Я вдруг вспомнила историю с мышью. Той самой, ради которой Кот пообещал Румпелю жениться на ком укажут. «Я пытался подложить королю мышь в карман… мне было пять лет…» – вспомнились его слова. Пять лет… Как раз тот самый возраст, когда «умерла» его мать. Мальчик пытался отомстить за неё? Скорее всего, да. Вряд ли знал, что двоюродный дядя причастен к исчезновению самого дорогого в жизни каждого ребёнка человека, но… Видимо чувствовал что-то.

Бедный, бедный Кот! Осознать, что столько лет был совсем рядом с матерью, которую считал мёртвой! Может поэтому Анри и запретил под страхом смерти заходить в эту комнату? Чтобы никто не сказал «племяннику», что его мать жива, пусть находится и не совсем здесь?

А, кстати, что, в этом случае, тут делал Румпель?

И понятно становится, почему в королевстве волшебники под запретом. Я даже в чём-то понимаю приказ Анри уничтожить всех колдунов, магов, ведьм и…

Я вздрогнула.

Всех? А вот и нет!

Фея Карабос! Она ведь волшебница! И как я сразу о ней не подумала!

Не то, чтобы мне жалко было Нэлли Петровну. Вовсе нет. Злобная соседка знала, что у меня есть дочка, но всё равно зашвырнула меня в этот странный мир, да ещё и намекала на то, что моя участь решена. Вот только я не была уверена, что Илиана сказала правду. Что я действительно смогу выбраться в мой мир таким путём. От бывшей королевы можно было ожидать любой подлости. Может, всё это нужно ей лишь для того, чтобы самой вернуться в Эрталию, а я так и останусь навечно узницей зеркала, вынужденной каждой идиотке отвечать на дурацкие вопросы: «кто здесь всех краше, кто всех милей?».

– Пошли, – я потянула Бертрана за руку прочь от комнаты.

Парень послушно пошёл за мной.

А ещё интересно, куда девались трупы семи королев, и кровь и…

– А сколько у Анри было жён? – вдруг спросила я. – Не считая меня саму.

– Семь.

Мне очень не понравился его опустошённый голос.

Семь! Семь жён, семь обезглавленных трупов, но… Первая жена не была обезглавлена, не так ли? Она вполне себе живой торчала в зазеркалье. А, значит… Это всё – мистификация, да? Иллюзия? А тогда… когти, вертикальные зраки, потрескавшееся лицо Румпеля – это, может быть, тоже… иллюзия?

Я постаралась вспомнить ту ночь.

Да, облик монстра у Румпеля начал появляться, когда я находилась в проклятой комнате. Сам капитан внутрь не заходил. А вот когда я выскочила в коридор, то у него уже не было никаких когтей. Я точно помню, что меня это удивило. Ни когтей, ни раздвоенного языка, ни вертикальных зрачков, одним словом, передо мной стоял обычный Румпель без всякой мистики. Что, если эта комната создаёт иллюзии? Либо иллюзии в ней создаёт кто-то… Илиана, Анри, сам Румпель… Либо какой-то артефакт.

Кольцо! – вдруг вспомнила я. – У меня же есть кольцо-невидимка! Если, конечно, его ещё не украли…

– Бертран, я не хочу жить в покоях короля. Пойдём ко мне, пожалуйста. Мне там как-то привычнее.

Он снова вздрогнул, обернулся ко мне. Мы уже миновали коридор со скелетами и сейчас поднимались вверх по узкой лестнице. Бертран шёл впереди.

– Майя! – его голос сорвался. – Не верь ей.

– Я и не верю.

Я усмехнулась. Мы снова пошли наверх и, когда оказались в саду, оба выдохнули с облегчением. Метель улеглась, а в воздухе повеяло весной. Погода меняется и, видимо, надо ждать оттепели.

– Ты не замёрзла? – спросил Кот, беря мои ладони в свои. – Я… прости…

– Не извиняйся. Не каждый день встречаешься с погибшей матерью.

Он невесело рассмеялся. Привлёк меня к себе.

– Я боюсь за тебя. Мне всё это не нравится, – признался искренне. – Она – моя мать, но я не верю ни одному её слову. Шагнуть в Зазеркалье… Не думаю, что это безопасно...

– Да, согласна. Я и сама ей не верю. У меня есть запасной вариант. Ты же проводишь меня до моих покоев?

Кот кивнул. И мы – рука в руке – пошли в сторону балкона. Очень-очень медленно, наслаждаясь каждым шагом.

– Сколько лет капитану Румпелю? – внезапно спросила я.

Ну как… внезапно. Для Бертрана вопрос стал неожиданным, а вот для меня – следствием целой логической цепочки.

– Не знаю, – Кот пожал плечами. – Никогда не думал об этом… Подожди, он вроде старше меня…

– Разумеется старше. Он же заключал с тобой, пятилетним, пари.

Бертран остановился и изумлённо посмотрел на меня.

– Да, точно…

– И сколько ему тогда было лет?

– М-м… мне он казался взрослым… Но, видишь ли, когда тебе пять лет, почти все вокруг кажутся взрослыми. Румпель мог быть подростком, например…

– Мог. А мог юношей. И тогда ему лет сорок, не меньше. Но выглядит Волк твоим ровесником. Знаешь, я ведь уже была раньше в этой комнате. Не знала, что Илиана – твоя мать, иначе сказала бы. И в ту ночь Румпель поймал меня на месте преступления.

– И не сдал королю?

– Как видишь. А ещё он называл Илиану Илианой. То есть, он знал, кто она…

– И всё это время молчал! А ещё друг… и…

– Дело не в этом, Бертран. Ты же понимаешь, Румпель не из тех, кто направо и налево рассказывает то, что может пригодиться самому. Дело в том, что он знал, кто перед ним. Понимаешь? Откуда? Не думаю, что ему об этом сказал король Анри. Скорее всего, Румпель знал твою мать до того, как Анри заключил её в зеркало.

Бертран остановился.

– Быть не может! Мне было пять, всё произошло двадцать лет назад, Майя! Хотя…

– Положим, Румпелю было лет двенадцать... Тогда сейчас ему тридцать два… В двенадцать он мог запомнить…

– Нет. Румпель уже был капитаном королевской стражи.

Мы уставились друг на друга.

– Ему больше сорока? – шёпотом спросила я – Ведь, чтобы стать капитаном, нужно ж какое-то время ещё служить…

– Не обязательно. Должность ему мог купить, например, отец.

– А кто у Румпеля отец?