Мои пальцы крепко сжимают пистолет.
Теперь я хочу написать ПОШЕЛ ТЫ шестидюймовыми буквами на его спине.
— Надеюсь, у тебя достаточно чернил, — говорю я.
— У меня есть ровно столько, сколько нужно, — отвечает он.
Не сомневаюсь.
Я хватаю стул и тащу ее к зеркалу.
— Садись, — говорю я.
Коул садится, наклоняясь вперед и упираясь локтями в колени. Не обсуждая это, мы оба догадались, что его спина - лучший холст, гладкий и относительно ровный. На самом деле она такая же мускулистая, как и остальные части тела. Как только я провожу иглой по его коже, я вижу, что мне придется ориентироваться на лопатки, ребра и длинные мышцы, которые расходятся от позвоночника - ягодицы, лодыжки и косые мышцы.
— Хочешь, чтобы я сначала... набросала? — слабо говорю я.
Коул не двигается. Он даже не поворачивает голову.
— Я тебе доверяю, — говорит он.
Я в замешательстве. Никто никогда не доверял мне, особенно в таком необратимом деле, как это.
Но я не спорю. Глубоко вздохнув, я взвожу пистолет.
К тому времени как я заканчиваю, первый утренний свет проникает через окна от пола до потолка. Он освещает кожу Коула, превращая мрамор в золото.
Я так глубоко погрузилась в дизайн, что вижу только эти плавные черные линии, текущие, как река, по правой стороне его спины. Немного попрактиковавшись, я даже разобралась со штриховкой.
В паре мест у него течет кровь. Он ни разу не вздрогнул. Не попросил меня остановиться. Казалось, он вообще ничего не чувствует.
Я вытираю ему спину зеленым мылом, как и он мне.
Затем я говорю, — Все готово.
Коул стоит спиной к зеркалу. Он оглядывается через плечо, чтобы увидеть рисунок.
Две змеи: одна белая, другая черная. Они переплетены друг с другом - их чередующиеся спирали плотно закручены, но пасти открыты, чтобы показать оскаленные клыки.
Я заклеймила его так же, как и он меня.
23
Коул
Татуировка завершена, и я чувствую странное умиротворение.
Солнце поднимается. Небо за окном кажется прозрачным, как стекло.
Мара замечает то же самое, прижимая ладонь к окну, как будто она может дотянуться до прозрачного пространства за ним.
— Сегодня нет тумана, — говорит она.
— Хочешь прогуляться со мной?
Она поворачивает голову, темные волосы скользят по ее обнаженному плечу так, что мне хочется провести пальцами по тому же месту. Свет освещает ее профиль, жгучую линию по лбу, переносицу, выемку над верхней губой...
— Да, — говорит она. — Да.
Мы вместе выходим из здания.
Я сорвал с нее топик, и комбинезон едва прикрывает ее сиськи. Мара, кажется, этого не замечает. Я никогда не видел человека, которому было бы так комфортно в собственном теле или так безразлично мнение других людей.
Ее внимание полностью поглощено окружающим миром. Она смотрит на все, мимо чего мы проезжаем: на винтажный «Mustang», притормозивший у обочины, с опущенным верхом, чтобы продемонстрировать свои кремовые кожаные сиденья. Лавр сбрасывает листья на улицу медленными, ленивыми сугробами. Ворон разрывает улитку, ударяя ее панцирь о карниз банка.
Вот почему Мару так легко преследовать. Когда я нахожусь на улице, я постоянно сканирую улицу. Слежу за камерами, копами, всеми, кто может за мной следить. Ищу знакомых и незнакомых людей. Я постоянно слежу за всеми.
Мара поглощена всем, что привлекает ее внимание. Все красивое, все интересное.
lovely - Billie Eilish
Она указывает мне на все это. Шпалера с розами на улице Скотт. Витраж в церкви. Девушка, скользящая по холму на роликовых коньках.
— Это Eclipse, — говорит Мара. — Они лучшие.
Моя спина горит. Уверен, ее ребра тоже горят.
