В ее голосе нет ни гнева, ни печали. Трудно прочитать эмоции на лице. Поведение больше смахивает на официальное.
— Все произошедшее заставило меня прийти к довольно неприятным выводам о браке. Дежуря у кровати Эда, я вынуждена играть роль преданной жены. Это фальшивый образ, ведь так, Элли?
Рев гудков машин. Дождь, заливающий лобовое стекло. «Долбанный идиот!»
Внезапно меня мутит. Я судорожно сглатываю комок в горле. Дежавю вызывает стыд, совсем как в ночь аварии. Хочу признаться, что секса не было, но тогда придется объяснить, чем мы занимались на самом деле.
— Я думаю не секрет, что Эд больше не любит меня. — Голос ее дрожал. — Когда-то он любил, теперь нет. Причина мне неизвестна. Я, конечно, неидеальна. Но идеальных людей нет в этом мире.
— Конечно, нет. Не думаю, что он этого ждал от тебя.
— Ну, — пренебрежительно продолжила она. — Дело в том, что Эд находится в коме и, скорее всего, не знает ничего о том, что происходит вокруг него. Но как я слышала, бывают другие случаи. Если есть хотя бы малейшая вероятность того, что он может отреагировать на окружающих, то не на меня. Я не обманываюсь на сей счет.
Она пристально посмотрела на меня.
— Я знаю, что было между вами, Элли.
Вспышка фар. Гудки. «Прости, что молчала, или прости, что трахнулась с моим мужем?»
— Я знала еще до того, как приехала в аэропорт.
— Джулия, я сожалею.
— Ты должна сожалеть. Тем не менее, мне нужна твоя помощь.
— В чем?
Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула.
— Ничего из того, что я делаю или говорю, сидя рядом с Эдом, не помогает. Он не просыпается.
В ее голосе слышалось раздражение. Она словно дитя, который послушно делает все, что ему говорят, но не получает за это обещанную игрушку.
— Я велела медицинскому персоналу никого не впускать к нему кроме родственников, но сейчас… Думаю, ты должна пойти и увидеться с ним.
Я моргнула, пораженная.
— Ты… уверена?
— Да. Определенно. Он хотел, чтобы ты была рядом.
Скорость. Неудобный вопрос. «Ты — кусок дерьма!»
Я откинулась на спинку кресла, пытаясь разобраться в резкой перемене ее поведения. Но она подумала, что я не хочу идти к Эду.
— Пожалуйста, Элли, — быстро проговорила она, наклонившись вперед. — Если Эд умрет, у меня могут быть большие неприятности.
Я нахмурилась.
— Что ты имеешь в виду?
— Смотри, это еще не окончательно. В тот момент машина не двигалась. Я остановилась. Ты мало что помнишь о той ночи, как я поняла, но если дело дойдет до суда… — Она собралась с мыслями. — Полиция ищет свидетелей, и если кто-нибудь из других водителей выступит с показаниями, все будет выглядеть плохо. Есть данные полиции о положении машины в момент аварии. Тот, другой водитель, конечно же, пытается обвинить меня, что совершенно нелепо, учитывая, что это он врезался в машину… Адвокат сказал, что если мое вождение приведет к смерти пассажира, то мне грозит четырнадцать лет тюрьмы. Элли, четырнадцать лет! — Ее губы задрожали. — Я этого не заслужила. Я не смогу. Ты понимаешь, о чем речь?
Я все сильнее цеплялась ногтями за диван. События той ночи, наконец, четко выстроились в голове. Сейчас я ясно видела за рулем Джулию, обезумевшую, словно дикий зверь. Видела, как мы, визжа колесами, мчались по шоссе и еще больше ускорились, оказавшись на узкой дороге. Эд умолял ее сбавить скорость, но она упрямо продолжала требовать ответа, пока он, в попытке остановить ее, не уступил, сказав «да». А потом…
Удар кулака. Хруст костей. Моя беспомощность.
—Ты ударила его, — сказала я.
— Он заслужил, — произнесла она с таким самообладанием, что было ясно: она много раз репетировала этот разговор.
Я вспомнила шрам на лбу Эда, травму, которую, как он всем рассказывал, получил на полумарафоне.
— Ты и раньше… била его, Джулия?
— Послушай. — Она наклонилась вперед, зло уставившись на меня, — Я люблю Эда.
Слова прозвучали без тени сомнения, будто она искренне верила им. Новый прилив адреналина заставил меня задуматься, а верю ли я ей. В конце концов, любовь бывает не только приятной и бескорыстной.
— Я хочу, чтобы он был жив не потому, что боюсь тюрьмы, Элли. Я люблю его. Можешь верить или нет, мне все равно. Но, видит бог, у меня есть право злиться на него за то, что он сделал. Что вы оба сделали.
— Конечно. Абсолютно.
Она удовлетворенно откинулась назад.
— Но никто не давал тебе права нападать на Эда. Никто не давал тебе права рисковать жизнью людей, жизнью твоего ребенка. Никто не давал тебе права калечить мужа так, что теперь он вынужден бороться за жизнь.
Еще немного и мое сердце выскочит из груди. Ее глаза наполнились яростью. Сквозь сомкнутые зубы она процедила:
