Поняв, что это означает, Мелани так смутилась, что затеребила полотенце и оно съехало с плеча Эшли.

— Я вовсе не хотела любопытствовать, — глухо сказала она и, густо покраснев, поспешно вернула полотенце на место.

— Сожалею, что пришлось говорить даме о таких вещах.

«Так, значит, это правда! — подумала Скарлетт, и сердце у нее почему-то упало. — Значит, он действительно живет с этой отвратительной Уотлинг! И ему принадлежит ее дом!»

— Я позвал Красотку и все ей объяснил. Я дал ей список тех, кого сегодня вечером не было дома, и она с девочками под присягой подтвердят, что все эти люди провели сегодняшний вечер у нее. Затем, чтобы ваш уход не прошел незамеченным, она позвала двух вышибал, которых держит в доме для порядка, и велела им спустить этих хвативших лишку пьяниц и скандалистов с лестницы, — а мы при этом отчаянно сопротивлялись, — протащить через бар и вышвырнуть на улицу. — Он усмехнулся, видимо вспомнив, как это было. — Доктор Мид оказался совсем никудышным пьяницей. Его чувство собственного достоинства было явно уязвлено уже тем, что он находится в таком месте. А вот ваш дядя Генри и старик Мерриуэзер лихо себя вели. Театр потерял двух великих актеров — жаль, что они не пошли на сцену. Причем все это им явно нравилось. Боюсь, у вашего дяди останется синяк под глазом — так разбушевался мистер Мерриуэзер. Он…

В эту минуту дверь черного хода распахнулась и вошла Индия, а следом за ней старый доктор Дин. Его длинные седые волосы были всклокочены, под накидкой бугром выпирал лекарский саквояжик. Он молча кивнул всем и, быстро подойдя к постели, приподнял полотенце, лежавшее на плече Эшли.

— Легкое не задето — слишком высоко, — сказал он. — Если ему не раздробило ключицу, то ничего серьезного. Ну-ка, дамы, дайте мне побольше полотенец и ваты, если у вас есть, а также коньяку.

Ретт взял у Скарлетт лампу и поставил на столик, а Мелани с Индией засуетились, выполняя указания врача.

— Вам здесь нечего делать. Пойдемте со мной в гостиную, посидим у огня. — Ретт взял Скарлетт под руку и вывел из комнаты. В его голосе и в том, как он держал ее за локоть, была необычная мягкость. — У вас ведь препоганый был день, верно?

Она позволила ему отвести себя в гостиную и остановилась на ковре поближе к камину — ее трясло. Боль догадки все разрасталась в груди. Впрочем, теперь это была уже не догадка, а уверенность. И уверенность страшная. Скарлетт посмотрела в застывшее лицо Ретта и на секунду лишилась дара речи. Потом все же спросила:

— А Фрэнк… тоже был у Красотки Уотлинг?

— Нет. — Голос Ретта звучал ровно. — Арчи везет его сейчас на пустырь, что за домом Красотки. Он мертв. Убит выстрелом в голову.

Глава XLVI

Лишь немногие семьи в северной части города спали в ту ночь, ибо весть о разгроме клана и об уловке Ретта стала очень скоро известна благодаря Индии Уилкс, которая словно призрак бесшумно появлялась на заднем дворе, жарким шепотом сообщала новость в приоткрытую кухонную дверь и исчезала в пронизанной ветром темноте. А за ней шлейфом тянулись страх и отчаянная надежда.

Снаружи дома казались темными, молчаливыми, окутанными сном, а внутри до самой зари шепотом шли страстные споры. Не только участники ночного рейда, но все члены ку-клукс-клана были настороже, готовые в любую минуту бежать, и на Персиковой улице почти в каждой конюшне стояли лошади, оседланные в темноте, с притороченными к седлам пистолетами и провиантом в седельных мешках. Задерживал это вселенское бегство совет, шепотом переданный Индией: «Капитан Батлер сказал, что бежать не надо. На дорогах будут выставлены посты. Он условился с этой Уотлинг…» А в темных комнатах мужчины шепотом спрашивали: «Но почему, собственно, я должен верить этому чертову подлипале Батлеру? Ведь это, вполне возможно, западня!» А женские голоса молили: «Не уезжай! Если он спас Эшли и Хью, он, может, спасет и остальных. И если Индия и Мелани верят ему…» И мужчины тоже начинали верить, но лишь наполовину, тем не менее они не двигались с места, потому что иного выхода не было.

В начале ночи солдаты постучали в один, другой, третий дом и тех, кто не мог или не хотел сказать, где он был вечером, арестовали и увели. Рене Пикар и один из племянников миссис Мерриуэзер, сыновья Симмонса и Энди Боннелл оказались среди тех, кто провел ночь в тюрьме. Они тоже участвовали в злосчастном налете, но успели удрать, когда началась стрельба. Они во весь опор мчались домой и были арестованы, прежде чем узнали о плане Ретта. По счастью, в ответ на вопрос о том, где они провели вечер, все сказали, что это их дело, а не чертовых янки. Их посадили под замок до последующего допроса утром. А дедушка Мерриуэзер и дядя Генри Гамильтон беззастенчиво заявили, что провели вечер в борделе Красотки Уотлинг, и когда капитан Джэффери раздраженно заметил, что они слишком стары для подобных похождений, они чуть не набросились на него с кулаками.

Красотка Уотлинг сама вышла к капитану Джэффери и, прежде чем он успел сообщить о цели своего прихода, закричала, что дом ее закрыт на всю ночь. Еще засветло к ней-де заявилась компания буйных пьяниц, они начали драться, разнесли все в доме, разбили ее лучшие зеркала и так перепугали барышень, что ни о каких развлечениях сегодня ночью и речи быть не может. Но если капитану Джэффери охота выпить, то бар еще открыт…

Капитан Джэффери, задетый за живое ухмылками своих солдат и чувствуя себя совершенно беспомощным, словно он гонялся за призраками, свирепо заявил, что не нужны ему ни барышни, ни выпивка — он только желает знать, известны ли Красотке имена ее буйных клиентов. Ну конечно, известны. Это постоянные посетители. Они приходят каждую среду вечером и называют себя «средовыми демократами», а что это значит — она понятия не имеет, да и не все ли ей равно. Но если они не заплатят за зеркала, разбитые в верхнем зале, она напустит на них закон. У нее почтенное заведение и… Ах, их имена? Красотка без заминок выложила имена двенадцати подозреваемых. Капитан Джэффери кисло улыбнулся.

— Эти чертовы смутьяны организованы не хуже нашей тайной полиции, — сказал он. — Вам и вашим барышням придется предстать завтра перед начальником.

— А начальник заставит их заплатить мне за зеркала?

— Да пошли вы к черту с вашими зеркалами! Пусть Ретт Батлер заплатит вам за них. Ведь дом-то принадлежит ему, верно?

Еще до зари семьи бывших конфедератов в городе уже все знали. И их негры, которым никто ничего не говорил, тоже все знали благодаря системе устного черного телеграфа, непостижимой для понимания белого человека. Знали подробности набега, как были убиты Фрэнк Кеннеди и горбун Томми Уэлберн и как был ранен Эшли, когда нес тело Фрэнка.

Неистребимая ненависть, которую женщины питали к Скарлетт, развязавшей эту трагедию, несколько приутихла от сознания, что муж ее мертв и она знает это, но лишена возможности заявить во всеуслышание и потребовать, чтобы ей выдали его тело. Пока при свете утра не обнаружат трупы и власти официально не сообщат об этом Скарлетт, она ничего не должна знать. А тем временем Фрэнк и Томми окоченевали среди засохших трав пустыря с пистолетами в застывших руках. И теперь янки заявят, что они убили друг друга спьяну, подравшись из-за девицы в доме Красотки. Все сочувствовали Фэнни, жене Томми, которая недавно произвела на свет младенца, но никто не мог проскользнуть к ней под покровом темноты, чтобы ее утешить, потому что дом был окружен взводами янки, поджидавших возвращения Томми. А другой взвод окружил дом тети Питти, поджидая Фрэнка.

Еще до зари по городу поползли слухи о том, что расследование будут вести военные власти. Южане — глаза у всех были опухшие после ночи, проведенной без сна, в тревоге и ожидании, — понимали, что жизнь целой группы их сограждан зависит от трех обстоятельств: от способности Эшли Уилкса подняться с постели и предстать перед военными властями с таким видом, будто у него всего лишь болит с похмелья голова; от показаний Красотки Уотлинг, что эти мужчины провели весь вечер у нее в доме, и от показаний Ретта Батлера, что он был с ними.

Город трясло от беспомощной злости при упоминании этих двух имен. Красотка Уотлинг! Быть обязанной ей жизнью своего мужа — нет, это невыносимо! Женщины, переходившие на другую сторону улицы при виде Красотки, со страхом думали сейчас, помнит ли она об этом, и содрогались от ужаса при мысли, что помнит. Мужчины не чувствовали особого унижения от того, что будут обязаны жизнью Красотке, ибо многие, в противоположность своим женам, считали, что она женщина совсем неплохая. Их возмущало другое — то, что они обязаны жизнью и свободой Ретту Батлеру, этому спекулянту и подлипале. Красотка и Ретт — самая известная в городе женщина легкого поведения и самый ненавистный в городе человек. И теперь они, южане, будут всем обязаны этим людям.

Приводила их в бессильную ярость и другая мысль — сознание, что они станут предметом насмешек янки и «саквояжников». Ох, как те будут потешаться! Двенадцать самых видных горожан оказались завсегдатаями борделя Красотки Уотлинг! И двое убили друг друга в схватке из-за какой-то девицы, а остальных выкинули из дома свиданий, потому что они были настолько пьяны, что даже Красотка не пожелала терпеть их присутствие, при этом кое-кого посадили под замок, ибо они отказались признаться, что были там, хотя всем известно, что они там были!

Атланта недаром опасалась, что ее горожане станут посмешищем для янки. Эти последние слишком долго терпели холодность и презрение южан и теперь не знали удержу. Офицеры будили приятелей и рассказывали новость. Мужья на заре будили жен и сообщали им все, что считали возможным сообщить женщине. А женщины, поспешно одевшись, бежали к соседям и распространяли слухи. Женщины-янки нашли эту историю прелестной и хохотали до слез. Вот они, южане, — рыцари и галантные джентльмены! Может быть, теперь эти южанки, которые ходили, высоко задрав голову, и с презрением отвергали все попытки установить дружбу, не станут больше задаваться — ведь ныне всем известно, где проводят время их мужья, делая вид, будто идут на собрание. Политические собрания! Смех, да и только!

Но хоть янки и смеялись, Скарлетт вызывала у них жалость и сочувствие. В конце концов Скарлетт — леди, и притом одна из немногих в Атланте, кто неплохо относится к янки. Они симпатизировали ей уже потому, что она вынуждена была работать, ибо муж не мог или не хотел должным образом ее содержать. И хотя муж у бедняжки был никудышный, а все-таки это ужасно — узнать, что он ей изменял. А еще ужаснее узнать об измене одновременно с известием о его смерти. В конце концов, лучше иметь плохого мужа, чем никакого, и дамы-янки решили быть особенно внимательными к Скарлетт. Что же до остальных — миссис Мид, миссис Мерриуэзер, миссис Элсинг, вдовы Томми Уэлберна и других, в том числе миссис Эшли Уилкс, — то вот над ними они уж посмеются. Может, хоть тогда эти гордячки станут повежливее.

Словом, в темных комнатах на северной стороне города шепотом говорили преимущественно об этом. Дамы Атланты пылко объявляли мужьям: им-де глубоко безразлично, что думают янки. В глубине же души они считали, что легче подвергнуться наказанию плетьми, чем переживать эту пытку — видеть ухмылки на лицах янки и не быть в состоянии сказать правду о своих мужьях.

Доктор Мид, чье чувство собственного достоинства было глубоко уязвлено, — надо же, в какое дурацкое положение поставил его и всех остальных Ретт! — заявил миссис Мид, что, не будь с ним других, он предпочел бы во всем признаться и пусть бы его повесили, чем выдумывать, будто он провел вечер в доме у Красотки.

— Это же оскорбительно для вас, миссис Мид, — кипятился он.

— Но все знают, что вы там не были, потому что… потому…

— А янки знают другое. И если мы спасем наши шеи, то лишь потому, что они поверят. А уж как будут смеяться! Меня же одна мысль, что кто-то может этому поверить и станет надо мной смеяться, приводит в ярость. И как это оскорбительно для вас, потому что… дорогая моя, я же всегда был вам верен.

— Я это знаю. — Миссис Мид улыбнулась в темноте и сунула свою тощую ручку в руку доктора. — Но уж пусть лучше это будет правдой, только бы ни один волос не упал с вашей головы.

— Миссис Мид, да вы понимаете, что вы говорите? — воскликнул доктор, потрясенный столь неожиданно реалистическим подходом жены к подобным вещам.

— Да, понимаю. Я потеряла Дарси, я потеряла Фила, и вы — все, что у меня осталось, поэтому хоть поселитесь у этой Красотки навечно, лишь бы мне вас не потерять.

— Вы в своем уме?! Вы просто не понимаете, что вы говорите.

— Старый вы дуралей! — нежно произнесла миссис Мид и ткнулась головой ему в плечо.

Доктор Мид попыхтел было в наступившей тишине, погладил по щеке жену, потом снова не выдержал:

— Да еще быть обязанным этому Батлеру! Нет, лучше пойти на виселицу. Даже если он спас мне жизнь, все равно я не могу быть с ним вежлив. Его наглости нет предела, а от его бесстыдства — ведь он же самый настоящий спекулянт! — я весь киплю. Знать, что тебе спас жизнь человек, который никогда не служил в армии…

— Мелли говорит, он записался в армию после того, как пала Атланта.

— Это ложь. Мисс Мелли готова поверить любому ловкому мерзавцу. А главное, я не могу понять, почему он все это делает, почему так заботится о нас. Не хочется мне это говорить, но… его имя всегда ведь связывали с именем миссис Кеннеди. В прошлом году я частенько видел, как они вдвоем раскатывали в коляске. Должно быть, он это делает ради нее.

— Если бы все дело было в Скарлетт, он и пальцем бы не шевельнул. Он был бы только рад отправить Фрэнка Кеннеди на виселицу. Я лично думаю — это все из-за Мелли…

— Миссис Мид, не хотите же вы сказать, что между ними что-то было!

— Ах, не говорите глупостей! Просто Мелли всегда питала к нему непонятную слабость — особенно после того, как он пытался обменять Эшли во время войны. Ну и он, надо сказать, никогда в ее присутствии не улыбается этой своей мерзкой улыбочкой. К ней он всегда внимателен, и заботлив, точно… точно совсем другой человек. Глядя на то, как он ведет себя при Мелли, начинаешь думать, что он мог бы быть вполне приличным человеком, если б захотел. Так вот, я считаю, что он делает все это… — Она помолчала. — Вам моя мысль не понравится, доктор.

— Мне вообще все это не нравится!

— Так вот, я думаю, что делает он это частично ради Мелли, а главным образом для того, чтобы иметь возможность поиздеваться над нами. Мы все так ненавидели его и так открыто это высказывали — и вот очутились у него в руках, а теперь либо вы должны утверждать, что были в доме этой Уотлинг и тем самым унизить себя и своих жен перед янки, либо сказать правду и пойти на виселицу — иного выбора нет. И он понимает, что мы все теперь будем обязаны ему и его… любовнице и что нам легче пойти на виселицу, чем быть обязанными им. О, бьюсь об заклад, он получает от всего этого огромное удовольствие.

Доктор крякнул.

— Он и в самом деле очень веселился, когда вел нас в тот дом на второй этаж.

— Доктор, — миссис Мид помедлила, — а как там вообще?

— О чем вы, миссис Мид?