На улице была кромешная тьма. Я стояла на крыльце школы и раздумывала, что делать дальше. С одной стороны - до дома рукою подать, а с другой – мой путь пролегал через пустырь, на котором нерадивые горожане устроили несанкционированную свалку. Вляпаться в потемках в какой-нибудь сюрприз из этой кучи не хотелось.
Решила вызвать такси. Оператор «обрадовала» сообщением, что свободных машин нет, и предложила подождать полчаса. Другого бюро в нашем маленьком городке не было, поэтому пообещав подумать и перезвонить, я в самом деле задумалась.
Спешить особо было не к кому: повзрослевшие дети разъехались и устраивали свою жизнь, а гуляка-муж предпочел молоденькую. На мою радость. Так как «лечить» этого самца-переростка у меня уже не было ни сил, ни желания. Если раньше я старалась сохранить семью ради детей: надо отдать бывшему должное, — отцом он был хорошим, то теперь причин для сохранения опостылевшего брака не осталось. И когда супруг меня обрадовал откровением о своей нечаянной любви к молоденькой секретарше, я от души его поздравила, и собственноручно собрала чемодан.
Муж ушел озадаченным. Но спустя какое-то время стал названивать и интересоваться моей жизнью. Смекнув к чему идет дело, решила обрубить все концы, соврав, что тоже влюбилась и собираюсь замуж. Хотя на самом деле мужчин в моей жизни не было. Если не считать разжиревшего, и от того постоянно голодного кота Федора, с которым мы в обнимку коротали долгие зимние вчера перед телевизором.
Сегодня его ужин я бессовестно «прогуляла», но это не значит, что кормить котофея теперь не надо. Голодовку он мне точно не простит. Обидится. А обижаться он умеет: сядет демонстративно ко мне спиной, и смотрит в одну точку глубоко печальным взглядом.
Пробовала уходить в другую комнату, но кот неизменно идёт следом, и повторяет свой трюк с кошачьим психологическим давлением. В результате у меня начинаются угрызения совести, которые заканчиваются для кота кучей разных вкушняшек, с последующими обнимашками.
Поэтому сегодня решила сразу зайти в магазин, расположенный на первом этаже дома, и купить колбасы для замаливания греха. Да и самой не мешало бы что-то съесть, — обед из школьной столовой уже давно переварился, и желудок негромко, но требовательно просил хоть чего-нибудь, пригодного для переработки…
Мой сегодняшний рабочий день закончился позже обычного. Сначала, после окончания уроков первой смены, потянулась вереница подростков с «катастрофическими» проблемами. Потом у меня были занятия в младшем звене по развитию познавательных процессов. И когда я, уставшая, телепалась к своему кабинету, чтобы накинуть любимую норковую шубку «в пол» и отбыть домой, мне преградил путь главный школьный хулиган Юрка Петров. Поозиравшись и убедившись, что мы в коридоре одни, он заговорщическим шепотом сообщил:
- Владлена Вениаминовна, мне срочно нужно с вами поговорить. Вопрос жизни и смерти…
- Ну раз жизни и смерти, то проходи. – Я открыла перед подростком дверь, и, дождавшись, пока он войдет, устало перевела дух. Прошла на свое рабочее место, и приготовилась слушать.
Юрка плюхнулся на стул через стол от меня, и, закинув ногу на ногу, вдруг густо покраснел. Собравшись духом и набрав в грудь воздуха, выпалил:
- В общем, я влюбился, а она не обращает на меня внимания. Совсем. Что мне делать? Помогите…
Наша беседа неожиданно затянулась. Так как новый клиент, до этого обходивший мой кабинет стороной, и попадавший в него только после очередной шкодной выходки, вдруг осознал, что школьный педагог-психолог может не только воспитательную работу провести, но и помочь дельным советом в трудную минуту. И вывалил на меня разом все свои проблемы…
И вот теперь я стояла одна на холоде в безлунную ночь. Порывавшегося меня проводить Юрку я отправила домой, сославшись на то, что идти недалеко. Да и не боялась я темноты, и дорога была знакомая. Только вот в кромешной тьме мне по ней еще ходить не приходилось.
Окрепший к ночи мороз, ускорил мой мыслительный процесс, начав щипать за открытые части тела, и медленно пробираться под шубу. Передумав ждать такси, включила фонарик на телефоне, и направилась в сторону пустыря.
Я уже минут пять осторожно петляла между бытовым и строительным хламом, когда сбоку от меня зашевелилась одна из куч, и в одно мгновение на моем пути возник огромный пес.
Замерла, направив на него луч света от телефонного фонарика. По всему было видно, что животное бродячее: худой, шесть торчит клочками, одно ухо порвано.
Долго себя рассматривать помоечный хулиган не дал. Зло блеснул голодными глазами, показал ряд крепких зубов, и зарычал.
- Тузик, нельзя. – попыталась я с ним договориться. Но то ли ему кличка не понравилась, то ли мои робкие попытки им командовать, но слушать он меня не стал, и шагнул в мою сторону с явно недобрыми намерениями. Понимая, что самое неудачное, что можно сделать в этой ситуации, это побежать, я что было мочи рванула в сторону, не разбирая дороги - страх все-таки победил рассудок.
Далеко удрать не получилось, так как, в отличие от меня, пес был без шубы и каблуков. Да и лап у него было четыре, а у меня только две. Догнав, прыгнул мне на спину, толкнув своим весом вперед. Телефон отлетел в сторону и погас, а я полетела… в канализационный люк.
Из-за темноты я его не видела, просто догадалась, упав животом на ничем не прикрытую поверхность. Громко клацнув зубами от встречи с землей, начала проваливаться в колодец нижней частью тела, увлекаемая весом филейной части и длинным подолом шубы.
Предприняв пару неудачных попыток за что-нибудь ухватиться, продолжила движение вниз, по пути собирая телом железки, выступающие из стен.
Полет был недолгим, но очень болезненным. Под хруст собственных костей, жестко приземлилась на дно, из которого торчал длинный штырь. Теряя сознание, подумала о том, что жалко шубу – почти новая была… Так что не верьте, что на пороге смерти перед глазами пролетает вся жизнь. Когда умираешь внезапно, мысли посещают тоже внезапные…
Где-то. Мгновением позже
Первое, что услышала, вынырнув из темноты - неподалеку гудел пчелиной рой. Прислушалась и поняла, что это чьи-то голоса. Спустя еще несколько минут стала их различать:
- Ты что натворилала, идиотка?! – шипела очень злая властная девица. – Тебе просто нужно было немного припечатать магией, чтобы она была более сговорчивой.
- Я же вас предупреждала, что еще плохо владею своим даром - испуганно ей отвечала другая девушка.
- То есть, ты хочешь сказать, что это я виновата в том, что ты ее убила?!
- Но это же вы меня заставили применить магию, — робко аргументировала одаренная «идиотка».
- Ты этого никогда не сможешь доказать! И только посмей хоть кому-нибудь обо мне рассказать! Я тебя заживо сгною!
- Но я не хочу отбывать каторгу за то, чего делать не собиралась! – неуверенно возмутилась нечаянная убийца.
Дальше я не вслушивалась в их перебранку, так как силилась понять: где я, и что происходит? То, что упала в канализационный люк, я точно помнила. Такое не забудешь. Но сейчас была явно в другом месте. Во-первых, здесь было тепло. Во-вторых, рядом перепирались какие-то психически нездоровые девицы, — судя по теме их разговора. И, в-третьих, пахло какими-то травами, что само по себе невозможно в канализации.
От их препираний, а может вследствие падения, у меня разболелась голова. Попыталась открыть глаза. Яркий свет ударил по воспаленному мозгу, как молот по наковальне. Зажмурилась и застонала. Девицы мгновенно замолчали.
- Что это было? Стон? - спросила злыдня. – Но этого не может быть! Я сама проверяла – она была мертва. Иди посмотри, что там.
- Сами смотрите. – уперлась несостоявшаяся каторжница. – Я боюсь умертвий.
- Каких умертвий?! – зло вспылила «главная». - Мы не некроманты, чтобы оживлять умерших.
- Все равно боюсь. - От страха или для убедительности «подчиненная» скульнула.
Каждое их слово отдавалось в голове набатом. Я разозлилась. Тут человеку плохо, а они раскудахтались.
- Вы не могли бы хоть на время замолчать? Голова раскалывается, - с трудом вымолвила и снова попыталась открыть глаза, прежде защитив их от света ладонью.
Раздался «поросячий» визг, застучали, удаляясь, каблуки, и я прикрыла уши, в страхе, что у меня лопнут перепонки.
Источник неприятного звука отдалился, и у меня появилась возможность полноценно воспользоваться мозгом. И первое, что пришло в голову: «Что с моим голосом?!» Для того чтобы убедиться, что мне не показалось, решила еще что-нибудь сказать. Ляпнула первое попавшееся:
- Я в своем уме! …Аааааа! – Взвизгнула, и еще больше испугалась: визг был тоже не мой. Не могу сказать, что я много раз в жизни визжала, но все же свой от чужого отличить могла. - Господи, что за ерунда здесь творится!!! Я что, правда сошла с ума?!
Пока орала и причитала, глаза успели привыкнуть к яркому свету. Поняла, что лежу, но встать почему-то не получалось - тело было словно напито свинцом. Однако руки слушались. Поднесла к лицу, отгораживаясь от яркого света, и получила новый стресс: они тоже оказались не моими.
Стала всеми доступными способами изучать остальные части тела. Все чужое! Я от природы рыжая и кучерявая, а тут волосы светлые, длинные и прямые. Кожа тоже светлее, чем у меня. Ногти другие по форме, без маникюра. В общем я была не я.
Ощупывание лица показало, что нос по-прежнему был аккуратный, и по форме похож на мой родной, по крайней мере на ощупь. А вот губы были полнее. Провела языком по зубам – все на месте. Вроде бы ровные. Уши аккуратные, не торчат.
От детального осмотра своего нового тела решила перейти к осмотру окружающей обстановки. Перед глазами был потолок. Не беленный и не окрашенный, просто цвета натурального дерева. Судя по цвету и состоянию досок, — старый. Стены тоже были деревянными. Да и лежала я тоже на досках. Причем, на голых — это я руками нащупала.
Слева была глухая стена. Повернула голову вправо: большая комната, залитая ярким солнечным светом. Напротив лежанки, на которой я находилась, находилось окно, поэтому свет и бил мне по глазам. При этом прозрачность стекол оставляла желать лучшего. Это ж как должно светить солнце? Я что, на юге?
Сделал ещё одну попытку подняться. С трудом села. Боль в голове сразу напомнила о себе, и осмотр пришлось ненадолго отложить.
Посидела зажмурившись. Когда боль немного стихла, опять открыла глаза. Прямо передо мной стоял грубо сколоченный стол, рядом — топорной работы табурет. Чуть поодаль, почти по центру комнаты, находилась большая закопченная печь. Главным и единственным "украшением" голых стен были полки с разной утварью. Именно утварью, так как деревянные ложки и железные чашки, лично у меня язык не поворачивался назвать посудой. И повсюду висела паутина и лежала пыль. Отсюда я сделала вывод, что помещение давно нежилое.
Где я вообще? Вокруг какое-то сельское средневековье. Попыталась встать. Голова закружилась. Приостановила процесс. Пока сидела, рассмотрела одежду. Вся в черной коже, как байкер, только железа не хватало. Всё в обтяжку: штаны, майка, на поясе туго затянутый ремень с ножнами. В них нож с резной ручкой, украшенной камнями – явно недешёвая штука. Достала. Повертела. Вышло ловко, так, как если бы я была профессиональным метателем ножей. Поняла, что это включилась мышечная память чужого тела, в котором невольно оказалась, так как в своей привычной жизни я была далека от холодного оружия.
