Я уставилась на защитника. Высокий, мужественный… Рыжеволосый. Даже красноволосый. Волосы – словно овечья шапка. Весёлые, немного злые зелёные глаза в желтоватую крапинку под тёмными широкими бровями. Задорная усмешка пухлых малиновых губ… Я заморгала.
Он засунул руки в карманы джинсов, наклонил голову набок и подмигнул нам с Аней:
– Ну, привет!
– Это не ты, – прошептала я.
Ноут выпал, но Бертран успел его перехватить почти у самой земли. Реакция у него всегда была… кошачьей. Взглянул на меня с любопытством.
– А кто тогда?
– Мам, это что за дядя? – решительно потребовала ответа Анечка.
– Это Кот.
– Значит, всё же я?
– Но он – дядя?
– Это дядя-Кот.
Аня выскользнула из моих рук и недоверчиво уставилась на Бертрана. Тот снова усмехнулся.
– Такой же, как Тан? – недоверчиво уточнила дочка.
– Почти…
Мужик заворочался и начал подниматься. Бертран заботливо помог ему встать.
– Так, «дядя», – велел весело, – ты вот перед этими двумя сударынями извиняешься, и, если они тебя простят, то я отпущу тебя живым и даже целым. Сегодня я добрый.
– Ты ваще кто такой? Не по-пацански бить сзади!
– Так а я уже давно и не пацан, – рассмеялся Бертран.
Пьяный попытался показать, как бить правильно, махнул кулаком, целясь противнику в лицо, и в тот же миг взвыл, скрючившись: Кот заломил ему руку за спину.
– Странный у вас мир, – заметил грустно, – шпаг нельзя, стилетов нельзя… Коней – нет. Ничего нельзя и ничего нет. Да ещё и убивать нельзя. Как вы живёте с вот такими?
– Примерно так же, как вы с Анри.
Я выдохнула. Всё ещё не могла осознать, что это он. Он! Но – как? Снова подхватив охваченную любопытством Аню на руки, я направилась домой.
– Мы его прощаем, – заявила громко. – Отпусти его, Кот. И... ты есть хочешь?
Мой голос звучал на удивление ровно, но в душе вихрился смерч, и я старалась не думать о том, что происходит. Руки дрожали. В голове билось лишь одно слово: «Он!» – на разные лады.
– Я не просяю! – сердито возразила Аня.
– Живи, мужик, – Бертран выпустил несчастного из железной хватки и бросился за нами. – Кашу? С тыквой?
– У нас котлеты есть. И сосиски, если ты ешь сосиски.
– Звучит аппетитно. Давай сюда твоего бойца.
– Она не пойдёт к чужому на руки.
– Пойду. Это Кот же, мам.
Я хлопотала на кухне, а Бертран красноволосый и Бертран рыжешёрстный подозрительно наблюдали друг за другом, сидя на табуретках по разные стороны от стола. Да, после возвращения из Эрталии я завела себе собственного кота. Над именем долго не размышляла.
– Как твоя жена? – поинтересовалась я, отступив от плиты. На всякий случай. Чтобы что-нибудь на себя не пролить.
– Мы не поженились. Я сбежал из-под венца.
Обернулась к нему, чувствуя, как снова ускоряется сердце.
– Но ты же… но договор же…
– Ну… в условиях договора не было пункта держать его в тайне. Я рассказал Белоснежке, и сестрёнка дала мне от ворот поворот. Естественно. Буквально перед алтарём.
– А свадьба…
– Не состоялась, ко всенародному разочарованию.
– А Румпель?
– После того, как я его «убил», он рано поутру уехал. А с Белоснежкой мы расстались ближе к вечеру…
