Другой фотограф, чем раньше, зовет нас посмотреть в камеру.
— Могу я сфотографировать вас двоих с тортом?
— Почему мы согласились на столько проклятых фотографий? — Я хмурюсь, хватая серебряный резак для торта с подноса официанта.
Айрис улыбается мне.
— Потому что мы собираемся поделиться снимками со всем миром, чтобы доказать, как сильно мы любим друг друга.
— Почему это должно их волновать? — Она смеётся, и лампочка камеры гаснет.
— Потому что ты известный миллиардер, который занимается продажей сказок.
— Слава временна.
— Как и дискомфорт, так что привыкай. — Она кладет свою руку поверх моей, так что мы оба хватаемся за нож.
Быть рядом с ней — это самое далекое от того, чтобы чувствовать себя некомфортно. Скорее, тепло ее прикосновения посылает волну желания через меня. Я подхожу к ней ближе, чтобы мы оба могли подойти к торту.
Ты жалок. Что случилось с нежеланием сближаться с людьми?
Я качаю головой. Я не пытаюсь сблизиться с Айрис, но трудно избегать ее, когда все продолжают сталкивать нас вместе.
— Деклан, будь добр, улыбнись еще немного. — Я свирепо смотрю на фотографа. Он разинул рот.
— Не бери в голову. — Его вспышка гаснет, ловя мой смертельный взгляд. Айрис смеется.
— Мне нужно, чтобы его прислали мне как можно скорее. — Я бросаю на нее взгляд, но она только сильнее смеется.
Моя грудь сжимается от этого звука. По сравнению с ледяным зрелищем, которое она устроила ранее для наших гостей, мне приятно, что она снова согрелась для меня.
И вот почему тебе нужно держаться от нее подальше. Из-за этого чувства в груди?
Дерьмо.
Фотограф делает еще один снимок, прежде чем я отпускаю его. Мое настроение резко ухудшается, и я почти не обращаю внимания на Айрис, пока мы режем торт. Мы проходим через все движения. Она кормит меня, а я ее. Несколько человек ахают, когда она швыряет мне в лицо кусочек торта, и я возвращаю услугу, запихивая ложку торта ей в рот, пока она смеется.
В этом нет ничего реального. Я отстранен, но не настолько, чтобы не заметить вспышку боли в ее глазах, когда я оставляю ее в баре. Я козел, что оставил ее управлять толпой, которая образовалась вокруг нас. Я знаю это всеми фибрами души, точно так же, как знаю, что пребывание рядом с ней ослабляет мою решимость.
Я женился на ней не из-за любви, денег или привязанности. Я женился на ней, потому что я жадный мудак, который не остановится ни перед чем, чтобы получить то, что хочет, даже если это означает подвергнуть ее такому же долбаному счастью, как и я. Несколько поцелуев и прикосновений — это не изменит нашу судьбу, так зачем же притворяться, что это не что иное, как договоренность?
Все к лучшему. По крайней мере, я говорю себе это так же часто, как опрокидываю свой первый стакан за ночь.
Алкоголь не решает ничьих проблем.
Мой желудок скручивается. Это чувство не имеет ничего общего с напитком, который я пережег, и все, что связано с идеей использовать алкоголь, чтобы справиться с этим. Бармен подбегает, чтобы наполнить мой бокал, но я отодвигаю пустой стакан подальше.
Ты — не он.
Я отхожу от стойки, прежде чем сделаю что-то, о чем потом пожалею.
АЙРИС
— Еще шот! — Подружка Роуэна, Зара, сжимает в руке бутылку текилы. Она покачивается на каблуках, и Роуэн подлетает, чтобы стабилизировать ее.
Мой желудок слегка переворачивается от этого любовного жеста. Смотреть, как они взаимодействуют, тошнотворно, когда Зара улыбается Роуэну, как будто он повесил для нее луну. Я странно очарована их взаимодействием, учитывая мое ограниченное знакомство со счастливыми парами на протяжении многих лет. Может быть, все-таки есть какая-то надежда, если такой сварливый и замкнутый человек, как Роуэн, может так смотреть на женщину.
Мне не следовало бы горевать на собственной свадьбе, но, видя, что мой муж избегает меня настолько, насколько это в человеческих силах, после того как мы разрезали торт, я чувствую себя не слишком хорошо. Что-то изменилось в нем после церкви, и я не могу не задаться вопросом, был ли это наш поцелуй.
— А что мы говорили о текиле? — Роуэн выхватывает бутылку из рук Зары.
— Что мы никогда не должны доверять человеку по имени Хосе. — Она скрещивает руки на груди с надутыми губами и падает в кресло рядом со мной, заставляя материал ее платья упасть пухом вокруг нее.
Грудь Роуэна сотрясается от беззвучного смеха, когда он пододвигает стул рядом с Зарой.
Кэл хватает бутылку и разливает текилу по четырем рюмкам.
— Нельзя уходить со свадьбы трезвым. Это святотатство.
— Ты не знаешь значения этого слова. — Отвечает Роуэн.
— Моя свадьба, мои правила! — Я протягиваю Заре рюмку.
— Все, что скажет невеста пойдет. — Зара усмехается, опрокидывая свою рюмку. Она наклоняется к Роуэну и что-то шепчет ему на ухо. Что бы она ни сказала, он проглатывает первую рюмку, прежде чем налить себе вторую.
Он заправляет ей волосы за ухо и шепчет что-то в ответ, отчего ее щеки краснеют.
Мерзко. Я хватаю стакан и подношу его к губам. За исключением того, что ободок никогда не касается моего рта, потому что он украден прямо из моей руки.
— Думаю, с тебя хватит. — Грубый голос Деклана что-то делает с моим сердцебиением.
Кэл машет бутылкой текилы в сторону Деклана.
— Да ладно тебе. Садись с нами и выпей праздничный глоток. — Деклан бросает на Кэла уничтожающий взгляд.
— Думаю, ты уже достаточно отпраздновал.
— Она уже большая девочка. Если она хочет выпить в первую брачную ночь, это ее выбор.
— Она прямо здесь, — Я стою на двух ногах. Комната вращается вокруг меня, и я хватаюсь за спинку стула, чтобы прийти в себя. — Я в порядке. Перестань суетиться из-за меня.
— Ты пахнешь, как весенние каникулы в Мексике.
Что-то в его замечании заставляет меня приглушить смех дрожащей ладонью.
Его губы хмурятся. Я делаю несколько неуверенных шагов к нему, прежде чем ухватиться за его смокинг, чтобы не упасть. Я использую одну руку, чтобы приподнять уголок его хмурого лица в улыбке.
