Но в воздухе уже повисла недосказанность. Джулия даже не посмотрела на него. Ее горящий взгляд был прикован к дороге. Она вцепилась в руль так, что побелели костяшки пальцев. Прошло несколько секунд прежде, чем она, наконец, ответила:
— Хорошо.
Эд включил радио.
Я не узнала мелодию — медленная, романтичная, почти мечтательная. Она убаюкивала, дарила ложное чувство безопасности, отвлекала внимание. Джулия резким движением дотянулась до радио и выключила его, оборвав мелодию и впустив оглушающую тишину, режущую слух.
Внезапно она поменяла полосу движения и обогнала седан. Яростно посигналила ему, выкрикнув: «Долбанный идиот», хотя водитель не был виноват. Джулия рванула вперед, и мы помчались по скоростной полосе, обгоняя машину за машиной. Капли дождя мягко зашлепали по лобовому стеклу.
— Джулия, сбавь скорость.
Она ответила, нажимая на газ.
— Тебя остановят. — Голос Эда звучал спокойно. Я запаниковала.
— О, не будь ребенком, — огрызнулась она и так резко снова поменяла полосу, что я ударилась спиной о кожаное сиденье. Дождь усилился. Дворники не успевали смывать со стекла белые капли. В таких погодных условиях требуется полное внимание водителя, но было ясно, что Джулии плевать.
— Все говорили, что я сдурела, отправив мужа в отпуск с другой женщиной, — голос ее звучал медленно и спокойно. — Говорили, что неважно, сколько лет браку и насколько прочны наши отношения. Говорили, что Эд — мужчина, а все мужчины поддаются искушению. — Она посмотрела на меня в зеркало. — Так мне говорили.
Мы молчали.
— Они правы?
Мой затылок покрылся холодным потом, ладони стали липкими.
— Я вам двоим задала вопрос, — гневно спросила она. — У вас что-то было?
Эд нервно сглотнул.
— Что за вопросы, Джулия? — Голос его звучал виновато.
— Почему ты не отвечаешь на вопрос? — настаивала она. — Вполне понятно мое желание узнать, трахался ли мой муж с другой? Особенно, когда я беременна его ребенком.
Вина, словно воск с горящей свечи, капала в тишину.
— Ты долбаный ублюдок, — мрачно бросила она.
— Джулия, там поворот, — сказал Эд, заметив, как Джулия пролетает мимо перекрестка. В последнюю минуту она пересекла сразу три полосы, в воздухе послышался скрежет колес и рев автомобильных гудков.
— Джулия, сбавь скорость, пожалуйста. — Его голос умышленно ровный, и это только усугубляло ситуацию.
— Не думаю, что ты можешь указывать, что мне делать, ты — кусок дерьма, — зашипела она, резко поворачивая на узкую проселочную дорогу, где нас накрыл неистовый дождь и темнота.
С каждым опасным изгибом дороги сцепление колес становилось все хуже. Я, затаив дыхание, схватилась за подголовник впереди меня, говоря себе, что все будет хорошо.
— Что ты там затихла, Элли?
— Прости, — промямлила я.
— Прости, что молчу, или прости, что трахалась с твоим мужем?
Лобовое стекло осветилось фарами встречного автомобиля. Она вцепилась в руль и разогналась еще сильнее, пока другой водитель, нажав на тормоз, не свернул в сторону.
— Джулия, прекрати. Останови машину, ты убьешь всех нас.
Она повернулась, чтобы посмотреть на Эда.
— Хорошо. Заключим сделку. Я приторможу, если кто-нибудь из вас признается и скажет правду.
Кошмарное время, место и ужасный вопрос. Если бы все было так просто, я бы просто ответила «нет», боясь за жизнь. Но мы понимали, что Джулия не глупа, и уже все знала.
Эд попытался повлиять на нее.
— Джулия, сбавь скорость, и мы поговорим. Прошу тебя.
— Нет, Эд, пока ты не скажешь, что трахал Элли. Я знаю, что это было.
— Я не… мы не… — начал он, но закончить объяснение не смог.
— «Не» что? Просто скажи правду, Эд. Тебе нужно только признаться. Сказать одно маленькое слово: «да». Тогда я остановлюсь, и мы сможем поговорить как взрослые люди.
Она повернула за поворот, и машина въехала на холм. В машине запах пота и страха. Я в ужасе. Эд тоже. Единственный человек, который не боится — это Джулия. Мы еще раз повернулись, спустились с холма, скользя и набирая скорость. И тогда в последней попытке повлиять на ситуацию Эд сказал:
— Хорошо, ты выиграла.
Она посмотрела на него.
— У вас что-то было?
