— Сбавь скорость, езжай на самом малом ходу.
Вмиг все преобразились. Подхватили оружие, внутренне собрались. Из егерей мигом исчезла вся нервозность, они как пружины были готовы в один момент распрямиться и ударить. Крепкие ребята! С ними можно хоть в разведку.
— Вот оно!
Не дожидаясь окончательной остановки, я прямо на ходу распахиваю дверь и выскакиваю наружу. За мной немедля следует Пересвет, перехватив удобней свой «Винчестер». Я слышу за спиной рокот второго автомобиля, но мои ноги уже несут меня дальше. И как я в прошлый раз не заметил этой необъятной величественности. Раздаются вскрики и вздохи егерей. Видимо, внушающая уважение картина и им открылась в первый раз. Что случилось после, я осознал уже намного позже.
Подойдя к огромному шершавому стволу, над которым нависала синь величественного хвойного полога, обнял его и шумно выдохнул:
— Царица, матушка.
Дальнейшее помню смутно. Как будто нечто невероятно теплое и душевное обняло меня в ответ. И было оно именно женского рода. Как мама обнимает своего шалопая, вернувшегося слишком поздно домой. Ругает сыночка походя за грязь и непослушание, но все равно лучится теплом и добротой. Не помню, как смог отойти от древа и прийти в себя.
— Ты как?
Светозар смотрел на меня с затаенной надеждой.
— Она разрешила, она нас любит.
Напряженные лица егерей вмиг разгладились и начали раздаваться команды. Неожиданно меня как будто что-то кольнуло в сердце. Я закрыл глаза и начал анализировать картинку, которая осталась висеть перед моим взором. Там! На юго-востоке темнела синевой глухая чащоба. Неведомая опасность, если она и есть, то идет оттуда.
— Пересвет, и мне еще потребен Деян.
Светозар нахмурился. Но перечить не стал, тут же отдав короткий приказ. Егеря не привыкли рассуждать, так что вскоре мы втроем отошли метров на сто в ту сторону, откуда веяло морозным холодком. Только сейчас я заметил, что этот лес и в самом деле отдает прозрачной синевой. Хвоя, трава, прохладные тени. Странно, отчего я не увидел эту особенность в первый раз? Ах да, был тропический ливень, смазавший все цвета в серое полотно.
Мы остановились на небольшой прогалине, поросшей синеватой растительностью.
— Ты глянь, какие первоцветы! — обратил внимание на голубые цветочки наш пулеметчик. Вот уж не думал, что этот сумрачный усач окажется знатоком флоры. Пересвет перехватил удобней ружье и отмахнулся от летающей мошкары:
— В этих местах не бывает зимы. Благодать, но точно не для нас людей.
Я кинул взгляд на своего огневого друже и задумался. Каким образом можно обмануть физику этого мира? Ведь во время своего пути я несколько раз проходил через различные климатические зоны. Как такое, черт возьми, возможно?
— Будешь?
Деян протянул мне свою кожаную флягу. Она формой здорово смахивала на бубен.
— Спасибо.
Мы сегодня без обеда, на сухом пайке. По очереди грызем сладкую субстанцию, напоминающую грузинскую чурчхелу. Сытно, но после во рту вяжет. Я совершенно не замечал хода времени и лишь по уставшим ногам отметил, что прошло не меньше часа.
— Вроде заканчивают, — повернулся к древу Пересвет и вытер со лба пот. Стало душно в нашей теплой одежде. Егеря все это время тщательно собирали отвалившуюся от ствола толстенную кору Царицы древ, не забывая прихватывать по пути шишки и тонкие веточки. Затем аккуратно упаковывали все в деревянные ящики. Один за другим те уходили в чрево багажников.
Меня же в какой-то момент охватил умопомрачающий ужас. С огромным трудом, как будто преодолевая невидимые путы, я повернулся к збройным дружам. Пересвет слепо уставился вдаль и не шевелился, а Деян странно обмяк, уронив свой тяжелый пулемет на траву.
«Нам конец!»
Потусторонняя тварь смогла тихой сапой обволочь нас неким мороком. И что сейчас делать, я не ведал, хотя до смерти осталось буквально полшага. Вот что-то шевельнулось среди деревьев. Что это за нежить этакая⁈ Обтянутый голой кожей череп, вывернутые в суставах ноги. Такое просто увидишь — помрешь от разрыва сердца! И как мы смогли просмотреть их приближение? Проклятый лес! Еще немного, и эта дрянь выпьет из нас жизненные соки, отправив души вечно умирать. В это момент меня как будто что-то дернуло. Ниточка! Царица помогла мне преодолеть безнадежный морок. Она не властна над чужеродными порождениями тьмы, но вольна в собственных желаниях.
Я так и не понял подноготную своих дальнейших действий. Наверное, так причудливо сплелись мой прошлый жизненный опыт и тот дар, что я получил уже в этом мироздании. Абсолютно не ощущаю себя каким-то избранным, но и приобретенный талант не собираюсь зарывать в землю. Любой подарок судьбы надо принимать с благодарностью. Как только я очнулся от сковывающего тело морока, то тут же мое внимание оказалось приковано к фляге нашего пулемётчика. Траян мужественно боролся, но нежить обладала поистине огромным могуществом. Я сделал к человеку шаг, потом второй. Сложилось такое впечатление, что я срываю с конечностей некие крепчайшие путы. Затем резко рванул за ремешок, Траян даже не шелохнулся, а тонкая кожа порвалась, и я схватил флягу в руки.
«Вылить воду! Почему нет звука?»
Вставил обратно затычку, и в ответ на удар по фляге раздался гулкий звук.
Дальнейшее помню смутно. Егеря позже рассказали, что бил я в своеобразный бубен чрезвычайно лихо. Ритм получался такой ошарашивающий и бьющий по мозгам. Он встряхивал нутро и заставлял сильнее биться человеческие сердца, уже тронутые холодком из иного измерения. И еще я выплясывал некий чудовищный танец. Откуда в моей голове всплыли те звуки и движения, что издавали виденные в прошлом шаманы? Как это все воплотилось вместе именно в этот критический момент? Нежить ведь практически взяла нас со спущенными штанами. Но я бил и бил во флягу, стараясь поймать ритм собственного сердца. На самом деле шаманский бубен — вещь сакральная и надо уметь им пользоваться. Но я лихо импровизировал, медленно входя в транс. Танец — это язык тела, нашей внутренней природы, а звуки, исходящие из тайников души, также имеют тайное значение. Не зря буддийские монахи общаются с Небом с помощью мантр. Звук, слово, поза — все имеет тайный подтекст.
А нежить существует в ином Плане. Им на самом деле сложно пребывать в нашем очеловеченном мироздании. И потому они уязвимы. О чем не раз поведали нам старинные сказки. «Сказка- ложь, да в ней намек…». В итоге мои шаманские кривляния разорвали их чары в клочья. Мои боевые товарищи снова могли двигаться и немедленно поспешили спасать свои жизни. Первым очухался Пересвет и с оглашенным криком, идущим из нутра, начал стрелять в упор подобравшуюся к нам нечисть. Его рука дергала рычажный затвор лихо, как в приключенческих вестернах. Траян пристроил прямо на колене пулемет и готовил его к бою. Очухался и я, сорвав с плеча помповое ружье.
Не знаю, что за мерзкая дрянь на меня перла, но егеря позже утверждали, что это и было то самое Лихо одноглазое. Одно из страшнейших порождений Потусторонья. Сколько глаз присутствовало на страхолюдном лице, я честно не помню. Но леденящий душу морок от его немигающего взгляда продирал меня насквозь. И в самом деле те, кто хоть раз видел его глаз, назад не возвращался. Это исчадие ада не имеет права существовать в нашем мироздании.
«Получай!»
Первыми были заряжены два патрона с серебряными пулями. Они разорвали башку Лиха на куски. Неподалеку витиевато ругался Пересвет, не забывая почти беспрерывно палить по тварям. Когда он успевал перезаряжаться? Траян косил подбирающуюся со стороны леса нежить заговоренными пулями. Я же не сразу заметил, что у меня давно кончились патроны, и просто так жму на скобу.
«Где? И обязательно серебро!»
Специальные патроны находились в отдельном подсумке. Вот он на боку! Внезапно правую сторону лица обожгло холодом. Смахивающая на уродливую обезьяну тварь свисала с толстого сука и готовилась к прыжку в мою сторону. Но я уже вошел в «Боевой режим», не тратя время на раздумья. Поймав левой рукой «Моссберг», хватаю правой рукоять фалкаты. Этим мечом очень эффектно рубить снизу вверх, и прыгнувшая на меня тварь тут же потеряла одну из конечностей. Удар сверху, и её голова обвисла на почти перерубленной шее. Мое лицо окатило вязкой слизью, но я рубил и рубил, пока не услышал чей-то окрик.
Я остановился и повернул голову. Пересвет улыбался, заряжал патроны в свое ружье и улыбался. Траян лыбился стоя, а его пулемет кинематографично курился дымком. Перед нами вповалку лежали коричневые и зеленоватые туловища неведомых тварей. Раздался громкий залп — это наши товарищи стреляли из винтовок вглубь леса. Нежить не выдержала смертельного для нее огня и бежала. У них смерть — это навсегда. Они вовсе не имеют души.
— Уходим! — кто-то тронул меня. Это был Пабло. Разгоряченный, без шапки, он упорно тащил меня за рукав. — Надо немедленно уезжать!
— Да, — кивнул ему я, машинально дозарядил ружье и побежал к автомобилям, к которым уже начали поспешать остальные. Внезапно на полпути остановился и резко поменял вектор движения.
«Царица!»
Это она спасла нас, вернее, меня. Какая-то таинственная связь соединила нас навеки.
«Что же она такое⁈»
Не думая ни о чем, я преклонил колени и сунул в пласт перегнившей хвои, что щедро покрывала землю вокруг древа, серебряный крест, что лежал у меня в кармане. Надо одарить Царицу за помощь. Не знаю, показалось мне в этот момент, или так и вышло, но торчавший наружу кончик креста молниеносно исчез из виду. Мой почин тут же поддержали. Надо полагать, люди сердцем почуяли, что это правильно. Один за другим егеря становились на колени перед той, кому обязаны были жизнью, и оставляли самые дорогие для себя вещи. Затем вставали и стремглав неслись к машинам.
Я сел последним, и мы тут же рванули с места. Путь обратно я почти не помню. Ошеломлённые схваткой с нежитью егеря всю дорогу молчали. Лишь Пабло время от времени бросал в мою сторону пронизывающие взгляды. Через мост проехали уже в полутьме, а лагерь разбили на угоре после Волчьего ручья, прямо в лесу. Меня в этот раз не трогали. Данияр, знахарь команды, здорово смахивающий на цыгана, подал небольшую кожаную фляжку и с усмешкой заявил:
— Вряд ли ты сварганишь из нее бубен, так что лучше хлебнуть.
Я сделал хороший глоток и тут же закашлялся. По вкусу похоже на бальзам, и напиток очень уж крепкий, градусов за пятьдесят.
— Что это?
— Прожгло нутря? То-то же, налей себе еще в кружку. Сейчас принесу цай.
На ужин ничего не готовили. Из запасных канистр налили воды для горячего цая и раздали всем сухпай. Лепешки с сыром и шматы копченого мяса. Только начав есть, я ощутил зверский голод. Да, терпковатый на вкус бальзам, хотелось как следует закусить. Понемногу народ разговорился. Некоторые поглядывали в мою сторону. Ведь именно благодаря мне у нас все получилось, и мы остались живы. Хотя, что бы я сделал без слаженного огня егерей?
— Ты как? — Светозар долил себе в кружку бальзам и поднял. — За то, чтобы удача никогда не покинула тебя, варяг! Честно сказать, я до конца не верил Наине. Но ты воочию доказал свой дар.
— Спасибо.
