XXIII
Они живут весело и дружно, работают и отдыхают, и наслаждаются жизнью, и смотрят на будущее если не без забот, то с твердою и совершенно основательной уверенностью, что чем дальше, тем лучше будет. Так прошло у них время третьего года и прошлого года, так идет у них и нынешний год, и зима нынешнего года уж почти проходила, снег начинал таять, и Вера Павловна спрашивала: «Да будет ли еще хоть один морозный день, чтобы хоть еще раз устроить зимний пикник?» – и никто не мог отвечать на ее вопрос, только день проходил за днем, все с оттепелью, и с каждым днем вероятность зимнего пикника уменьшалась. Но вот, наконец! Когда уж была потеряна надежда, выпал снег, совершенно зимний, и не с оттепелью, а с хорошеньким, легким морозом; небо светлое, вечер будет отличный – пикник! пикник! Наскоро, собирать других некогда, – маленький, без приглашений.
Вечером покатились двое саней. Одни сани катились с болтовней и шутками; но другие сани были уж из рук вон: только выехали за город, запели во весь голос, и что запели!
Нечего сказать, отыскали песню! Да это ли только? то едут шагом, отстают на четверть версты и вдруг пускаются вскачь, обгоняют с криком и гиканьем, и когда обгоняют, бросаются снежками в веселые, но небуйные сани. Небуйные сани после двух-трех таких обид решили защищаться. Пропустивши вперед буйные сани, нахватали сами пригоршни молодого снега, осторожно нахватали, так что буйные сани не заметили. Вот буйные сани опять поехали шагом, отстали, а небуйные сани едут коварно, не показали, обгоняя, никакого вида, что запаслись оружием; вот буйные сани опять несутся на них с гвалтом и гиканьем, небуйные сани приготовились дать отличный отпор сюрпризом, но что это? буйные сани берут вправо, через канаву, – им все нипочем, – проносятся мимо в пяти саженях. «Да, это она догадалась, схватила вожжи сама, стоит и правит, – говорят небуйные сани. «Нет, нет, догоним! отомстим!» Отчаянная скачка. Догонят или не догонят… «Догоним!» – с восторгом говорят небуйные сани. «Нет», – с отчаянием говорят они. «Догоним», – с новым восторгом. «Догонят!» – с отчаянием говорят буйные сани. «Не догонят!» – с восторгом говорят они. – Догонят или не догонят?
На небуйных санях сидели Кирсановы и Бьюмонты; на буйных – четыре человека молодежи и одна дама, и от нее-то все буйство буйных саней.
– Здравствуйте, mesdames и messieurs, мы очень, очень рады снова видеть вас, – говорит она с площадки заводского подъезда. – Господа, помогите же дамам выйти из саней, – прибавляет она, обращаясь к своим спутникам.
Скорее, скорее в комнаты! мороз нарумянил всех!
– Здравствуйте, старикашка! Да он у вас вовсе еще не старик! Катерина Васильевна, что это вы наговорили мне про него, будто он старик? он еще будет волочиться за мною. Будете, милый старикашка? – говорит дама буйных саней.
– Буду, – говорит Полозов, уже очарованный тем, что она ласково погладила его седые бакенбарды.
– Дети, позволяете ему волочиться за мною?
– Позволяем, – говорит один из молодежи.
– Нет, нет! – говорят трое других.
Но что ж это дама буйных саней вся в черном? Траур это или каприз?
– Однако я устала, – говорит она и бросается на турецкий диван, идущий во всю длину одной стены зала. – Дети, больше подушек! да не мне одной! и другие дамы, я думаю, устали.
– Да, вы и нас измучили, – говорит Катерина Васильевна.
– Как меня разбила скачка за вами по ухабам! – говорит Вера Павловна.
– Хорошо, что до завода оставалась толька одна верста! – говорит Катерина Васильевна.
Обе опускаются на диван и подушки в изнеможении.
– Вы недогадливы! Да вы, верно, мало ездили вскачь? Вы бы встали, как я; тогда ухабы – ничего.
– Даже и мы порядочно устали, – говорит за себя и за Бьюмонта Кирсанов.
Они садятся подле своих жен. Кирсанов обнял Веру Павловну; Бьюмонт взял руку Катерины Васильевны. Идиллическая картина. Приятно видеть счастливые браки. Но по лицу дамы в трауре пробежала тень, на один миг, так что никто не заметил, кроме одного из ее молодых спутников; он отошел к окну и стал всматриваться в арабески, слегка набросанные морозом на стекле.
– Mesdames, ваши истории очень любопытны, но я ничего хорошенького не слышала, знаю только, что они и трогательны, и забавны, и кончаются счастливо, я люблю это. А где же старикашка?
– Он хозяйничает, приготовляет закуску; это его всегда занимает, – сказала Катерина Васильевна.
– Ну, Бог с ним в таком случае. Расскажите же, пожалуйста. Только коротко; я люблю, чтобы рассказывали коротко.
– Я буду рассказывать очень коротко, – сказала Вера Павловна, – начинается с меня; когда дойдет очередь до других, пусть они рассказывают. Но я предупреждаю вас, в конце моей истории есть секреты.
– Что ж, тогда мы прогоним этих господ. Или не прогнать ли их теперь же?
– Нет, теперь они могут слушать.
Вера Павловна начала свою историю.
………………………………………………………………..
– Ха, ха, ха! Эта милая Жюли! Я ее очень люблю!
И бросается на колена, и бранится, и держит себя без всякого приличия! Милая!
………………………………………………………………..
– Браво, Вера Павловна! «брошусь в окно!» – браво, господа! – Дама в трауре захлопала в ладоши. По этой команде молодежь оглушительно зааплодировала и закричала «браво» и «ура».
………………………………………………………………..
– Что с вами? Что с вами? – с испугом сказала Катерина Васильевна через две-три минуты.
– Нет, ничего, это так; дайте воды, не беспокойтесь, Мосолов уже несет. Благодарю, Мосолов, – она взяла воду, принесенную тем молодым ее спутником, который прежде отходил к окну, – видите, как я его выучила, все вперед знает. Теперь совершенно прошло. Продолжайте, пожалуйста; я слушаю.
– Нет, я устала, – сказала она минут через пять, спокойно вставая с дивана. – Мне надобно отдохнуть, уснуть час-полтора. Видите, я без церемонии, ухожу. Пойдем же, Мосолов, искать старикашку, он нас уложит.
– Позвольте, отчего ж мне не заняться этим? – сказала Катерина Васильевна.
– Стоит ли беспокоиться?
– Вы нас покидаете? – сказал один из молодежи, принимая трагическую позу. – Если бы мы предвидели это, мы взяли бы с собой кинжалы. А теперь нам нечем заколоться.
– Подадут закуску, заколемся вилками! – с восторгом неожиданного спасения произнес другой.