Инстинкт самосохранения вопил внутри меня об одном: бежать, бежать, скорее бежать отсюда, спасаться любыми способами.
В какой-то момент мне показалось, что кисти рук стали чуть свободнее двигаться в оковах верёвки. Это придало мне веры в то, что получится распутаться.
Стала дёргать руками ещё и ещё активнее. Я смогу. Господи, пожалуйста, помоги…
За дверью скрипнула половица. Там кто-то ходил.
Я замерла в ужасе. Похититель. Он здесь.
На несколько минут я замерла, боясь привлечь внимание похитителя. Затем медленно, постепенно ускоряясь, принялась снова трясти и двигать руками. Запястья горели от боли.
Человек за дверью ушёл наверх. Звук его шагов и скрип половиц постепенно затих, чтобы отозваться ужасом с потолка.
Заиграла музыка. Лёгкая жуткая динамичная попсовая песенка.
Что этот человек там делает? Сколько он там пробудет? Успею ли, смогу ли я вырваться из пут и сбежать?
Мысли лихорадочно обгоняли друг друга в моей голове, словно вместе со мной стремились сбежать из этого ада.
Не знаю, сколько прошло времени, но, обдирая кожу, я всё же смогла освободить руки. Плечи ломило от боли, кисти рук лихорадило в мелкой дрожи и по ощущениям они были как боксёрские перчатки.
Наспех, путаясь и сбиваясь, я освободила от верёвок ноги. Они дрожали от напряжения.
В комнате была только одна дверь, за ней воображение само дорисовало мне веранду и лестницу наверх. А там был он.
Я не заметила в какой момент стихла музыка.
Страх обуял меня. Что делать? Прятаться некуда. Бежать – но вдруг он там, за дверью? Я не слышу его шагов наверху, в борьбе с верёвкой, я могла не услышать, как он спустился.
На еле гнущихся ногах я пересекла комнату.
Под моими ногами оглушающе скрипнул предатель пол.
Тело окатило волной адреналина и боль исчезла.
Рука, – кажется моя, – потянулась к ручке двери. Я словно со стороны наблюдала за ней.
Не успела рука дотянуться до цели, как вспыхнул свет и дверь распахнулась.
От неожиданности я вскрикнула и отпрянула назад.
Свет ослепил меня.
Когда зрение понемногу стало возвращаться, я увидела в проёме двери крупную женщину в длинном розовом платье, на высоких каблуках.
У неё были густые и почти белые волосы и совершенно дикий макияж. Крупные чёрные брови, синие тени и ярко красная помада. Пятна красоты переливались у меня перед глазами. Я щурилась пытаясь разглядеть "красотку".
Женщина вошла в комнату.
– Кто вы? – только и смогла я вымолвить пересохшими губами.
– Я кто? Это ты кто такая! – странным голосом фыркнула незнакомка.
Не знаю, испугалась ли я больше, если бы вместо этой дамы увидела мужика с бородой и топором. Его я хотя бы ожидала…
Женщина меж тем закрыла за собой дверь и направилась ко мне. Я инстинктивно попятилась обратно к дивану.
– Садись, Юлечка. Или как там тебя? Амелина Фрайди. – жуткая блондинка с презрением подчеркнула мой псевдоним и её голос мне напомнил голос другого человека…
Этого не может быть. Я пригляделась.
– Макс? Макс, это ты?! – страх уступил место шоку и удивлению.
– Не смей меня оскорблять, тварь! Меня зовут Камилла! – взвизгнула странная женщина, вмиг превратившись в моего бывшего парня, облачённого в парик и розовое платье.
Я так растерялась, что плюхнулась на диван, забыв про страх.
Ну, конечно. Как я могла не узнать это место: дача родителей Макса. Диванчик с их квартиры – привезли на дачу года три назад, когда купили себе новый. Половики вологодские, перед дверью и у кроватей кругляши из старого, нарезанного на лоскуты, трикотажа. Тут и мои старые футболки где-то вплетены. Мама Макса любит вязать крупным крючком эти незамысловатые коврики. Я всегда отдавала ей ненужные шмотки для этого хобби.
– Макс, что за маскарад? – начала было я, но он вмиг оказался возле дивана и с силой грубо дёрнул меня за руку.
– Чёртова писака, я же велела тебе не назвать меня так! Камилла! Зови меня Камилла! – сквозь сжатые челюсти Макс зашипел мне в лицо.
– Хорошо, я поняла. Камилла. – на самом деле, я ничего не понимаю. Если это какая-то игра, то почему такая страшная? Что он затеял?
После моего согласия называть его Камиллой, Макс как будто успокоился, отпустил меня и начал расхаживать по комнате.
– Ты плохая, ты непослушная и противная писака, Амелина Фрайди. Ты знаешь об этом?
У меня в голове не укладывалось, как реагировать на этот спектакль. Но испытывать судьбу и злить Макса желания не было.
– Нет, Камилла. Чем я так плоха?
– Ты пишешь гадкие книжки. Отравляешь мир графоманством. – Макс начал говорить спокойно, но вдруг его передёрнуло и он почти заорал на меня:
– Мир отравлен! Всё отравлено! Деньги превращаются в воздух! Денег нет! Работы нет, семьи нет! От меня все отвернулись: родители, работодатель. Всё погибло! Это ты, ты всё испортила!
Я никогда не видела умалишенных людей, не встречала шизофреников или алкоголиков в состоянии белой горячки, но почему-то, глядя сейчас на Макса в парике, в розовом платье, – ох, он, оказывается, ещё и в районе груди чего-то напихал для объёма, – я вдруг подумала, что он сошёл с ума.
Мне снова стало страшно.
– Я не хотела. Камилла, прости меня, пожалуйста, – в памяти всплыла где-то когда-то полученная информация о том, что с сумасшедшими не надо спорить, нужно во всём с ними соглашаться.
– Тебе нет прощения, гадкая девчонка.
Тебя нужно убрать из этого мира, а потом уничтожить и твои мерзкие книжки! – Макс остановился посреди комнаты, задумавшись о чём-то. Затем спокойно, словно речь шла о том, что приготовить на ужин, продолжал:
– Вот думаю, как тебя удалить.