— Кстати, — вспоминаю я: — не могли бы вы, Ваша Светлость, споспешествовать освобождению еще одной подружки, Софьи Волконской? Говорят ее изолировали в крепости.

— Волконская? Она опасна для общества. — отвечает мне он: — она не может контролировать свою магию. И из-за нее пропало очень много людей.

— Мы с Ай Гуль можем взять ее на поруки, — говорю я: — в конце концов на нее напали, вот у нее и сработал механизм самозащиты. И обучить владеть и контролировать магию. Моя кузина говорила, что это была бы команда мечты — она, ваша внучка и Волконская. Говорила что втроем они любой Прорыв закрыли бы.

— Вот даже как… что же, я подумаю над этим, но ничего не обещаю. — отвечает он и я киваю в ответ.

— Благодарен и на этом, Ваша Светлость, — говорю я.

— За сим я откланиваюсь, а вас ожидает Комиссия по расследованию инцидента, — говорит Светлейший Князь: — не давайте им мучать себя выше всякой меры, если устали — так и скажите и домой ступайте. Эти чертовы бюрократы из кого угодно душу вытрясут.

Глава 18

— А, ты дома уже? — выглядывает из гостиной Ай Гуль. Она в шелковом халатике, а на голове у нее накручен высокий тюрбан из белого, пушистого, махрового полотенца. Она выглядит вполне бодрой и энергичной несмотря на то, что недавно у нее два ребра было сломано. И рука в локтевом суставе вывернута против естественного сгиба.

— Угу. — говорю я и падаю на ближайший диван. Меня хватило только на то, чтобы скинуть с ног этот серый войлочный позор, который Цветкова называла валенками. Сапоги, конечно, опять в хлам, китель, шинель, все в клочки. Хотя на удивление, штаны в целости и сохранности.

— Совсем тебя заездили… — качает головой Ай Гуль: — вот сволочи.

— Ты как? — скашиваю глаз на свою кузину, не в силах повернуть всю голову: — у тебя ж травмы…

— Валькирии подлечили, — отмахивается она: — если Прорыв быстро закрыть удается, то надо оттуда потом срочно ноги делать. Сваливать. Уматывать. Смазывать пятки маслом. Или керосином. Потому что Прорыв закрыть — это круто, это классно, это ты молодец. Но с Комиссией дело потом иметь… это совсем не круто. Чертовы бюрократы. Я обычно всегда на магическое истощение ссылаюсь и уматываю. Тут главное — очень бледным выглядеть и глаза закатывать — вот так. — она закатывает глаза и томно опускается на софу, изящно прикладывая руку ко лбу.

— О, нет! — причитает она: — мне что-то совсем дурно стало… давайте все эти формальности потом.

— А что, так можно было⁈

— Зеленый ты еще Уваров, — щелкает она меня по носу: — знай, никакие демоны не могут сравниться с бюрократами. В Комиссии кто сидит, знаешь? Уважаемые и авторитетные люди, назначенные самим Императором. Эксперты в различных областях, ни разу ни профессионалы в расследовании, но больше чиновники и бюрократы. Каждому из них надо рвение свое показать и кучу бумаги испортить. Так что я лучше в письменном виде отчет им отправлю и все. А отчет за меня секретарь напишет.

— Вот же! А я битый час с ними потел, рассказывая, что и как! — говорю я: — прямо душу вывернули! «Господин лейтенант, а вы уверены в том, что вы видели?», «Нельзя ли было поступить иначе?», «Были ли предприняты все возможные меры для предотвращения ущерба?». И так по кругу.

— Первый раз всегда так, — кивает Ай Гуль: — это у вас на Восточном Фронтире дикость и анархия царит, ты и отчетов не писал никаких, наверное. Там у вас генерал-губернатор власть.

— Светлейший князь Муравьев там был. — вспоминаю я: — и никто ничего не спрашивал, только СИБ прикопалась к Мещерской.

— Это с руки Германа Денисьева, уверена, он сейчас сильно об этом жалеет, — говорит Ай Гуль: — жаль, что не ходит он на закрытие Прорывов, а то как-нибудь можно было ему несчастный случай во время исполнения долга перед страной и Императором устроить.

— Чем дальше тебя узнаю, тем ты интереснее становишься, — признаюсь я: — какие мысли у тебя интересные в голове бродят. С виду так и не скажешь.

— Это так, мысли вслух. Все равно твоя благоверная с ним никогда не примирится, даром что он поместье вернул. А нам только внутренних конфликтов не хватало. Прижму я его как-нибудь в углу и заставлю в ножки Мещерской поклонится… надеюсь он не дурак и поймет. — говорит Ай Гуль и поправляет свой тюрбан из полотенца на голове: — чего расселся? Мойся, переодевайся, я велела тебе ванную согреть. И поехали.

— Никуда я не поеду, — говорю я в пространство: — я герой Фронтира и Неуязвимый Развратник. У меня все расписано — не больше одного подвига в сутки. Сегодняшнюю норму я выполнил.

— Ваше Высочество! — в гостиной появляется валькирия Цветкова, она чиста, опрятна и позитивна, словно бы и участвовала во всем от начала и до конца — от закрытия Прорыва и до процедуры составления отчета перед Комиссией: — Ледяная Княжна!

— Глянь, твоя валькирия вернулась, — говорит Ай Гуль: — а думала она в казармы побежит отчеты сдавать.

— Это потом, — машет рукой валькирия Цветкова: — я хотела выразить свое восхищение и… все девчонки в гарнизоне вами восхищаются! Вы — светоч магии и пример для нас всех!

— Ты ей нравишься, — перевожу я на нормальный язык: — я Цветкову в таком экзальтированном состоянии в первый раз вижу. Она у нас девушка серьезная, а тут прямо в восхищении.

— Ваша Девятая Казнь Египетская! — Цветкова аж зажмуривается и кулачки перед грудью сжимает: — Боже, какая красота! Владимиру Григорьевичу повезло быть вашим кузином! А нам всем повезло дышать одним воздухом с вами!

— Ээ… ну да. — моя кузина осторожно отодвигается от восторженной валькирии: — спасибо.

— Не буду вам мешать! — щелкает каблуками валькирия: — извините, что так внезапно, но я не могла сдержать чувства!

— Эй, Цветкова! Ты чего⁈ Ты же сама говорила, что вы все непорочные! — говорю я: — и когда я заклинание «Соблазнение Невинной Девы!» читал, я к себе привораживал, а не к ней!

— Ничего вы не понимаете, Владимир Григорьевич! — топает ножкой валькирия Цветкова: — все у вас глупости на уме!

— У тебя есть заклинание «Соблазнение Невинной Девы»? — поднимает бровь Ай Гуль: — серьезно?

— Абсолютно. Вот смотри… — я встаю с дивана и выпрямляюсь: — узри же! Магия, передающаяся из поколения в поколение, благодаря которой у моего отца было две семьи и три развода, а у деда в тяжелые для Империи времена — и вовсе восемь семей! Заклинание Высшего Уровня! — я изображаю несколько жестов руками, моя кузина слегка напрягается и в воздухе начинают появляется снежинки.

— Поздно, благочестивая дева! Поздно! Узри же всю мощь любовной магии Уварова! «Соблазнение Невинной Девы!» — выкрикиваю я и указываю на Ай Гуль пальцем: — Дзинь!

— Почему дзинь? — хмурится валькирия Цветкова: — в прошлый раз вроде «пуф» было?

— По итогам эксперимента выяснилось, что «пуф» не так эффективен, настоящий ученый не может опускать рук и обязан продолжить эксперимент. — поясняю я: — кстати, Цветкова, а как ты себя чувствуешь по отношению к моей кузине? Жар, томление, неясные желания сдвинуть ноги и потереться бедрами друг о дружку или там засосать Ледяную Княжну в темном коридоре?

— Ваше Благородие! — фыркает валькирия, топает ногой и стремительно удаляется, краснея на ходу.

— Так и запишем, отрицает очевидное… — говорю я, проследив за ней взглядом: — вот как так получилось что я ее к тебе приворожил, а? Ошибка в расчетах.

— Это, конечно, смешно, — говорит Ай Гуль и снежинки вокруг нее пропадают: — однако ты так в обществе не шути. Ежели заподозрят у тебя такой вот talent incroyable (невероятный талант(фр)), то тебе один путь — в Петропавловскую Крепость. В гости к Волконской.

— А ты как себя чувствуешь, дорогая кузина? Неясное томление, желание изнасиловать Уварова? Говорят, ты пару раз в коридоре подслушивала за нами с Акай? Хм… что-то изменилось после заклинания? Жар, желание свести бедра вместе или все же раздвинуть их и предаться запретной любви со своим кузеном, а?

— Знаешь, есть изменения. — кивает она: — теперь точно никогда и ни за что. Умеешь ты все испортить, Володя. Собирайся уже.

— Не пойду я никуда. Мое естественное состояние сейчас — это состояние амебы. Или медузы. Где я читал про бюрократов — они самый твердый кристалл в состоянии превратить в медузу, вот меня и превратили. Я — медуза. Кстати, ты знала, что некоторые виды медуз — бессмертны? Бессмертная медуза — это звучит. — отвечаю я, откидываясь на спинку дивана: — меня вполне устаивает мое положение. На диване, в тепле. Куда меня хочет моя неугомонная кузина утащить — без понятия и совершенно не рвусь уточнять. Наверняка какое-нибудь светское мероприятие, у меня от этих приемов и так голова кругом, кто кому кем приходится и какие интриги плетет, кто за кого замуж вышел, кто женился, кто развелся, кто помер, а кто заговор против государя Императора затеял… информации слишком много. И половина из нее — бесполезный белый шум. И потом, это она тут ванну принимала, тюрбан из полотенец крутила и кофе попивала, а меня последние два с половиной часа орда осатанелых бюрократов через соковыжималку пропускала! Я решительно настроен валятся на диване. Если найду в себе силы помыться — помоюсь. И спать. А то ведь вечером Акай заявится, в тучку и дождик играть, а я сейчас ни в тучку, ни в дождик, я сейчас — лужица.

— Réveillez-vous, Comte, de grandes choses vous attendent! (Проснитесь граф, вас ждут великие дела!(фр)) — заявляет кузина: — сегодня нас с тобой пригласила на ужин юная Голицына, та самая, которая хотела нас в Лабиринте Волконской оставить.

— Вот как? — поворачиваю голову к кузине: — а эта Голицына ничего так. Сандро говорил, что у них в роду такие вот крепкие задницы… а задница у нее что надо. Хорошенькие такие musculus gluteus maximus (большая ягодичная мышца(лат)) в наше время редкость, век гиподинамии у знатных дам. А тут — и ножки крепенькие и попка подтянутая. Пожалуй, действительно надо помыться.

— Я тебя ненавижу, Уваров, — говорит Ай Гуль: — ради меня ты не мог свою жопу с дивана поднять, а как услышал про Голицыну, так сразу засуетился.

— А что тут поделаешь, — пожимаю плечами я: — если заклинание «Соблазнение Невинной Девы» на тебе не работает. Ты для меня сестра, никаких таких порывов. Исключительно платоническая и возвышенная любовь, которой я тебя и люблю. И искренне сочувствую твоему будущему супругу.

— Вот уж нечего ему сочувствовать!

— И правда, — легко соглашаюсь я: — чего это я чужому да незнакомому мужчине сочувствовать буду? Все, я пошел ванну принимать и все такое прочее.

— У тебя полчаса, — оповещает меня Ай Гуль: — поторапливайся. Точность — вежливость королей, а мы и так опаздываем уже. Акай с собой возьмешь?

Столичный ресторан «Яр» — один из новомодных ресторанов с французской кухней, что в общем-то было ожидаемо, вряд ли внучка самого Казимира «Скульптора» Голицына пригласила бы нас в какое-то другое место. Нет, если Голицыны, значит все самое лучшее. Просто сам Казимир пригласил бы к себе в поместье, ну или на худой конец в «Эрмитаж», а вот его внучка выбрала более демократичное, более модное и даже скандальное место. Впрочем, сидеть в зале среди прочих было бы неудобно, и вышколенный официант привел нас в кабинку с балконом, которая подобно театральной ложе возвышалась над общим залом и была украшена вьющимися лозами какого-то растения.