Бандиты привыкли реагировать на угрозы самым серьёзным образом. Они тут же прекратили смешки и улыбки. Главарь, словно сейчас заметил, что до сих пор держит жертву, так что разжал руку и незадачливый парень рухнул на брусчатку дворика. Каждый из бандитов снял с пояса оружие — у двоих это были ножи, у ещё двоих — короткие мечи, а у одного со щелчком разложилась самая настоящая телескопическая дубинка. Они молча разошлись в стороны, грамотно рассредоточиваясь, чтобы не перекрывать друг другу поле атаки, а потом без малейшего звука или команды набросились на нас.
Мир мгновенно преобразился, расцветая вереницами формул, траекторий и данных, создавая цифровое представление каждому движению, каждому сокращению мышц и возможной кинетической энергии каждого замаха. Я, полагаясь на заученные на многочисленных тренировках тактики, ринулся им навстречу, а рядом со мной, опередив на полкорпуса, двигалась Кенира.
Если сравнивать этот бой со стычкой с охотниками за головами, я бы назвал его разочарованием. Тонкий и Коренастый бахвалились вовсе не зря, они действительно были профессионалами. Были. В прошедшем времени.
И, несмотря на то что бой проходил с гораздо большим количеством противников, всё оказалось гораздо легче. В этот раз мне не приходилось просчитывать каждое своё движение, у меня имелись наработанные макропоследовательности движений, кардинально уменьшающие нагрузку на мозг. Весил я на полтора центнера меньше, да и изрядную часть потерянного жира я вернул за счёт внушительной мышечной массы. В организме имелся достаточный запас глюкозы, которую после разработки артефакта он не успел переработать до конца. Ну и вооружён я был вовсе не кухонным ножом, а клинком, созданным в Цитадели Ашрад, а под обычной городской одеждой на мне был надет тот самый непробиваемый оружием комбинезон, с которым я не спешил расставаться из-за даруемого им комфорта.
В разработанном мною боевом стиле не было резких ударов и стремительных атак, оно использовало плавные движения, заломы, медленные проникновения сквозь защитные барьеры, лишение противников равновесия и использование движений врагов против них самих. У меня не было ни кванта магии, так что приходилось учитывать кинетические преграды, подсознательно и сознательно выставляемые каждым жителем этого мира.
Кениру подобные ограничения не касались. Её элир была всемогуща, магию не могла остановить никакая защита, так что схожий с моим стиль дополняли и быстрые, почти невидимые удары. У неё не было необходимости переходить к контактному бою, она могла сокрушить противников издали, хоть с использованием широкого арсенала атакующих структур, хоть задействовав пространственный контейнер, а то просто-напросто задавив голой сырой силой. Вот только она, как и я, с нетерпением ожидала возможности проверить свои навыки, так тяжело наработанные за годы и годы тренировок в не имеющем чётких временных границ Царстве богини.
Для меня стычка длилась около двух минут, но в реальности прошли считанные секунды. Мой клинок резал мечи, ножи и дубинки, правая рука выворачивала конечности и выбивала суставы, а ноги подламывали врагам колени и ставили подсечки. Кенира же пронеслась неостановимым ураганом, нанося резкие удары и заставляя противников отлетать сбитыми кеглями.
И когда мы, наконец, остановились и переглянулись, все враги валялись бесформенными кучами, ничем не отличаясь от своей избитой жертвы.
Не стал обшаривать тела и собирать их кошельки — ведь грабёж бандитов оставался таким же грабежом, а значит, поставил бы меня на их уровень. Я отдал команду Таагу, он просканировал тела и доложил, что все шестеро живы, а пятеро не имеют серьёзных повреждений, а вот с шестым, той самой жертвой, всё очень плохо.
Я вздохнул, отвесил каждому из лежащих на земле врагов дополнительный пинок и взвалил на плечо паренька, радуясь его низкому росту и не очень большому весу.
— Зато проблема служанки решена окончательно, — вздохнул я, перехватывая тело Хартана за ноги.
— Думаю, Лексна нас убьёт, — сказала Кенира.
В ответ я лишь согласно кивнул.
Лексна нас всё-таки не убила, хотя мы и совершили настоящее святотатство (по крайней мере в моей религии оно было таковым), разбудив среди ночи их с мужем. Увидав меня, взвалившего на плечо хрипло дышащее и тихо постанывающее тело, она лишь кивнула, указала пальцем на дверь операционной, где я и уложил Тану на кушетку. Глаза Лексны метали молнии отнюдь не фигурально: если возле Кениры длинные разряды, отлетающие от рук и тела разгневанной целительницы, бесследно пропадали, растворяясь в ауре, то меня каждый раз нещадно жалили, заставляя издавать звуки, несовместимые с мужским достоинством.
Случай Хартана оказался не настолько серьёзным, как выглядел на первый взгляд, но и ничего хорошего в нём не было. Множественные гематомы, несколько выбитых зубов, лёгкая контузия, отбитые внутренние органы и три трещины в рёбрах — ничего такого, с чем Лексна не могла бы справиться за полчаса, правда местного, длящегося больше двух с половиной земных. А когда Хартан уже сидел, напоминая нахохлившуюся синицу и набрав полный рот омерзительного на вкус и на вид «свиного» регенеративного геля, она, наконец, спросила:
— Что это всё-таки значит?
То же самое хотел знать и давно присоединившийся к нам Ксандаш, который молча сидел всё это время рядом, прожигая нас двоих взглядом, а за работой жены наблюдая с заботой и теплотой. Не было никакого смысла скрывать, так что я просто начал с самого начала — с желания получить красивую служанку, подробнее описал встречу с Таной, затем ночной поход в университет, встречу среди глухих улочек и желание помочь почти незнакомому человеку.
— Ты идиот, Ули, — подал голос Ксандаш. — Вы оба идиоты. Но в этом не совсем ваша вина.
«Идиот» в данном случае являлось сложной идиоматической конструкцией, так мой внутренний переводчик обозначал «безумное животное с мозгами, прожаренными плохо наложенной Уздой», и я был вполне согласен с подобным определением.
— Не наша вина? — удивилась Кенира.
— Как ты думаешь, какова вероятность, что вы, возвращаясь ночью через город, наткнётесь на попавшего в беду знакомого, с которым впервые встретились только позавчера? Вернее, уже час как поза-позавчера.
Не скажу, что вопрос меня сильно поразил. Пусть толком я о таком не задумывался, чувство, что совпадение очень уж удачно, у меня всё-таки возникло.
— Хартан наложил на меня какие-то чары? — удивился я. — Как-то сумел позвать своей магией?
Тана возмущённо замотал головой и замычал, отрицая свою вину. За что тут же получил разряд молнии и подзатыльник от Лексны, а также ласковый и пугающий до дрожи в коленях совет сидеть спокойно.
— Вряд ли. Если бы у сопляка имелись такие таланты, Лез бы его латать не пришлось. Я бы поставил на влияние кого-то из богов. Он случайно не прихожанин твоей госпожи?
— Нет, вряд ли. Я не исключаю, что он мог, заночевав в гостинице, проникнуться благостью и добротой Ирулин, но не ощущаю от него ничего, связанного с ней. Кстати, от тебя и Лексны как раз ощущаю, ваша вера становится с каждым днём сильнее.
— Ну, возможно для этого есть одна-две причины, — оскалился Ксандаш. — И одна из них очевидна.
В качестве иллюстрации он поднял левую руку и помахал ею в воздухе.
— А вторая? — заинтересованно спросила Кенира.
Ксандаш не ответил, а лишь обменялся с женой пристальными взглядами, после чего они оба заговорщицки захихикали. Из-за этого смеха рука Лексны, круговыми движениями поглаживающая челюсть пациента, причинила тому боль, так что тот вновь замычал и дёрнулся. Лексна, не отрывая взгляд от мужа, отвесила Тане новый подзатыльник.
— Да нет никакой второй, — самым фальшивым из фальшивых голосов ответила Лексна.
— Первой вполне достаточно, — таким же фальшивым голосом добавил Ксандаш.
Они снова громко рассмеялись. Я полез в карман и вытянул два маленьких алмазных подвески, где на плоском кристалле были выгравированы знаки Закрытого Глаза — один из побочных продуктов сегодняшних тестов фабрикатора.
— Ну раз достаточно, то этого, вам, наверное, не надо? — спросил я, тщательно копируя фальшь их голосов.
Ксандаш и Лексна тут же замолчали и уставились на меня с подозрением.
— Выглядит, конечно, красиво, правда отсюда ничего не видно! — сказала Лексна. — Не знаю, что это, но мне надо точно.
— А что это? — спросил Ксандаш.
— Ну, допустим, это реликвии одной замечательной богини, освящённые её первосвященником. Очень ценная штука! Позволяет двум людям, засыпающим, касаясь друг друга, оказаться в одном и том же сне, над которым у каждого из них полный контроль.
Ксандаш рассмеялся, подошёл поближе, хлопнул меня по плечу и забрал подвески. Я потёр ушибленное место — пусть я был рад, что новая рука моего товарища работает намного лучше, но силу можно было бы и соизмерять.
— Ули, если это была не твоя богиня, тогда кто? — задала вопрос Лексна.
