув зубы и снося фотографии.
Когда козлина ушёл к своей сраной Ленке, которая даже и блондинкой-то была с натяжкой, да и страшная к тому же (дёрнуло же её снимать!), Пашка двинул со злости по мусорной урне так, что она сделала оборот и вывалила содержимое на газон.
Так он выяснил, что приличные с виду пожилые бабульки ругаются матом, причём весьма умело.
И что теперь, всю ночь шастать по городу и куриц белобрысых выискивать? В темноте только со вспышкой, так ещё не один бычара привяжется, чего доброго, и правда шею намылят.
Свирепый Пашка открыл долбанную игруху, ненасытную на блондинок, и вдруг обнаружил, что квест пройден, на счету четырнадцать баллов, да к тому же получен ещё один китайский дракон.
Ни фига себе — после страшной Ленки ещё не зачлось, это он успел проверить, ждал уведомления всякий раз, сфотав новую бабу.
Руки чесались «просканировать» бычару и посмотреть, нельзя ли ему что подгадить на четырнадцать баллов — вдруг сработает? — но, если заметит, точно наваляет. Лысый хер обжимался со своей страшной Ленкой на лавке, то и дело бросая в Пашкину сторону недобрые взгляды, сдвинув тёмные очки.
Позвонила мать и осведомилась, где сына носят черти. А потом потребовала дуть домой и купить хлеб.
— Я занят! — огрызнулся в ответ Пашка. — Приду поздно, у меня дела!
Мать пригрозила показать бате ковёр, а это уже попахивало серьёзными неприятностями. Пришлось повиноваться.
И долго она собирается вертеть Пашкой, как малолетним⁈ С каких херов он должен идти домой? У него, вообще-то, каникулы на исходе! Могут быть у человека дела⁈
Сворачивая к супермаркету, Паша зашёл в приложуху — хотелось узнать, что там за новый квест, вдруг успеет сегодня сделать.
За что-то дали длинноверхую «Г» и аж две «П» с прорехой. А потом ещё и третьего дракона.
Всё-таки надо разобраться, как набираются достижения. Прибавления в этом меню даже и с квестами не всегда связаны. Сейчас он нового и не знает, да и утром набралось задолго до бургера.
«4. Унеси из магазина шоколадный батончик, не оплачивая его на кассе. Награда — 45 баллов».
Ёпт!
Паша так и замер на крыльце магаза.
Во-первых, получалось, что игруха слушает телефонные разговоры. Так-то Пашка ей «разрешил» в самом начале доступ и к камере, и к микрофону, и к телефонной книге, и к геолокации, а может и ещё к чему — не особо он обычно глядит, окая такие штуки. Но прослушивать звонки — что-то уже слишком. Впрочем, так, вроде, часто контекстная реклама работает — поймала какую хотелку озвученную диктофоном, и ну пихать во все щели. Но было ещё и «во-вторых». Во-вторых, игра просит нарушать закон!
Оно, вроде, невелико преступление, но как-то всё-таки странно. Да и сыкотно.
Немудрено, что автор скрыл о себе информацию!
Сорок пять баллов…
Пашка воинственно поглядел на автоматическую раздвижную дверь супермаркета. Оттуда тощая взъерошенная тётка выкатывала разом две разъезжающиеся в стороны тележки с кучей забитых пакетов.
Живут же люди, блин, полмагазина скупила за раз!
Стыдный теперь друг Толик умел тырить с блеском. Один раз даже вынес бутылку вискаря, которую они с Пашкой благополучно вдвоём прикончили, так, что он потом утром дома туалет заблевал и от отца получил ремня, что в Пашкином возрасте уже стыд позорный.
Сам Пашка ни разу не воровал в магазинах. Хотя Толика уважал за храбрость (до мышиного ранца, конечно, теперь Толик и храбрость — антонимы, в чём на ютубе уже скоро второй миллион человек убедится).
Но, если Толик может, то что же, Пашке слабо?
Тем более сорок пять баллов разом…
Внутри супермаркета все Пашкины кишки завязались узлом. Он прямо-таки чувствовал это. Шея сзади вспотела. Сердце колотилось так, что отдавало в уши.
Мимо отдела со сладостями к хлебному Пашка прошёлся гуляющей, как он надеялся, походкой. Взял нарезанный батон. Вернулся в конфетный. Зачем-то внимательно прочитал состав глазированного рулета.
А если спалят? Ой что начнётся! И до родителей дойдёт сто пудов. Тогда отец наверняка за ремень схватится. И в школу сообщат. Классная всем растрезвонит, какой Пашка асоциальный элемент.
А может, ещё в какое личное дело занесут. А сначала заведут его где-то в полиции.
Отпечатки пальцев снимут, и фиг Пашке потом какие правонарушения, сцапают живенько.
Купить, что ли, шоколадку? И попробовать пропихнуть приложухе? Ну вот как она может узнать, что Пашка за товар заплатил, если он рассчитается, скажем, наличными?
Угу. Как-как? Да так же, как узнала, что он монеты собрал.
Вот же блин.
Прочувствовав на деле, что означает расхожее выражение «трясутся поджилки», Пашка ознакомился детально ещё и с составом «Нутеллы». Сглотнул трижды. В горле пересохло.
Чувство страха ему было не чуждо. Оно приходило перед устными ответами в школе, перед устными экзаменами (с письменными было попроще), когда строго спрашивал о чём-то отец (матери Пашка не боялся, а вот отца — очень даже). Приходило стабильно, когда ловил на себе блуждающий и скучающий, но вдруг сфокусировавшийся взгляд Славки Марципанникова. Это, как правило, предвещало беду. Когда беда уже случалась (начиналось пинание Пашки ногами или вытирание его спиной пола в школьных коридорах, или его тетради с учебниками уже летели в урну на влажные яблочные огрызки, или ещё что) — страх проходил. Но вот неизвестность в преддверии неприятности заворачивала кишки жгутом, в точности как сейчас. Совсем уж трусом Пашка вовсе не был. Его страшила неизвестность.
Шоколадные батончики лежали рядами в брендированных коробках. Стояли строем в ожидании Пашки. Подначивали. Дразнили.
Он взял вафли и положил в корзину. Будет странно столько проторчать в этом отделе и ничего не купить.
Потом протянул руку к «Твиксам». Постарался припомнить приёмы Толика. Пашка сам не понимал, когда и как бывший друг что-то брал и прятал. Точно не готовился подолгу. Действовал молниеносно и уверенно.
