Я практически слышу, как шепот окружающих становится все громче.

Христос.

― Ну, в отличие от тебя, Пирс, я чрезвычайно сосредоточена на деталях и организована. Тип А.

― Ясно. ― Поставив кофе перед собой, я скрестил руки на груди. ― Я не ожидал от тебя меньшего, Эмми.

― Эмма.

― Эмми.

Она фыркнула. ― Каждый раз, когда я думаю, что у нас есть шанс на то, чтобы все получилось, ты напоминаешь мне, что это невозможно.

Я пожимаю плечами. ― Это мой особый талант.

Эмма закатывает глаза уже второй раз за последние две минуты и оглядывается по сторонам на пару рядом с нами, которая не пытается скрыть своих взглядов и перешептываний.

― Как насчет того, чтобы сделать это где-нибудь в менее… людном месте? ― спрашиваю я.

― В кои-то веки мы думаем одинаково. Куда нам пойти? ― говорит она, закрывая блокнот и запихивая его и все свои принадлежности в сумку.

― Мы можем пойти ко мне домой, если ты не против, но мне еще нужно забежать на стройку, так что мы можем встретиться там около шести?

Ее голубые глаза, похожие на небо после свежевыпавшего снега, расширились от моего предложения.

Не то чтобы я был особенно рад видеть ее у себя дома… но там тихо, и нет посторонних глаз или людей, которые могли бы сплетничать о том, что нам придется работать вместе.

― Да, наверное, это может сработать. Не мог бы ты прислать мне адрес?

― Это на Кленовом холме. Не пропустишь, ― говорю я ей, вставая со стула.

На секунду она удивленно моргает.

― Ты купил дом Якобсона?

Я киваю.

― Да. Прошлой зимой.

Я удивлен, что она не слышала об этом, но, думаю, она не интересуется ничем, что происходит со мной или моей семьей.

― Это… я думала, он совсем развалился, ― говорит она, заканчивая укладывать свои принадлежности обратно в сумку. ― Как ты там живешь?

Я негромко усмехаюсь, слегка наклонившись к ней.

― Я много чего умею делать своими руками.

Я не пропускаю, как розовеют ее щеки под флуоресцентным светом кофейни, и ухмыляюсь, вставая и отодвигая свой стул под стол.

― Увидимся позже, Эмми.

Не говоря больше ни слова, я поворачиваюсь и выхожу из кофейни к своему грузовику.

Может быть, все окажется не так уж плохо, особенно если я снова заставлю ее так покраснеть. Только в следующий раз… может быть, это будет мой язык.

Святой Ник… дай мне сил

Эмма

Честно скажу, никогда и ни при каких обстоятельствах я не думала, что когда-нибудь окажусь в доме Джексона Пирса. И опять же, я никогда не думала, что смогу существовать с ним в одной комнате, но каким-то образом мы оба до сих пор дышим.

― Черт… ― бормочу я, ведя свой Mercedes по длинной, извилистой подъездной дорожке, ведущей к его дому. Деревья нависают над гравием, отчего вокруг становится еще темнее. Здесь безмятежно и спокойно, он полностью скрыт от остального мира.

Наконец, спустя, кажется, целую милю, показался старый белый фермерский дом. Он переживает не лучшие времена, но это вполне логично, ведь он простоял заброшенным почти двадцать лет, пока его не купил Джексон. Краска на дверях и по всему фасаду облупилась, ставни обветшали, а колонны перед домом, кажется, могут в любой момент рухнуть от старости.

Но несмотря на все эти недостатки, в этом доме гораздо больше прекрасного. Совершенно новое крыльцо, неокрашенное дерево которого еще свежо и ново, поражает воображение. Перед входом стоят кресла-качалки, новые окна и новая темно-синяя входная дверь.

Очевидно, что Джексон ремонтирует его, даже если он еще не закончил.

Припарковав машину, я беру сумку с пассажирского сиденья, открываю дверь и выхожу.

Через секунду входная дверь распахивается, и навстречу мне вылетают два огромных меховых шара, с пушистой золотистой шерстью и висячими ушами.

На моем лице сразу же появляется улыбка, и я опускаюсь на корточки, чтобы получить всю щенячью любовь.

― О, привет, ― воркую я, поглаживая каждую из голов двух самых милых золотистых ретриверов, которых я когда-либо видела. ― Боже, вы просто очаровательны. Очевидно, у вас в семье все в порядке с внешностью, ― говорю я им, как раз когда Джексон подходит к нам, засунув руки в передние карманы джинсов.

― Я вижу, ты уже познакомилась с Марли и Мо, ― говорит он смущенно. ― Успокойтесь, вы, два хулигана.

― Они прекрасны.

Он кивает.

― Я спас их у ручья. В декабре прошлого года я наткнулся на них, сгрудившихся на подстилке из мокрых листьев, крошечных щенков, дрожащих на снегу. Я удивился, что они не замерзли насмерть, и, не найдя нигде их мамы, принес их в дом на ферме, а дальше все пошло по накатанной.

Ух ты, у этого придурка действительно есть сердце. Это удивительно… восхитительно.

Оставив свой комментарий при себе, я киваю, наклеивая на лицо приторную улыбку.

― Очень благородно с твоей стороны, Джексон Пирс. Сколько у тебя здесь акров земли?

― Двадцать. От линии деревьев и до ручья Харроу-Крик. ― Вынув руку из кармана, он показывает на линию деревьев, где солнце начало садиться, окрашивая все вокруг в глубокие оранжевые и пурпурные тона, и понижая температуру. За последние пару недель у нас не было сильного снега, поэтому на земле лежит лишь небольшой слой. Этого достаточно, чтобы укрыть ее, превратив в пушистое белое одеяло.

― Давай зайдем внутрь. Ты дрожишь, ― говорит он, заметив тот факт, который я еще не осознала. Я была слишком занята, разглядывая его владения и очаровательных щенков.

― Да, было бы здорово.