— Рот закрой, я не с тобой разговариваю, — рыкнул он на неё. — Бон А, отвечай.

— Если б ты действительно что-то чувствовал ко мне, то не стоял бы сейчас столбом! Уходи, останешься здесь — она продолжит шантажировать тебя!

— Мне её игрушки неинтересны. Я знал всё, что она запланировала, даже то, что скажет стоять у камеры.

— О чём ты? — девушка побежала к Джину и вцепилась в рукав его толстовки. — Я же это только… Кан Сон, где ты взял те фотографии?

— У владельца, конечно же, где ж ещё такое сокровище можно добыть. Шантажировать его такой мелочью как минимум тупо, знаешь ли. Джин сказал, что это заставит змею укусить собственный хвост. И он оказался прав.

— То есть если яих выложу…

— Ничего не будет. Ты уже не маленькая, должна же соображать, что подобных фотографий в Сети море, не одна ты такая умная. «G&W» уже давно научились чистить Сеть от подобного мусора. Так что это не скажется ни на мне, ни на корпорации.

— Как. Как? КАК?! Зачем?!

— Ты ребят моих подставила и мне в душу плюнула.

Сын Хва подошёл к камере и включил запись. На всю комнату раздался голос Мин Джи:

— Знаешь, онни, а ведь прошлое видео распространила я. Оно всем так понравилось. Конечно, ведь ты была на нём такой искренней, даже я была в шоке от такой актёрской игры. Видео разлетелось так быстро, ты вмиг стала знаменита. Ты тогда просила меня помочь тебе, так плакала.

— Прекрасно слышно и видно только лица Мин Джи и Бон А. Отлично! — улыбнулся парень.

— Кан Сон, ты перестарался. — Джин злобно зыркнул на него.

— Извини, из меня отвратный актёр, с тобой не сравниться. Всё-всё, отпускаю. Парни, расходимся, спектакль окончен, всем спасибо! Деньги упадут на ваши карточки ближе к вечеру!

Парни поклонились Джину и гуськом вышли из комнаты, обсуждая свой гонорар. Кан Сон отпустил меня и стряхнул с моей рубашки пыль.

— Сори, повалял чутка. Это я в роль так вошёл, — улыбнулся он.

— Я с-столько времени… столько труда, нервов… потратила впустую? — пролепетала Мин Джи и села на коробку, уставившись в одну точку.

— Не туда ты свои силы направляешь, — отозвался Кан Сон. Его взгляд переменился. Раньше он смотрел на неё, как на игрушку, а теперь она для него просто червяк в навозной куче.

— Ты вообще заткнись! Ты знал, на каком дне я нахожусь, знал, что мне нужна была помощь!

Я должна была найти хоть какое-то место, где я не чувствовала бы себя ущербной! Я должна была стать выше любыми способами!

И тут уже не выдерживаю я. Подхожу к ней и со всего размаху ударяю по лицу. На её щеке остаётся яркий отпечаток моей ладони.

— Очнись уже, твоему образу невинной овцы давно никто не верит. Не должно быть такого, что превосходства добиваются унижением. Не дави на жалость, это ещё больше опускает. Твоим поступкам нет оправдания, кроме подлости. Ты предала сестру, предала товарищей и глазом не моргнула, но закатываешь истерики, стоило только задеть твою гордыню. Лучше закрой рот и подумай, что ты сделала.

Мин Джи замолчала и, обведя взглядом всех присутствующих, осела на пол, тихо всхлипывая. Надеюсь, она осознала хоть одну десятую того, что натворила.

— Так, теперь с вами. — Я повернулась к парням. — Как давно вы спелись? Джин, Сын Хва и Кан Сон переглянулись.

— Я не с ними, — буркнул Сын Хва.

— Он мой друг. — Кан Сон показал на Сын Хва. — А друзьям помогать нужно. Можно сказать, это моя месть за него и ещё нескольких парней. Вообще, расспроси лучше Джина, явно больше расскажет. А мы вынуждены откланяться, нам ещё с этой мадам личные моменты порешать надо. Бывайте.

Кан Сон поднял под локоть Мин Джи. Девушка обвисла мешком, даже не сопротивляясь. За ними плёлся Сын Хва, неся в руках камеру.

— Юн Джин, зачем вы так?

— Как? Ты про съёмку?

— Именно.

— Это так, для устрашения. Сын Хва обещал удалить, потом проверю.

— Понравилось наблюдать, как я бегала за тобой? Как всё это время искала способы найти эту крысу, а ты всё знал?

— Нет, не понравилось. Ты сама во всё это влезла. Если бы ждала меня дома, я потом бы тебе обязательно всё рассказал, и обошлось бы без жертв. Расскажи я раньше, ты бы как всегда меня проигнорировала и сделала по-своему. Во всяком случае, ты как всегда влезла куда не нужно.

— Потому что я не могу верить твоим «всё будет хорошо» или «всё нормально»! Последний раз после этих слов ты исчез! Как я могла просто сидеть и ждать?

— Волновалась за меня?

— Нет.

— Всегда переживаешь обо мне, хоть и отрицаешь это. С самого детства, всегда. Рядом я или далеко. Даже в этом теле твоя эта черта осталась. Поэтому в каком бы виде или воплощении ты ни была, мои чувства неизменны.

— А я тебя не люблю.

— Врёшь.

— Не вру.

— «Без него трудно. Я привыкла видеть его часто, разговаривать с ним, переписываться, ругаться. Он для меня особенный. Даже несмотря на то, что я всё время обзывала его, на него я всегда могла положиться. Рядом с ним я была собой, не строила из себя не пойми кого. Я настолько сильно привязалась, что мне хотелось быть с ним каждый день. Я влюбилась. Я осознала это в полной мере только сейчас. И вот прошла неделя, как он, даже не выслушав, отверг меня и теперь даже не показывается на глаза. Я скучаю», — послышался мой голос из телефона парня.

— Это откуда у тебя? — возмущённо пропищала я.

Щёки горят от стыда. Не надо было ему это слышать!

— Только что Да Рым прислал. Пишет: «Подумал, ты должен это услышать, и записал». И когда я должен был это услышать?

— Никогда! — отворачиваюсь от него я, чтобы не показывать своё раскрасневшееся лицо.

— Ту Хонг…

— Чего тебе?

— Я люблю тебя. — Он подошёл сзади и обнял, положив голову мне на плечо.

— Я тоже тебя люблю.

Мама рассказывала, что раньше папа был другим. Они познакомились ещё в университете. Влюбились, а на предпоследнем курсе мама забеременела мной. Обе семьи не отличались высоким заработком, так что со свадьбой решили повременить. Закончив университет, мама занялась моим воспитанием и ведением домашнего хозяйства, а папа пошёл работать. Помню время, когда он задавал маме странные вопросы: