– Николай, не будем делать вид, что между нами нет проблемной темы, – я решил поговорить с Васюткиным. Раз уж сама судьба подкинула нам такие условия для беседы, – давай обсудим раз и навсегда то, что у вас произошло тогда с отцом.

– Степан. Ты взрослый мужик. Я вроде тоже. Послушай меня. Я тебя по-человечески очень понимаю. Тебе важно узнать правду. За все эти годы я как только наш разговор в голове не проговаривал. И оправдывался, и извинялся, и вываливал сгоряча всю правду...Но речь о твоём отце. Не о каком-то там общем знакомом. – Васюткин на миг замолчал. – В общем, ты меня прости, но я решил, что не имею права с тобой обсуждать те события.

– Нормально, – я чуть не поперхнулся. – То есть, тебя устраивает состояние холодной войны между нами? Не будем ничего менять?

– Нет, не устраивает. Я люблю Алёнку, она твоя мать. Я за неё, знаешь, сколько переживал, когда ты с ней не общался? Готов был даже всё на себя взять, гадом, каким ты меня видишь, стать, лишь бы вы помирились. Она не дала. Она знает, как всё тогда было. Не от меня. От отца твоего, от кое-кого из сотрудников.

Эта ж история не с меня началась. Тянулась долго. Все молчали, хотели как лучше. – Николай устало развёл руками. – Иногда молчание – это такое же враньё, Степан.

Хочешь разобраться – разбирайся. Но не со мной. Не от меня ты должен узнать правду.

Я молчал. Николай открывался для меня с такой стороны, с какой я совершенно не ожидал его узнать. Я думал, что он с радостью примет мой белый флаг и приглашение к переговором. Начнёт взахлёб рассказывать, какой он молодец, а мой батя подлец.

Но он предпочёл промолчать. Я не предполагал такого развития событий.

Васюткин ничего не сказал, я ничего не узнал, а с души меж тем как будто полкамня упало. Не знаю, что там у них было, каким мой отец себя показал, но то, каким я увидел сейчас Николая – мне понравилось.

– Сейчас прилетим и в полицию. У Юлиной подруги муж Игорь там работает. Хороший парняга, я с ним познакомился ещё когда Юлька в коме лежала после аварии. Он, правда, сейчас в отпуске, в отъезде. Но он в своём отделе предупредил ребят. Нам помогут. Ориентировку разошлют по своим, отряд добровольцев к поиску подключат, в социальных сетях объявление о пропавшей девушке дадут.

– Всё что нужно, это адрес Юлиного бывшего парня. Того, который деньги у неё украл, а потом вернул.

– Максим? – Васюткин чуть из кресла не выпрыгнул. Хорошо, что его держал ремень безопасности. – Я ничего не знаю об этой истории.

– Ну и не от меня тебе о ней узнавать. – не удержался я от подкола и подмигнул ошарашенному Николаю.

У меня перед глазами всплыла из памяти недавняя фраза-комментарий под Юлиной книгой.

Камилла: Попалась, стерва!

Лишь бы этот козёл не совершил страшное...

Юля

Степан закинул на меня свои руки и ноги, как в нашу первую встречу и посмеиваясь шепнул::

– Не отпущу, попалась.

Я, завернутая в одеяло, под тяжестью его тела, не могла пошевелить ни руками, ни ногами. Но мне было уютно в его объятиях и я не хотела освобождаться.

– Держи крепче, чтобы больше не потерять. – улыбнулась Степану.

Он посмотрел на меня любящим взглядом и обнял ещё сильнее.

И ещё сильнее. И ещё.

– Степан, мне уже больно. Хватит. – соскучился, мой любимый. Слишком усердствует, демонстрируя желание удержать.

Но он не прекращает.

Сквозь тонкое одеяло Степан вцепился в мои запястья.

– Думала, всё так просто закончится? Нет, дорогая, от меня не так просто избавиться.

Мы потеряли друг друга и он переживал… Как же он переживал, бедный. Мои собственные страдания из-за нашей разлуки кажутся сейчас не такими серьёзными на фоне его боли.

Степан буквально вцепился в меня.

Его взгляд из любящего превратился в обезумевший.

– Степан, пожалуйста. Ты пугаешь меня. – мне уже неприятна его настойчивость, я не узнаю своего любимого…

Мне стало обидно и отвернувшись от Степана я стала жевать одеяло, чтобы не заплакать.

***

Я не сразу поняла, что открыла глаза. Вокруг было темно и казалось, что сон продолжается. Сон, ну конечно…Господи, присниться же такое…

Ноздри шекотнул запах лёгкой сырости и прелого текстиля. Очень знакомый запах. Но не могу понять, где я его ощущала.

Во рту что-то мешало.

Сразу поняла, что неудобно лежу и руки ужасно ноют. Пошевелила ими и выяснила, что они туго связаны у меня за спиной.

В ужасе попыталась встать, оказалось, что ноги тоже крепко связаны.

Меня охватила паника.

Кошмар, что такое со мной приключилось? Где я?

Сердце лихорадочно застучало. Оказывается, фраза "сердце чуть не выскочило из груди" – не оборот речи. Это действительно так и ощущается. Моё сердце, во всяком случае, долбило внутри так, что казалось – ещё немного и, пробив прутья грудной клетки, вырвется на свободу..

Я кое-как поднялась, приняла сидячее положение. Попыталась закричать, но кляп, – да, это именно он мне мешает, – не дал издать никаких членораздельных звуков. Вырвалось на свободу не сердце, а только лишь приглушённое мычание.

Глаза постепенно привыкли, я смогла разглядеть очертания помещения,в котором находилась.

Я сидела, судя по всему на старом диване, по разные стороны у стен комнаты стояли кровати. Койки, кажется так их называют. Окна занавешены и скорее всего закрыты снаружи ставнями или вовсе заколочены. Уж больно темно, шторы не дают такого эффекта.

Мне стало не по себе от того, что показалось, будто я уже была тут. Ощущение дежавю ещё больше напугало меня.

Но вряд ли в моей жизни мог быть подобный опыт. Не может быть.

Я стала лихорадочно вспоминать, что было перед тем, как я очнулась тут.

Путь домой с работы, разговор по телефону с Маринкой, тёмный сквер, чьи-то руки…

На меня напали!

Я стала в панике дёргать руками изо всех сил. Верёвки до боли впивались в моё тело. Но мне было всё равно.