Бриллианты окружают зеленый драгоценный камень, как солнечные лучи, сияющие, когда солнце наконец-то освещает нас.
— Это были самые мучительные тридцать секунд в моей жизни.
Я смеюсь.
— Поделом тебе после всего, через что ты заставил меня пройти.
Он встает и притягивает меня в свои объятия. Его губы прижимаются к моим, лишая меня способности дышать, когда он целует меня с каждой унцией любви в нем. Объятия Деклана напоминают возвращение домой. Мои пальцы на ногах покалывает, а в груди теплеет, и я вся возбуждаюсь, когда его губы мягко прижимаются к моим в безмолвном извинении.
Наш поцелуй длится, как мне кажется, несколько часов. К тому времени, как мы отрываемся друг от друга, мы оба промокаем до нитки, хотя дождь официально прекратился.
От того, как он смотрит на меня, у меня по спине пробегает еще одна дрожь. Я делаю шаг назад, зная, что означает такой взгляд.
Я прочищаю горло.
— Ты собираешься рассказать мне, что мы делаем здесь, у черта на куличках?
— Показываем тебе наш новый дом.
— Наш новый что?
Я таращусь на дом, разинув рот. Я использую этот термин в широком смысле, поскольку это место выглядит так, как будто оно было заброшено в течение многих лет.
— Позволь мне показать тебе кое-что.
Он сжимает мою руку, когда мы огибаем заднюю часть дома.
— Не. Может. Быть.
Я моргаю.
Он улыбается.
— Тебе нравится?
Я делаю шаг в сторону потрясающей оранжереи. В отличие от дома позади нас, теплица выглядит как будто кто-то недавно пришел, чтобы позаботиться об этом. Безупречно чистое стекло сияет, давая мне хорошее представление о пустом пространстве внутри.
Мне нужно было бы купить сотни растений, чтобы заполнить его. Может быть, даже тысячу.
Деклан притягивает меня к своей груди, чтобы положить подбородок мне на плечо.
— Я думал о том, чтобы позволить тебе выбрать место, но когда мой агент по недвижимости прислал мне список, я знал, что это, то самое место. Я поехал в тот же день, чтобы проверить его и сделать предложение.
— Почему? — Хриплю я.
— Потому что нет ничего, чего я хочу больше, чем превратить дом в очаг с тобой.
Деклан должен прийти с предупреждающим знаком, потому что я склонна падать в обморок всякий раз, когда он рядом.
— Это прекрасно.
Его руки сжимаются вокруг меня.
— Хочешь посмотреть?
— Мы можем?
Он ухмыляется, отступает от меня и открывает дверь. Следующие пять минут я провожу, исследуя это место, прикидывая, сколько места у меня было бы.
— Я думаю, что я на небесах.
Я провожу пальцем по пустому столу, ожидающему, когда его накроют кастрюлями.
— Я так понимаю, что тебе нравится?
Его уверенный голос не соответствует нерешительному взгляду в его глазах.
Он нервничает.
Тревожный Деклан — мой любимый Деклан, потому что это его версия, о которой больше никто не знает.
Он так старается скрыть это от всех остальных, но рядом со мной он не против ослабить бдительность. В моей груди становится тепло и покалывает от осознания того, что он доверяет мне настолько, чтобы поделиться этой частью себя.
Потому что для такого человека, как он, который вырос, думая, что эмоции — это слабость, это, вероятно, значит гораздо больше, чем я когда-либо могла бы себе представить.
Я подхожу к нему и обвиваю руками его шею.
— Мне очень нравится.
