— Мы вернемся утром и будем здесь столько, сколько понадобится. — В ее голосе послышались слезы.
Я дотронулась до ее руки. Вскоре появилась медсестра и мягко улыбнулась мне.
— Вы можете пройти.
***
Я думала, что Эд будет в комнате один. Но на самом деле в палате стояли четыре кровати, одна из которых была завешана тонкой голубой занавеской, а также аппарат с двумя экранами, десятками проводов и таким количеством кнопок, что один взгляд на него внушал благоговейный страх. Глубокая тишина комнаты нарушалась лишь звуковым сигналом машины и отдаленным смехом медсестер.
— Говорят, разговор может помочь, — заметила медсестра.
Я много читала, что люди в коме могут слышать все, что происходит вокруг них, но доказательств не нашла.
Очевидно, медсестра почувствовала мои сомнения:
— Я проработала здесь шестнадцать лет и до сих пор не поняла, так ли это. Но ведь и вреда не будет, правда?
Когда девушка ушла, я села на стул рядом с высокой ортопедической кроватью и внимательно посмотрела на лицо Эда с повязкой на лбу. Вокруг глаз синяки болезненного желтого цвета. Челюсть прошита аккуратным швом. Во рту пластиковая трубка. Обнаженную грудь до плеч закрывала тонкая синяя простыня.
Я не знала, что говорить.
— Первый раз в жизни ты не будешь язвить в ответ. Я должна пользоваться моментом.
Мои слова звучали так глупо и бессмысленно. Тем не менее, крошечная часть меня надеялась, что он ответит чем-то забавным или добрым. Или просто ответит.
— Ну как тут у тебя дела? Выглядит неплохо вообще-то. Чисто. Немного пусто. Должна признаться, мне больше по душе Villa Cortine Palace Hotel.
Слезы жгли глаза, но я решила продолжать.
— Хотела принести виноград. — Его тяжелые веки не реагировали. — Это то, что, наверное, нужно приносить, когда навещаешь людей в больнице. Я думала, что если принесу виноград, тебе придется проснуться и съесть его со мной. Это то, что ты называешь слепой верой. Только по дороге я вспомнила, что ты не любишь виноград. Хотя серьезно, Эд. Кто не любит виноград? Самая безобидная ягода, непохожая на… личи или что-то в этом роде. Если бы ты сказал, что тебе не нравятся личи, я бы согласилась. Но не виноград. Виноград — это… это вкусно.
Давление в висках нарастало, рот пересох.
— Знаешь, Эд, я словно участвую в своем первом стендапе и умираю от страха. Ты не хочешь проснуться и улыбнуться мне? Поиздеваться надо мной? Я была бы очень рада, если бы сейчас ты насмехался надо мной. Все, что захочешь, я, правда, я не буду возражать.
Достав бутылку лимонада, которую купила по дороге, я сделала первый глоток и сощурилась от кисло-сладкого вкуса,
— Что ж…. Тебе говорят разговаривай, но не говорят, о чем. А я понятия не имею. Я бы почитала тебе, но все, что у них есть в магазине внизу, это журнал «Сделай паузу» за прошлую неделю.
В задумчивости я просидела пять минут, придумывая тему. В какой-то момент мысль о признании своего бессилия стала невыносимой. Я встала, чтобы уйти, но тут меня озарила идея.
Взяв мобильник, я поспешила на стойку регистрации.
— Простите, здесь есть Wi-Fi?
Вместо медсестры, стоял сорокалетний мужчина с добродушным выражением лица и копной седых волос.
— Тебе нельзя здесь пользоваться телефоном, милая. Wi-Fi есть в кафе, — ответил он.
— Спасибо. Я вернусь через десять минут.
По лестнице спустилась в кафе, где выстроилась очередь за сэндвичами. Я подсоединилась к интернету и начала просматривать доступные книги и закачивать их на телефон.
Вернувшись в палату, я приготовилась и нажала на новую покупку.
— Ладно, Эд, ты победил. Чертова поэзия. «Она идет во всей красе». Лорда Байрона. Звучит претенциозно, совсем как ты любишь.
Закончив первое стихотворение, я перешла к следующему. Я читала Эмили Дикинсон и Сэмюэл Тейлор Кольриджа. Я читала «Сонеты» Шекспира и «Баллады» Вордсворта. Я читала Шелли, Китса, Блейка, Милтона и Джона Донна. Я продолжала читать всю ночь. Я читала даже тогда, когда солнце давно взошло, а во рту пересохло. Я читала до тех пор, пока стало совершенно ясно, что мои усилия безнадежны. Но я все равно продолжала читать, игнорируя пульсирующую боль в висках. На телефоне осталось два процента зарядки, когда я шепотом перешла к стихам Мэри Колридж.
Мы не простились
Не успели друг на друга даже взглянуть
В последний раз.
Два мира разъединились
Разбит земной путь
Цепями жизни у нас.
Но все же мы рядом
Наши судьбы навек соединены.
Бурлящим морем
Два острова разделены.
