Скрип двери заставил ее вздрогнуть, и волна адреналина пробежала по телу, заставив ноги подогнуться. Отец с бледным лицом смотрел на ее обнаженный распухший живот.
Элли
Эд из тех людей, которые отказываются верить в существование нерешаемых проблем, и тот факт, что мой багаж в другой стране не поменял его мнения. Всё, что у меня осталось — это паспорт, половина бутылки «Эвиан», книга «Тихий американец» и бальзам для губ.
— Все будет в порядке, — небрежно бросил он. — У меня есть гель для душа и зубная паста. Можешь воспользоваться.
— Рискну предположить, что у тебя есть запасная тушь, увлажняющий крем и трусы?
— Оставил дома, — невозмутимо парировал он. — Слушай, не переживай ты так! Как только доберёмся до Сирмионе, сходим в магазин.
Из аэропорта до Вероны мы добирались на поезде, а короткое расстояние до Пескьера-дель-Гарда проехали на такси. В поезде, сидя напротив Эда, упивалась видами из окна, где промышленные здания и грузовые контейнеры соседствовали с великолепными видами сельской местности.
Под успокаивающий стук колес мы проезжали оливковые рощи и виноградники, идеально влитые в пейзаж. Каменные стены, окрашенные солнцем во все оттенки розового, словно заливались краской от смущения. Вишневые деревья и стройные кипарисы под ослепительно синим небосводом намекали на сокровища, ожидавшие нас на берегах озера Гарда.
Я предупредила Эда, что выбранный мной отель очень прост и удален от старого города, вдохновлявшего своей знаменитой красотой древнего поэта Катуллу.[18]
Мы припарковались возле отеля B&B с рейтингом TripAdvisor в две с половиной звезды. Если Эд и остался разочарован видом сосисочно-розовых стен, то очень умело это скрыл.
На стойке регистрации нас поприветствовала элегантная дама лет семидесяти на высоких танкетках и с пурпурным лаком на ногтях.
— Buongiorno,[19] — улыбнулась она.
— Buongiorno, — эхом отзываюсь я, тут же пожалев, что не знаю итальянского.
Эд заполнил формы регистрации, после чего дама протянула нам ключи.
— Ваш муж прекрасно говорит по-итальянски, — неуверенно по-английски произнесла она.
— О, нет. — Я почувствовала, как меня бросило в жар. — Мы просто друзья. Это же двухместный номер, не так ли?
Эд повторил вопрос по-итальянски, и она кивнула.
— Si, è una doppia. È già pronta. Ti accompagno.[20]
Когда дама вела нас в комнату, я украдкой поглядывала на Эда — как тот вел светскую беседу, — замечая появившиеся морщинки вокруг глаз во время улыбки. Он повернулся в дверях, почувствовав подвох, и я растерянно моргнула.
— В старом городе есть пара магазинов одежды. Синьора не уверена, открыты ли они в воскресенье вечером.
В комнате была довольно скромная обстановка: две низкие скрипучие кровати с тонкими подушками и чистыми простынями придвинуты к однотонной стене, в коридоре общая ванная комната. Вид из окна выходил на дорогу с интенсивным движением и поблекшим щитом «Секс-шоп». Кондиционера не видно, но я решила не зацикливаться на этом.
— Не слишком ли сурово для двух с половиной звезд, тебе так не кажется? — спросила я.
Эд ответил невразумительным «хмм».
— Пойду приму холодный душ. Или ты хочешь первая?
— Лучше я первая. Мне нужно больше времени. Можно взять дезодорант?
— Пожалуйста. — Он бросил кожаную косметичку с туалетными принадлежностями на кровать.
Подхватив ее и тонкое полотенце, я направилась по душному коридору в невероятно крошечную ванную с сильным запахом плесени. Открыв косметичку, я обнаружила в ней базовые туалетные принадлежности, полбутылки одеколона и блистер с таблетками под названием «Флуоксетин»,[21] в котором не было одной таблетки.
Напор воды был слабым, но зато температура вулканически горячей. Я запрыгивала и выпрыгивала из обжигающих струй, словно репетируя Riverdance,[22] пока, наконец, не вышла мокрая, красная и обновленная. Перевернув трусы наизнанку, я надела платье.
Пока Эд принимал душ, я переписывалась с папой.
Добралась хорошо, багаж потерялся. К счастью, его вернут, как только смогут. Когда неизвестно. Но солнце светит, все хорошо. Как дела? Целую.
Отец ответил немедленно:
Какой кошмар! Надеюсь, его быстро доставят. У нас тоже все хорошо. Вышли с твоим дедом пропустить по кружке. Целую.
Веселитесь. Но не позволяй ему много пить. Бабушка будет сердиться. Целую.
Я убрала телефон и попробовала расчесать волосы пальцами. Эд к тому времени уже вернулся из душа: полотенце вокруг талии, обнаженный торс, мускулистые руки, все еще мокрые и блестящие.
— Забыл взять шорты в душ, — объяснил он, проходя к сумке, лежавшей на кровати. — Давай сходим посмотреть, что Сирмионе может нам предложить, когда я оденусь.
— А почему бы и нет, — ответила я, стараясь не отводить взгляд от лампы.
***
На входе в исторический центр города по бледным стенам замка тринадцатого века разливались золотые блики. Перила разводного моста, ведущего через чистую лазурную воду украшали ярко-красная герань и ползучая сирень. На другой стороне набережной группами располагались симпатичные кафешки, кремово-сливочные и красные стены которых пережили ни одно столетие.
Мы вошли в лабиринт узких улочек, заполненных элегантными магазинчиками, винными лавками и крошечными арт-галереями, прошли мимо нескольких джелатерий, где дети и взрослые мучились перед изобилием сливочных завитушек мороженого, выстроенного в яркие ряды.
Сирмионе — место, отлично подходящее для прогулок. На улицах много людей, но никто никуда не спешит. Это место также до невозможности стильное: женщины изящно передвигаются по брусчатым дорогам на высоченных каблуках, а мужчины непринужденно великолепны в хлопке песочных и небесно-голубых оттенков. Улицы выходят на главную площадь, обрамленную открытыми ресторанчиками alfresco,[23] за столиками которых семьи и влюбленные парочки. Я скользнула взглядом по своей одежде и торопливо поправила наспех уложенные волосы, чувствуя себя не в форме.
