Захар вовремя прикрыл меня спиной, ведь промелькнувшие эмоции скрыть не получилось.

Собирались мы быстро и без суеты. Привлекать внимание не хотелось, да на нас сильно и не обращали.

— Готово! — проговорил Захар, когда мы уже влились в общий поток автомобилей и двинулись по направлению к городу.

— Что?

— Михаил уже собрал ребят, оповестив наших друзей из полиции — готовятся брать Стаса.

— В смысле? — искреннее возмущение вырвалось у меня. Я хотел сам этим всем заняться. Мысленно прокручивая картинку, как беру Стаса за горло и выбиваю из него информацию.

— Пока ты приходил в себя, — довольно усмехнулся по гороскопу скорпион, — я записал весь диалог и сделал несколько фотографий. Отправил все это Михаилу. Тот за двадцать минут нашел этот клуб и все организовал.

«Вот же…» — недовольно поджал губы.

— Куда ехать?

«Через три километра поверните на право…» — проговорил за Захара его навигатор на смартфоне. А этот засранец довольно усмехнулся.

12.08.

Пока мы добрались до заветного клуба, под названием «Свободный ветер», его уже заканчивали шерстить местные органы правопорядка. Улов в тот вечер у них был «жирный», помимо еще нескольких соучастников под общий шумок загребли парочку закладчиков запрещенных веществ. Клуб, в нем был небольшой танцевальный зал, больше напоминал кальян-бар. Все было настолько продымлено, что всплывал совершенно резонный вопрос: «А есть ли здесь вытяжки?». С сигаретами я попрощался давно и теперь даже запах ароматизированного табака бьет по всем рецепторам наповал. В сложившейся нервно ситуации совершенно не хотелось, чтобы, что-то выбивало тебя из реальности. Михаил, который все это время специально крутился около полиции через какой-то час подошел и сказал, что все участники группы Стаса Круглова задержаны. Кроме, мать его! — самого Стаса. Пробили по камерам — он был здесь. Был здесь, но ушел. Я готов уже был рвать на себе волосы. Р-р-р… Еще эта вонь. Со второго этажа было хорошо видно, как небольшое здание окружают. Они делали это тихо, словно так и должно быть. Все-таки есть провидение, раз меня именно в эту минуту пригласили на второй этаж. Бог хочет, чтобы я спасся и закончил свою карательную миссию. — Где девушка, что тогда мыла со мной? — пока полицейские еще считали меня нормальным, я подскочил к стоящим чуть в стороне и ожидающие своего «транспорта» дружкам Стаса. — Куда он ее спрятал? На удивление один из парней (кажется, он тогда меня пинал по ребрам) внимательно осмотрел насколько ему позволял обзор, ведь он как стоял, упершись лбов в кузов машины с руками за спиной, так ему никто и не позволил повернуться. — С нами не было никакой девушки. И так убедительно он мне это сказал, что сразу захотелось ему врезать. Отказывать себе не стал. Бросившись на него грудью. От моего удара тот заохал, и начал невнятно смеяться. — Лех, пошли, что ты устроил? Посмотри на его глаза. Он под чем-то. Захар насилу меня оттащил под одобрительные взгляды полицейских, которые не стали мне препятствовать. Пришлось грубо вырываться из его цепкого захвата. Да как они все меня задолбали! Где хваленая полиция. — Где она есть? — почти проорал, вцепившись в грудки брата. — Что он с ней мог сделать? Ее никто не видел. Мне не хотелось произносить все это в слух. Что может сделать похититель с заложницей? — ДА МАТЬ ТВОЮ! Я уверен: она здесь! Откинул от себя Захара и направился в клуб. Не знаю, как и где, но я ее найду. С улицы заходить было еще тяжелее — легкие словно свело от едкого дыма. Принялся поочередно заглядывать во все подсобные помещения. Наконец дело дошло до лестницы, ведущей на второй этаж, где располагался танцевальный зал. Здесь стоял все тот же дым, но дышалось чуть свободней. На небольшой импровизированной сцене виднелись тяжелые бархатные портьеры, за которые захотелось заглянуть в первую очередь. Стоило в том направлении сделать пару шагов, как из-за них выскочила полусумасшедшая, заплаканная девица и не разбирая дороги промчалась мимо меня. В этот же момент один из занавесов слетел вниз и едва не накрыл меня с головой. Пришло отступать в сторону. Со стороны второго послышался быстрый топот, словно кто-то убегает. Бросился следом. Наугад прыгнул и оказался в узком коридорчике. Шаги раздавали где-то впереди. Кажется, я попал в корпус, где были помещения для сотрудников. Мельком заметил гримерки и костюмерные. Не сразу заметил, что шаги стихли. Два щелчка и что-то вспыхивает ярким огнем чуть позади, пару секунд и горящая куча вещей начинает страшно дымить, изрыгая клубы черного дыма. В какой-то миг я сам оказался весь в думу. Шаги были уже в стороне. Рванул туда, старательно прикрывая лицо рукавом рубашки. Глаза уже наполнились слезами, нос был полностью забит. Дышать было совершенно нечем. Казалось, что я должен был быть у самого выхода, но слабость напала так быстро, что за какие-то мгновения я упал на колени. Ощущение, что не смог преодолеть пару метров до спасения своего и Маринкиного было последним разочарованием.

— Правильно, старый Захар все стерпит. Вытащит тебя, идиота, из всех бед. Можно бежать, искать свою МарЫну. Будь она неладна! Что ты, как Иванушка-дурачек, решил пройти огонь, воду и медные трубы?

Я хотел возмутиться, даже потянулся, чтобы сдернуть с лица кислородную маску, но на меня посмотрели так, что лучше было притворяться и дальше ветошью.

— Что медные трубы были — раз. Вода — была. Вот тебе и огонь! Три! Охр*нительно живем!

Захар развер руками в сторны и выскочил из машины скорой помощи, в которой я не так давно пришел в себя.

Глушкова Марина «Дзынь-дзынь-дзынь…» От каждого звонка бросала в то в жар, то в холод. Да за что? За что мне все это-о-о? Запах горелого разлетелся по всему помещению. Я спешила со всех ног, но не успела. От отчаяния упала на пол. Третий по счету меренговый рулет сгорел! Нет, вру: первый вообще не поднялся, так и стался тонким резиновым ковриком на плоском пергаментном листе. Второй был идеальным. Пышный, вот только скрутить его я не смогла, не отлипал от пергамента, от слова вообще. А этот просто сгорел, из-за того, что я опять погрузилась в себя. В последние дни я стала до омерзения капризной, что раздражала саму себя. Нигде не могла найти себе места. Может и хорошо, что у меня ничего не получилось с мужчинами, от такой дуры, как я любой бы сбежал. А богатенький Аркаша тем более. А Алексей? А он не по рангу моим амбициям, его кандидату мне даже и рассматривать не стоит. У него есть Марта, его невеста. Как мне сказала та престарелая клуша: «Они же не из-за беременности, а по любви! Понимаешь? Не пудри парню мозги. Тебе же только деньги нужны. Не думаю, что и местное начальство ты любила. Мне Лида рассказала, как ты тут вся в цветах да в подарках сидела. Просто скажи: сколько? И без обид. В тот момент я просто подняла глаза из-за высокой секретарской стойки, только что мимо меня пробежала расстроенная Марта, а эта Вера Степановна вошла буквально через пару минут, и заметив мою одинокую фигуру на своем рабочем месте, двинулась ко прямой наводкой. — Просто скажи «сколько», — пробормотала, не отводя глаз от холёного лица женщины. Смотрела долго и тяжело, несмотря на боль от ран и синяков. Тетушка сдалась раньше — отвела взгляд. — Вот посмотри. Она что-то нашла в своем смартфоне и протянула мне. Приглашение «Марта и Алексей» помолвка. — Я такое могу вам в фотошопе сотнями нарисовать, да покрасивее, — спокойно ответила, протягивая смартфон владелице. — Не будь наивной. Мне не десять лет, — фыркнула женщина, и я ей поверила. Действительно, не будет пенсионерка такое рисовать. — Четыре миллиона восемьсот тысяч рублей на этот счет, — квитанция всегда лежала у меня под рукой, как напоминание о моей главной цели. Она взяла квитанцию и удивленно посмотрела на меня. — Клиника в Израиле? — Вы спросили сколько? Отправляйте. Не без труда, но я поднялась и направилась к выходу. — Завтра деньги будут у них, — прокричала она мне в спину.» Непрошенный слезы сами полились из глаз, как только получилось вырваться из воспоминаний, и так себя стало жалко. До тошноты. Да и еще этот чертов желудок так скрутило, до боли. А мы с ним не можем получить нормальный меренговый рулет, с кремом из взбитых сливок и творожного сыра. Я всхлипнула еще горше — крем у меня тоже получился хуже некуда, жидким как сметана. Тяжело поднялась на ноги из общего бардака на столешнице вытащила противень со вторым, раскуроченным, рулетом, с обидой села за стол, притянула тарелку с кремом и обильно залила комки из меренги. Значит, будет не рулет, а торт.

18.08.

— Да что я за сопля такая! — проговорила и заела приторно сладкой массой. — Нет, все мои планы сбылись, — замахнулась ложкой и капли крема разлетелись по кухне. — Хотела денег — получила. Кармический долг перед Алиской выполнила. «Ам-ням-ням» — Слышишь, систер! — подняла глаза в натяжной потолок и прокричала: — Я все, что могла, сделала!!! «Хлюп!» Нос был заложен, слезы текли. Пришлось брать салфетку и тщательно вытираться. — Словно заложила душу. Как тяжело! Живот неожиданно скрутило, и я рванула в ванную комнату. — Как плохо… Свалилась на пол возле унитаза тяжело дыша и брезгливо утирая лицо ладонью. — Нет, кондитерка все же не мое. Постепенно стало чуть полегче. Больше не откладывая, быстро приняла душ и завалилась в постель. Сил особо не было. Хотелось скорее уснуть и забыться. Кажется, через пару секунд меня разбудил настойчивый телефонный звонок. Бросила быстрый взгляд в не зашторенное окно — уже довольно светло. Значит, проспала я добрую часть вчерашнего вечера, всю ночь, да и утро прихватила. Наконец, получилось нащупать телефон. — Алло, — ответила не глядя. Будет обидно, если это какой-нибудь проходимец. — Марина, это Александр, — знакомый голос с акцентом. Может, это было какое-то предчувствие, может, я уловила какие-то нотки в голосе Александра Новикова, представителя поликлиники, в которой должны были оперировать тетушку. — Да, я узнала. — Я отправил запрос в ваш онкоцентр, но сегодня утром пришел ответ, что таких пациентов нет. — Что? — подскочила от удивления. — Сказали. Нет в живых. Марина, твоя тетя здорова? Это какая-то путаница? — Алекс, я не знаю… Давай. Я. Тебе позвоню. Не сбросив вызов, начала судорожно набирать в контактах номер клиники. Господи! У меня новый телефон. Блокнот со всеми контактами нашелся не с первого раза. Может, я просто ослепла от шока и ничего уже не замечаю — Онкоцент слушает, — на другом конце провода ответили быстро. — Поджидайлова Людмила Николаевна… Не могу к ней дозвониться… — Год рождения. — 1964-й, — задыхаясь от волнения выдохнула в трубку. Возникшая тишина пугала. — Соболезную, — теперь голос девушки звучал холодно. — три дня назад. Оставьте свои контакты. Вам перезвонят по поводу организации. Я уже не помню, что диктовала, как… Только, когда я сбросила трубку, в голове стоял протяжный гул, словно мимо проносится пассажирский поезд, и одно легкое покачивание — тебя снесет прямо на рейсы.

У любого сильного человека бывают моменты, в которых ты не понимаешь, как себя вести. Или разнести все и всех к такой-то матери, или, пересилить себя, и сделать как положено в обществе. Еще и плохое самочувствие никак не давало все осмысли и взять себя в руки. А эти самые руки словно обессилили, все из них валилось, все шло наперекосяк.

Сегодня проснулась с отвратительными кругами под глазами, отекшим лицом, а попа не влезла в приготовленные с вечера черные скини. Срочно садиться на правильное питание и строгую диету и дуть к косметологу. Но это все подождет… Это все такая глупость по сравнению с моей утратой.

Вечно недовольная, ругливая, нелюбящая — и ее больше нет.

Стерла набежавшие на глаза слезы. На полу валялись неподошедшие брюки. Пришлось в спешке доставать черную юбку в пол, колготки и черную шелковую блузку, надену балетки и будет хорошо.

Благо, что получилась найти приличное похоронное бюро за приемлемые деньги, и хоть часть забот не пришлось брать на себя.

На кладбище, словно в кино, лил моросящий холодный дождь. Людей было очень мало. Организатор, которого направило похоронное бюро, на несколько раз обежал присутствующих и некому было даже сказать прощального слова. В конце концов, его просящий взгляд обратился на меня. На меня вообще много кто смотрел. Маруся, например. Она мне молча кивнула, но подходить не стала.

— Давайте я, — сделала шаг вперед, организатор облегченно вздохнуть.

Кажется, это один из тех опрометчивых поступков, но должен же кто-то брать ответственность.

— Тетушка была хорошим человеком, — с трудом, через слезы проговорила. — Она любила жизнь, любила свою дочь… Ей бы еще жить да жить… Мне… очень жаль… Мне жаль…

Надо мной каркнула ворона, машинально посмотрела вверх и ноги подкосились.

Если бы не крепкая поддержка Василия Юрьевича, я бы тут же свалилась на подразмокшую могилу.

— Василь Юрьевич, зачем? — едва проговорила, а сама уткнулась лбом в плечо пожилого человека.

— Тебе надо уходить! Пошли отсюда, — шепотом проговорил он.

— Давайте постоим. Гости же, — одними губами выдавила, но он услышал.

— Гости и без тебя справятся, — раздраженно выбросил он. — Идем.

— Я не могу.

Откровенно говоря, я просто не могла идти, да и на словах сопротивляться у меня выходило с трудом. Стоило оторвать голову от плеча Василия Юрьевича, как мир начинал кружиться, а ноги подкашиваться. Признаться в своей слабости вообще казалось верхом убогости.

— Ты что дурная такая? — зло бросил он.

— Да, пусть постоит, — бросила стоявшая рядом незнакомая женщина. — Людмила мне про тебя рассказывала. Она говорила, что Бог ее наказал болезнью из-за тебя, а тебя бездетностью и отсутствием мужа за Алису.

Я вновь разрыдалась.

— Что ты несешь? — оттолкнул ее от нас Юрьевич.

— Людмила не могла сказать тебе все это лично. Так вот и слушай: ее злось утихла, но простить она так и не смогла. Смирись, деточка. Карма всех настигнет. Бог не Тимошка — видит немножко.

Сколько не силилась не могла сквозь пелену слез и головокружение рассмотреть женщину. Было лишь бледно-черное пятно и ярко-красные губы.

— Карма деточка! — подняла она черный ноготь и трагично добавила: — Не будет у тебя ни дитя, ни мужа!

Ее хриплый голос эхом отразился у меня в голове.

«Бум! Бум! Бум! НЕ! БУДЕТ! НЕ! БУДЕТ!» — словно набат.

— Иди прочь! — уже не сдерживаясь ругнулся на нее Юрий Васильевич. — Если бы Людмила не слушала таких шарлатанок, как ты, может, и пожила подольше… ПРОВАЛИВАЙ! Маринка, не слушай ее. Знаю я таких. Что с тобой, детка?

Я уже и не слышала. Серое небо, и летящие капли дождя сделали последний вираж… Сейчас я упаду и погружусь в темное марево обморока.

— Иди-ка сюда! — смутно знакомый голос, и крепкие объятия ловко меня подхватываю на руки.

— Вы кто? — возмутился Василий Юрьевич.

Ответ я не услышала. Темнота…