— Я еще не дошел до этой части моей копии, — сказал он. — Диалект, похоже, является древней формой тарисона, вероятно, написанной одним из их писцов до того, как их город был разрушен.
Делуция втянула в себя воздух. Битва при Тарисе произошла более четырех тысяч лет назад. Насколько старой была информация в этой книге?
— Мои знания диалекта ограничены, но из того, что я могу сказать, на этой странице говорится об Эйвене Далмарте.
Делуция вздрогнула, услышав знакомое имя.
— Вы хотите сказать, что это, — она указала на рисунок, — Мятежный принц? Тот, кто убивал невинных людей и пытался убить свою собственную семью, чтобы занять трон?
— Это всего лишь одна теория, Ваше Высочество, — ответил Инг, напомнив ей, что никто не знал правды, поскольку редкие знания, которые они обнаружили, были основаны на догадках. — Но да, похоже, это дань уважения младшему наследнику Меи.
Делуция пробежала пальцами по наброску, испытывая благоговейный трепет, а не просто легкую тревогу. Если он был реальным, то ее сон…
Не в силах произнести больше, чем шепот, ее голос дрожал, когда она сказала:
— Я видела его раньше. Эйвена Далмарта… Я уже… Я видела его.
Она ожидала, что ее признание вызовет вопросы, но Инг шокировал ее, когда он просто сказал:
— Я знаю.
Ее глаза оторвались от страницы, и лоб Инга сморщился от того, что он увидел на ее лице.
— В прошлом году, принцесса, — медленно произнес он, как будто ждал, что она поймет. — Картина цыганского путешественника «Впасть в немилость». Это то, что вы имеете в виду, не так ли? — Его взгляд вернулся к наброску. — Сходство между этими двумя работами поразительное, вплоть до золотых глаз. Я задаюсь вопросом, возможно ли, что художники связаны между собой, поскольку представление их семьи о Мятежном принце передается из поколения в поколение.
Теперь, когда Инг объяснил, Делуция точно знала, о чем он говорил. Она уже видела этот набросок раньше, или, по крайней мере, очень похожий на него. И хотя она увидела картину всего на мгновение, этого явно было достаточно, чтобы запечатлеть фигуру в ее подсознании, и, таким образом, предложить причину, по которой этот меярин, Эйвен Далмарта, был во сне прошлой ночью.
Он был из воспоминаний, не более того.
— Ты выглядишь успокоенной, принцесса, — заметил Инг, и в его голосе ясно прозвучал вопрос.
Делуция неловко рассмеялась и прикрыла это словами:
— Я просто рада, что он потерян для прошлого, мастер Инг. Что он не более чем набросок в книге и картина на холсте.
— Действительно, — вот и все, что сказал Инг в ответ. Выражение его лица, однако, было таким же, как тогда, когда он спросил, есть ли что-нибудь, чем она хотела бы с ним поделиться.
Откашлявшись, Делуция закрыла книгу и прижала ее к груди.
— Еще раз спасибо вам за это. Надеюсь, я смогу прочитать кое-что оттуда.
— Большая часть этого была переведена на общий язык, — сказал Инг. — На нескольких страницах есть заметки на гаронийском и денасенском, но я достаточно выучил оба языка, чтобы ты могла составить представление о содержании.
Гаронский и денасенский — два наименее любимых диалекта Делуции, поскольку только монахи, живущие в Гароне, и ученые, живущие в Денасе, когда-либо использовали эти языки, да и то всегда в письменной форме, а не в устной. Мастер Инг заставил Делуцию изучать и то, и другое не по какой-либо практической причине, а скорее в наказание за халатность в учебе. Как ее наставник, он нес ответственность за то, чтобы ее образование было непревзойденным, все остальное, например, их взаимная любовь к легендарному прошлому, освещалось за пределами их специально отведенных учебных часов.
Несмотря на свою неприязнь к утомительным языкам, Делуция была благодарна за то, что знание обоих языков позволило ей прочитать некоторые из добавленных примечаний в книге. Было просто жаль, что она не выучила тарисон так же хорошо, и что собственное понимание древнего диалекта Инга было ограниченным. Если он не мог прочитать полностью, то Делуция не могла придумать никого другого, у кого был бы шанс перевести эту страницу. Ей оставалось только надеяться, что остальная часть книги даст какое-то понимание — или, если ничего другого, увлекательное чтение с некоторыми интересными теориями.
Не обращая внимания на урчание в животе и тот факт, что на улице уже совсем стемнело, после того, как мастер Инг пожелал ей доброго вечера, Делуция вернулась к своему креслу у окна и открыла книгу, не в силах устоять перед соблазном того, что в ней могло содержаться.
Проходили часы, пока она поглощала страницу за страницей, теряясь в предположениях, собранных автором за годы исследований. Многое из этого Делуция не могла удержаться от насмешек — например, идея о том, что весь город Мея теперь вращается вокруг Медоры в воздушном шлюзе, или что меярины переселились и теперь живут на Луне. Затем появилась теория, что драконы съели меяринов, прежде чем улететь на другую планету, где их затем выследила и убила какая-то неизвестная потусторонняя раса.
Хотя Делуция никогда не видела дракона в реальной жизни, она все еще сомневалась в достоверности этой конкретной теории по очень многим причинам.
Какими бы диковинными ни казались некоторые возможности, она была достаточно очарована, чтобы прочитать книгу от корки до корки, переводя по ходу любые заметки на гаронском и денасенском языках. К тому времени, когда она дошла до конца, она поняла, что имел в виду Инг, говоря, что это достойно многократного прочтения. Ей было о чем подумать, в основном из кратких, но заманчивых упоминаний о Мятежном принце. Многое из того, что она просмотрела, совпадало с теориями, которые она уже слышала: именно ненависть Эйвена к людям привела к тому, что древние меярины изгнали его из города и выставили защиту, чтобы он никогда не вернулся… или не вошел кто-либо другой. Однако чего Делуция не узнала, так это каких-либо теорий относительно того, что Эйвен продолжал делать после исчезновения города, или нашел ли он когда-нибудь дорогу обратно в Мею.
Смирившись с тем фактом, что она, скорее всего, никогда не узнает всю историю целиком, Делуция закрыла книгу, дочитав последнюю страницу, чувствуя удовлетворение и уже предвкушая, как однажды перечитает все это снова. Но сейчас у нее слезились глаза, и болел живот, поэтому она встала на негнущихся ногах и медленно поднялась в спальню, желая только чего-нибудь поесть, принять горячую ванну и провалиться в сон без сновидений.
С первыми двумя она справилась. Но, как всегда, ее сон был пронизан видениями.
Сбудется ли что-нибудь из них или нет, покажет только время.
— 4-
Три дня спустя Делуция чистила Танцовщицу, когда из-за двери стойла донесся голос.
— Если бы я не знал тебя лучше, я бы подумал, что ты избегаешь меня.
Кисть Делуции на мгновение замерла, прежде чем она заставила руку продолжить ровные движения.
— Ты непредсказуем, лорд Макстон, — формально ответила она, стараясь быть любезной хозяйкой. — Глупость — это не одна из твоих сторон, так что не трать свое время, изображая из себя дурака.
Так что, возможно, быть любезной хозяйкой все еще было выше ее сил. Но шесть дней постоянных взглядов и ехидных комментариев Макстона начали истощаться, особенно во время последних трех завтраков, после его встречи с Джирой и Уильямом. Делуция устала изображать вежливость и выглядывать из-за угла, чтобы убедиться, что их пути не пересекутся. Она устала следить за своими манерами и притворно улыбаться.
Она больше не хотела этого делать. А теперь, похоже, ей и не придется.
Он искал ее, его приветствие было одновременно враждебным и насмешливым, показывая, что он не ожидал, что она съязвит в ответ. Но если он думал, что она собирается прятаться за своей собственной неуверенностью, как это было в прошлом, то у него на уме было другое. Потому что Делуция приняла слова Джиры близко к сердцу, она была принцессой, и никогда больше не забудет, что это значит.
— Мы оба знаем, что я избегала тебя, — продолжила она, прежде чем он смог ответить на ее дурацкий комментарий. — И мы оба знаем почему. Чего я не понимаю, так это почему ты, кажется, так решительно настроен проводить со мной время. Прогулка по городу, утренняя прогулка верхом — во что ты играешь, Макстон?
— Может быть, я просто хочу насладиться твоей восхитительной компанией, принцесса, — сказал он намеренно насмешливым тоном.
— Еще варианты? — она потянулась за расческой и двигалась, чтобы распутать гриву Танцовщицы.
— Может быть, мне скучно.
Это было более вероятно, и все же она все еще не верила ему.
— Мы оба знаем, что я последний человек, общество которого ты бы искал, если бы это было так.
Он не отрицал этого. Но то, что он сказал вместо этого, снова повергло ее в шок.
— Может быть, я хочу извиниться за то, что сказал пять лет назад.
Впервые с тех пор, как он приехал, она посмотрела на него поверх холки Танцовщицы. Но когда их взгляды встретились, ей потребовалось все самообладание, чтобы не вздрогнуть, так как на его лице была отвратительная ухмылка, его голубые глаза смеялись над ней.
— Шучу, — сказал он, хихикая. — Мне действительно просто скучно.
Делуция размышляла о том, в какие неприятности она попадет, если бросит ему в голову подкову. Но потом у нее был момент осознания… то, что он сказал, не причинило ей боли. Она была зла, о да, но только потому, что он был намеренно груб. Его насмешки и то, что они олицетворяли — предательство больше не причиняло боли. Как будто внезапно она поняла то, чего не понимала раньше: он был хулиганом, простым и невзрачным.
