Конечно же, она будет пить что-то… нелепое, когда речь идет о кофе. Меньшего и ожидать не стоило.
Бариста быстро принимает мой заказ, и после того, как я расплачиваюсь, она выставляет на прилавок дымящийся черный кофе.
Простой. Как раз так, как я люблю.
Расплатившись, я возвращаюсь к Эмме, отодвигаю стул и сажусь напротив нее.
― Итак… ― начинаю я.
Она соединяет свои пухлые губы вместе, а затем разочарованно вздыхает. ― Слушай, я знаю, что это не идеальный вариант, но, к сожалению, это то, с чем мы вынуждены иметь дело, и мы должны уживаться друг с другом достаточно долго, чтобы все успеть. Мне нужно, чтобы ты не был придурком в течение следующих трех недель, чтобы действительно все получилось.
Я киваю. ― Отлично. Ты права. Чем быстрее мы с этим покончим, тем лучше. Что тебе от меня нужно?
Пока я говорю, мне кажется, что за мной наблюдают, а когда я оглядываю кафе, то вижу, что на нас смотрит почти каждая пара глаз.
Видимо, горожане не привыкли видеть Уортингтона, дружески беседующего с Пирсом. Что вполне справедливо, поскольку это первый случай в истории, когда представители наших семей сидят и пьют кофе вместе.
Хотя технически это происходит не по собственной воле.
― Дай угадаю, буквально все на нас пялятся? ― Вздыхает Эмма, не желая отводить взгляд от моих глаз.
― Ага.
Только тогда она прерывает наш зрительный контакт и переводит взгляд на окружающих, как будто слегка уменьшаясь в размерах, словно это каким-то образом изменит тот факт, что мы ― единственное, о чем этот город будет говорить в обозримом будущем.
― Не обращай на них внимания. Скажи, что тебе от меня нужно, ― грубо говорю я.
Мне не нравится быть в центре внимания по любой чертовой причине, поэтому чем быстрее я смогу встать с этого стула, выйти из этого проклятого здания, уйти от нее и от любопытных глаз этого города, тем лучше.
Она быстро кивает, тянется за спину и начинает доставать вещи из сумки.
Ручки, маркеры, карточки для заметок, липкие стикеры в форме пряников, линейка. А это… доска для заметок?
Что, черт возьми, происходит?
― Мы идем на занятия или говорим о рождественской вечеринке? ― спрашиваю я, нахмурив брови.
Эмма закатывает глаза и раскладывает все предметы в аккуратный ряд, не торопясь.
Я практически слышу, как шепот окружающих становится все громче.
Христос.
― Ну, в отличие от тебя, Пирс, я чрезвычайно сосредоточена на деталях и организована. Тип А.
― Ясно. ― Поставив кофе перед собой, я скрестил руки на груди. ― Я не ожидал от тебя меньшего, Эмми.
― Эмма.
― Эмми.
Она фыркнула. ― Каждый раз, когда я думаю, что у нас есть шанс на то, чтобы все получилось, ты напоминаешь мне, что это невозможно.
Я пожимаю плечами. ― Это мой особый талант.
Эмма закатывает глаза уже второй раз за последние две минуты и оглядывается по сторонам на пару рядом с нами, которая не пытается скрыть своих взглядов и перешептываний.
― Как насчет того, чтобы сделать это где-нибудь в менее… людном месте? ― спрашиваю я.
― В кои-то веки мы думаем одинаково. Куда нам пойти? ― говорит она, закрывая блокнот и запихивая его и все свои принадлежности в сумку.
― Мы можем пойти ко мне домой, если ты не против, но мне еще нужно забежать на стройку, так что мы можем встретиться там около шести?
Ее голубые глаза, похожие на небо после свежевыпавшего снега, расширились от моего предложения.
Не то чтобы я был особенно рад видеть ее у себя дома… но там тихо, и нет посторонних глаз или людей, которые могли бы сплетничать о том, что нам придется работать вместе.
― Да, наверное, это может сработать. Не мог бы ты прислать мне адрес?
― Это на Кленовом холме. Не пропустишь, ― говорю я ей, вставая со стула.
На секунду она удивленно моргает.
― Ты купил дом Якобсона?
Я киваю.
― Да. Прошлой зимой.
