― Нет, я хочу его, потому что он идеально подойдет для нашей рождественской вечеринки. Ты же знаешь, что не все вертится вокруг тебя, верно?

Тянет.

Усмехаясь, я тяну сильнее, притягивая его к себе в этой нелепой игре в перетягивание каната, в которую мы ввязались. ― О, как забавно это слышать от тебя. Я удивлена, что твое эго вообще помещается в этом здании.

― Забавно, потому что из-за твоего образа «сама доброта для всех» здесь немного душно, ― отвечает он.

Дергаю.

Тянет.

Дергаю.

― Это ребячество. Отпусти, Эмми. Будь взрослой.

― Никогда, Пирс.

На этот раз я дергаю сильнее, чем раньше, и теряю равновесие, падая на витрину позади себя. Я чувствую, как воздух в комнате меняется еще до того, как это происходит.

Во всем магазине наступает смертельная тишина, и через несколько секунд раздается звон стекла, когда вся витрина позади меня с оглушительным грохотом падает на пол.

О. Мой. Бог.

Проходит несколько секунд, в течение которых я боюсь пошевелиться, как будто если я это сделаю, то могу еще больше усугубить и без того катастрофические разрушения. Выдохнув, я бросаю щелкунчика, как будто он горит, и с расширенными от шока глазами медленно поворачиваюсь к катастрофе.

Разбитые вдребезги стеклянные украшения разбросаны по полу.

Их так много, что пол под ними почти не виден.

Я смотрю на Клару, у которой от шока отвисла челюсть, между бровей пролегла тревожная складка, а рука прижата к груди, как будто ей нужно держаться за свое сердце. Медленно ее рука движется к стоящему рядом старинному телефону с дисковым набором, и она снимает трубку, набирая три цифры.

В этот момент я понимаю, что мы в полном дерьме, и все из-за Джексона Пирса.

― Уэйн, перестань. Ты знаешь меня с тех пор, как я была в пеленках. Это выглядит немного экстремально для незначительного… небольшого разногласия, ― бормочу я.

Уэйн усмехается, качает головой, поправляя шляпу, и его блестящий значок шерифа блестит в огнях магазина. ― Незначительное, Эмма? Вы двое, ― он указывает на Джексона и меня, ― уничтожили товаров на сумму более десяти тысяч долларов! Давайте даже не будем вдаваться в детали того, с чем придется разбираться бедной Кларе, ведь вы оба проведете ночь в камере. Вы чуть не довели эту милую старушку до сердечного приступа.

У меня отвисла челюсть.

В камере? В смысле… в тюрьме?

Не то чтобы в Клубничной Лощине была настоящая тюрьма. Скорее, это просто маленькая камера четыре на четыре со старой ржавой дверью.

Но все же…

Конечно, он не собирается сажать меня в камеру, как какого-то… преступника. Подождите, пока мои родители узнают об этом. Они могут буквально убить меня.

― Ты бросаешь нас в вытрезвитель? Мы даже не пьяны, Уэйн! ― Джексон застонал. ― Да ладно, чувак. Раз в жизни я вынужден согласиться с Эмми. У нас возникли небольшие разногласия, а несчастные случаи случаются. Ты же знаешь. Мы оплатим ущерб и приведем все в порядок.

― Конечно, я это сделаю. ― Уэйн кивает, скрещивая руки на груди. ― И это был не несчастный случай, Джексон. Послушайте, с нас хватит.

Он сжимает переносицу и выдыхает, когда его глаза закрываются. Когда он открывает их, они наполнены разочарованием. ― Обе ваши семьи занимаются этим уже много лет, и всем в городе это уже порядком надоело. Я серьезно. Вы не оставили мне другого выбора.

Я вижу, как Джексон качает головой рядом со мной, прежде чем ответить: ― Да? Это будет отличная тема для разговора на следующей покерной вечеринке. Выпьем по кружке пива и расскажем всем парням о том, как ты бросил меня в тюрьму за драку с Эмми Уортингтон.

Я фыркнула.

Конечно, Джексон Пирс будет играть в покер с шерифом. Жаль, что эта маленькая деталь не помогает в данной ситуации, поскольку мы собираемся провести ночь в тюрьме, и все потому, что у него уровень зрелости как у подростка.

Некоторые из нас уже выросли, но он, очевидно, все тот же незрелый мальчишка, каким был в школе.

Очевидно, что во всем этом виноват он.

Если бы он просто отпустил этого дурацкого щелкунчика и оставил меня в покое, то ничего бы этого не случилось.

Но нет, он должен был попытаться превзойти меня, как он и его семья всегда делали.

― Да, может быть, вам обоим не стоило ввязываться в драку посреди магазина и ломать кучу дерьма, а? А теперь пошли. Не заставляйте меня надевать на вас наручники.

Мои глаза расширяются, а в горле поднимается паника. ― Ты… не сделаешь этого.

Его брови поднимаются. ― Испытай меня.

Отлично.

Добавим преступника в список моих самых привлекательных качеств.

Ты злой, Джексон Пирс

Джексон

Звук захлопнувшейся металлической двери эхом отражается от бетонных стен ― глухой звук, в котором чувствуется завершенность. Мой взгляд встречается со взглядом Уэйна, и я просто качаю головой, в раздражении отталкиваясь от прутьев.

Этот гребаный мудак действительно посадил меня в тюрьму.

Я не думал, что у него хватит смелости сделать это, и он, черт возьми, доказал, что я ошибался.

Эмма вздыхает позади меня, и когда я поворачиваюсь к ней лицом, она скрещивает руки на груди, плотная ткань ее изумрудно-зеленого свитера облегает ее так, что невозможно не смотреть. Но, с другой стороны, когда это я не смотрел на Эмму Уортингтон?

Ее невозможно не заметить. Даже если она мой враг с рождения.

Ее длинные светло-медовые волосы шелковистыми локонами ниспадают до талии. Красные губы слегка поблекли, но от этого не стали менее привлекательными для поцелуев. Ее ярко-голубые глаза обрамлены длинными, густыми, темными ресницами, которые целуют ее веки.

Она не просто красива. Она из тех, кто высасывает весь воздух в комнате, как только входит в нее.