Все еще широко ухмыляясь, Скрэгон сказал:
— Поделом крегону, если спросишь меня.
— Я не спрашивала.
— Он давно этого добивался, — продолжил Скрэгон Ваэре. — Остальные из нас должны заслужить благосклонность Эйвена, но к Нийксу относятся как к королевской особе только по той причине, что у них общая история тысячелетия назад. Самое время Эйвену увидеть, как сильно Таэварг изменил его любимого питомца. Мне все равно, что кто-то говорит; несмотря на то, как он выглядит и как он действует, Нийкс не может быть больше, чем тенью того, кем он когда-то был, и как только Эйвен это поймет, тем лучше для всех нас.
Ее стальные глаза сузились, Ваэра сказала:
— Тебе нравится слушать звук собственного голоса, не так ли? — Не дожидаясь ответа, она пренебрежительно огляделась вокруг и объявила: — Мы потратили здесь достаточно времени впустую; Сарнаф явно исчез. Мы углубимся в лес и попытаемся найти другой след. Оружие наготове, глаза настороже… и я не буду тащить твою тушу обратно в Мейю, так что убей быстро, без контакта с кровью.
Скрэгон, казалось, не был доволен тем, что получил приказ Ваэры, но, если не считать того, что черты его лица напряглись, он не стал спорить. Вместо этого он вытащил меч из ножен и отвесил насмешливый поклон.
— После тебя, милая. Может, я и не Зелтора, как ты, но ты можешь доверять мне, я прикрою твою спину.
Джордан вздрогнул от злобы в темном взгляде Скрэгона, и, несмотря на то, что Эйвен заявил права на Ваэру, Джордану все равно пришлось сопротивляться желанию выскочить и сказать ей бежать далеко-далеко от этого зверя. Но также оказалось, что Ваэра не нуждалась в предупреждении.
— Ты первый, норот, — сказала она, размахивая клинком в воздухе между ними, явный вызов, который Скрэгон не мог ни пропустить, ни проигнорировать.
Он усмехнулся ей, а затем сделал несколько шагов в лес, прежде чем полностью исчезнуть, призвав Валиспас к своему следующему пункту назначения.
Как только он ушел, пустое лицо Ваэры преобразилось, пока не наполнилось эмоциями, ее чувства можно было ясно прочесть: боль, гнев, печаль, разочарование… страдание.
Джордан почувствовал, как его сердце сжалось от сочувствия. Он помнил те моменты… моменты, когда хватка Эйвена ослабевала настолько, что его марионетки могли действовать так, как им заблагорассудится, их нити только висели наготове, а не были туго натянуты. Прямо сейчас невыполненный приказ Ваэры состоял в том, чтобы охотиться на хироа, но, насколько Джордан мог судить, ей не было приказано действовать определенным образом, делая это. Это означало, что то, чему он был свидетелем прямо сейчас, было настоящей Ваэрой… той, которая знала, что ее воля больше не принадлежит ей, и что в любой момент ей придется делать именно то, что ей сказали.
Джордан хотел бы, чтобы он мог что-то сделать для нее… он хотел бы предложить ей какое-то утешение, какую-то уверенность в том, что он был освобожден, и однажды она тоже будет освобождена. Но он и без хватки Охотника на своей руке знал, что это было бы глупым поступком с его стороны. Как только он раскроет себя, Эйвен туго натянет эти ниточки и мысленно отдаст команду на его поимку — или, что более вероятно, на его смерть — без колебаний.
Вместо этого Джордан мог только наблюдать, как Ваэра провела свободной рукой по своему измученному лицу, прежде чем глубоко вздохнуть и снова придать своему лицу непроницаемое выражение. Только когда она восстановила контроль над своими чувствами, призвала Валиспас и исчезла из виду.
Прошли долгие минуты, когда на Джордана и Охотника снова опустилась тишина, пока, наконец, мужчина не ослабил хватку и не объявил:
— У нас все хорошо.
Поскольку преподаватель разорвал их контакт и, следовательно, снова стал видимым, Джордан предположил, что ему разрешили деактивировать свой дар. Когда он это сделал, облегчение было настолько острым, что на секунду подумал, не потеряет ли он сознание. Будучи захвачен разворачивающейся вокруг них сценой, Джордан не осознавал, как долго он удерживал себя, Охотника и хироа… достаточно долго, чтобы теперь едва держаться на ногах. Его головокружение начало уменьшаться, когда он потряс затекшими конечностями, но он все еще чувствовал себя намного слабее, чем ему хотелось бы, особенно зная, что Ваэра и Скрэгон все еще были где-то в лесу.
— Что теперь? — спросил Джордан, стараясь молчать, хотя и знал, что учитель поделился бы с ним, если бы оставалась какая-то опасность.
— Теперь мы делаем то, ради чего пришли сюда, а затем тащим задницу обратно в академию, пока к нам не решила нагрянуть более неожиданная компания.
Джордану это показалось мудрым планом, поэтому он опустился на колени рядом с мужчиной и слушал тихие инструкции учителя, пока они брали пробирки с кровью у существа. Это было странно… после того, как Джордан так долго находился рядом с распростертым хироа, даже прикасаясь к нему, он больше не боялся его так сильно. Ему почти стало жаль зверя, особенно зная, что он, вероятно, не проживет долго, если Эйвен добьется своего. Охотник, по крайней мере, не собирался на самом деле убивать его — «не тратим впустую, при всем желании» — заявил учитель, когда Джордан спросил.
Когда флаконов было наполнено столько, что они больше не могли нести их с собой, Охотник и Джордан отступили от хироа.
— Я собирался позволить параличу пройти естественным путем, но, учитывая наших друзей в лесу… — Охотник замолчал, но ему и не нужно было заканчивать.
— Дадим ему лучший шанс, какой только сможем, — сказал Джордан.
Учитель кивнул и полез в карман плаща, извлекая два предмета: первый — Сферник, а второй — еще одну яйцевидную сферу, но на этот раз черную, а не золотую. Бросив быстрый взгляд на Джордана, чтобы убедиться, что тот готов, Охотник разбил Сферник о землю, и когда сферическая дверь поднялась рядом с ними, он расколол черную сферу и бросил ее в хироа.
Последнее, что увидел Джордан, прежде чем Охотник втолкнул его в сферическую дверь, было то, как зверь вскочил на ноги и бросился в их сторону, щелкая зубами и сверкая глазами от ярости. Но затем их унесло из леса, оставив хироа в безопасности позади, за тысячи миль отсюда.
— 6-
Джордан не осознавал, как его трясет, когда машинально последовал за своим преподавателем через территорию академии к зданию Джен-Сек.
Он не осознавал, что дрожит, когда они вошли в пустую медицинскую палату и прошли через множество дверей, в которые он никогда раньше не входил, которые вели в холодильную камеру, достаточно холодную, чтобы конкурировать с зимней температурой снаружи.
Он не осознавал, что дрожит, когда помогал выгружать флаконы в секцию с надписью Daesmilo Folarctos, аккуратно вставляя каждый образец на место, прежде чем запечатать отсек.
Он не осознавал, что дрожит, когда Охотник повел его обратно на территорию и, после тихого приказа: «Следуй за мной, Джордан», автоматически продолжил движение к зданию Башни, где они поднялись на четвертый этаж, прежде чем войти в дверной проем.
Джордан не осознавал, что дрожит, потому что на него навалилось оцепенение, и только когда он оказался в тишине личных покоев Охотника, он, наконец, осознал, что его сотрясает дрожь.
Часть его задавалась вопросом, должен ли он чувствовать себя смущенным или пристыженным своей реакцией. Учитель не дрожал. Учитель был невозмутим, как всегда. И учитель был тем, на кого Джордан равнялся, на кого он хотел произвести впечатление, а не тем, перед кем он хотел выглядеть слабым. Последнее, чего Джордан хотел, так это жалости учителя.
Но… Охотник не смотрел на Джордана с жалостью. Он вообще не смотрел на Джордана. Вместо этого он направился через затемненную комнату к камину, постукивая по панели TCD. Через несколько секунд ревущее пламя ожило, тепло было таким желанным, что Джордан бессознательно придвинулся ближе.
Тяжелая рука опустилась на его плечо, когда Охотник наполовину направлял, наполовину подталкивал его, пока парень не сел на плюшевом кресло перед камином. Только тогда мужчина направился к столу в углу комнаты, заваленному предметами, за которые в любое другое время Джордан отдал бы правую руку, чтобы просто взглянуть.
Вместо этого он сосредоточился на тепле огня, проникающем в его онемевшее тело. Джордан знал, что в нем поселился шок — запоздалая реакция на то, что произошло в лесу. Или, скорее, на кого. Потому что не встреча с хироа выбила Джордана из колеи. Нет, он дрожал совсем по другой причине.
Пытаясь отвлечься, Джордан наблюдал, как Охотник расстегнул плащ и бросил его через стол, темная ткань колыхалась от движения. Все еще одетый с головы до ног в черное, учитель начал вытаскивать свое оружие из ножен и бросать его рядом с плащом.
С каждым освобожденным клинком глаза Джордана расширялись все больше и больше — кинжалы, пристегнутые к бедрам и предплечьям, метательные ножи в кобурах на ботинках и бицепсах, два более длинных охотничьих клинка, перекрещенных за спиной, и еще больше оружия из мест, которые Джордан не мог даже представить. И это даже не покрывало того, что было внутри теневого плаща, где он спрятал паралитическое яйцо и лекарство, а также то, что Джордан теперь видел, было набором других устройств, которые он не смог идентифицировать.
Покачав головой, Джордан наклонился вперед и отстегнул кинжалы, которые ему одолжил Охотник, положив их на подлокотник сбоку от себя. Затем он вытащил наушник из уха, совершенно забыв о переводном устройстве, пока не увидел, как учитель снял свое собственное и положил его на стол рядом с тем, что теперь превратилось в небольшой арсенал.
— Спасибо за это, — сказал Джордан в тишине, раздраженный тем, что его голос немного дрогнул на середине. Он не был уверен, было ли это заметно, или он просто слишком хорошо осознавал тот факт, что его тело все еще предавало его. Каким бы успокаивающим ни было пламя, он все равно продолжал заметно дрожать.
