– Ну-ну, сестрица, хватить слезы лить, у нас все будет отлично. Зажжем там, в Кайкасоре. Прославим Скалистых на весь мир!
– Вот Арташ-то будет счастлив, – хихикнула я сквозь слезы.
– О, поверь, счастливых будет много, парни вперед тебя рванут в дорогу, – хохотнул Меллик.
* * *
Вместе со мной познавать мир отправились еще четырнадцать «бездельников». Как в сердцах обозвал нас Филан. И все же скрепя сердце он отпустил своего единственного сына, непутевую племянницу, надежного Граша и еще двенадцать парней и девушек искать приключения на свой пернатый зад и глупые юные головы. Самым младшим в нашей компании был Меллик, остальным тоже не много – восемнадцать-двадцать лет. Главой музыкального обоза из четырех крытых повозок, утепленных фургонов, назначили Граша. Сурово заглянув каждому путешественнику в лицо, Филан приказал беспрекословно его слушаться. А иначе… Тут уже Алира злобно потрясла перед нами ощипанной куриной тушкой, наглядно показав, что будет за непослушание.
Прониклись, и вот уже третью неделю колесили по дорогам, заезжая в большие и маленькие города. Устраивали концерты и зарабатывали этим весьма неплохие деньги. Хотя Филан лично сунул в руки Грашу увесистый кошель, чтобы мы не нуждались.
Три дня назад мы пересекли границу Дарглана и въехали в Кайкасор. Небольшое королевство людей, занимающихся в основном добычей полезных ископаемых. Горный край. Города расположены в долинах, а столица – на одном из многочисленных холмов. Когда-то на землях Кайкасора был темный источник магии, но он давно иссяк, и теперь эту территорию отнесли к серым, где большей частью рождаются темные маги, но случается, что и светлые. Из-за отсутствия источника энергии, в Кайкасоре ценились маги любой специализации, ведь их немного рождалось. Короче, мы прибыли в страну, где живут обычные люди, лишенные магии, живут, конечно, меньше одаренных, что не мешает им радоваться жизни.
По моему мнению, поддержанному спутниками, путешествие оказалось очень познавательным, полезным и выгодным занятием. Теперь это признал даже по началу крайне недовольный Граш. Честно говоря, поездка, зимняя, между прочим, была не только насыщенной впечатлениями, но еще и напряженной, вряд ли рассчитанной на обычного человека. Но мы же молодые, сильные, магически одаренные оборотни и потому в дороге мы чем только не занимались.
Разучивали новые песни и мелодии. На остановках в лесах или прямо у обочин репетировали, пока готовилась еда, затем продолжали путь. А вечерами вся молодежь усердно училась под руководством самого Граша и моем непосредственном участии. На рассвете все еще и «грели кости», занимаясь самообороной. В общем, до «бездельников» быстро дошло, под каким предлогом ушлому Меллику удалось уговорить отца отпустить нас прославлять клан Скалистых.
Плюшкой в этом весьма трудном путешествии, порой напоминавшем мне военный поход, стали именно концерты, ведь нас принимали с таким воодушевлением и радостью, что поднимали дух до небес. Помимо духовного удовлетворения, выступления приносили существенный доход, который Граш честно делил между всеми участниками группы, после вычета сопутствующих расходов. И молодняк, поглаживая личный кошелек, заслуженно гордился и прикидывал, куда потратит деньги, не шальные, а заработанные ежедневным трудом и потом.
За прошедшие три недели, ведь рефлексировать и предаваться унынию было некогда, я почти восстановила душевное спокойствие. Веселая компания, свежий воздух и мороз, песни и музыка, свежедобытое мясо и горячая похлебка у костров, шумные выступления и незнакомые места, теплые таверны с банями – все это наполняло меня азартом, легкостью и радостью. Лишь по ночам мне снился Лаури… То его огромный волк, стоявший у дерева, задрав голову и насмешливо скалясь, то мужчина, холодный и бездушный, как когда делал мне первое предложение, то зачарованный и нежный, каким был во вторую встречу, вырвав меня из лап смерти, то откровенно хохотавший над проделками Меллика. Такой разный, не отпускающий мою душу.
– Сегодня переночуем в деревенской таверне, до города не успеем добраться, – оповестил нас Граш, облетев все четыре фургона.
– Красота! Хоть помыться сможем и в тепле выспаться! – восторженно запищали Таури и Рами.
Я тоже радостно похлопала в ладоши. Все же в теплой постели ночевать приятнее, чем в образе совы кутаться в меховую шкуру возле костра, не искать же себе подходящее дупло, в конце концов.
– Там найдется место для всех? – обеспокоился Арташ.
Ну да, парням порой приходилось спать на полу, на соломенных тюфяках, а не пуховых перинах, так как комнат и соответственно кроватей было мало. Вот ребятам и приходилось довольствоваться удобствами в урезанном виде. Но, по-моему, им, охотникам и воинам, не привыкать.
– Сегодня повезло, целый постоялый двор к нашим услугам, сразу пять комнат свободных нашлось. Сразу предупреждаю: хозяин быстро смекнул кто к нему прибудет, просил хоть пару песен исполнить для постояльцев, – размахивая огромными крыльями, громко вещал орлан Граша, чтобы всем было слышно.
По прибытии нашего музыкального обоза в таверну, помимо подобных нам путешественников, набился народ со всей близлежащей округи. Хозяин подсуетился: позвал гостей, посулив невиданное зрелище, чтобы срубить денег с выпивки и похлебки пока заезжие оборотни развлекать всех будут.
Для нас предусмотрительно оставили два длинных стола, которые уже накрыли. Мои ребята, уже поднаторевшие, сноровисто относили багаж в комнаты и инструменты в выделенный для музыкантов угол. В таверне яблоку было негде упасть, столько народу набилось. Остро пахло людьми, как бы это странно ни звучало сейчас для меня, бывшей землянки-человека. Не менее остро пахло дымом очага, едой, простоквашей и капустой, а еще – мылом, видимо, где-то поблизости от этого двухярусного просторного здания белье стирали или с местной мыловарни запах ветром принесло. Все эти запахи за полгода моей жизни на Хартане стали привычными, на которые теперь невольно ориентировалась в новых местах, решая: безопасно здесь или нет.
Переодевшись и умывшись, мы спустились вниз и жадно накинулись на горячую вкусную пищу, не обращая внимания на нетерпеливое ожидание присутствующих. И только насытившись и окончательно согревшись, отправились развлекать народ. И первой, уже тоже почти привычно, стала моя родимая «Калинка-малинка».
Мы не жались, устроили почти полноценный концерт, настолько благодарным и эмоциональным оказался местный люд, неизбалованный развлечениями. Когда ноги уже гудели, а горло осипло, мы завершили концерт и потребовав от хозяина подкрепиться, но уже за его счет. Близилась ночь, успокаивающе гудел огонь в печи, делясь теплом, живот сыто урчал, руки грела тяжелая глиняная кружка. Именно в этот момент в таверне объявился тот, кого я меньше всего ожидала встретить на землях людей.
Осмотревшись, Лаури быстро нашел меня взглядом и направился к нашему столу.
– Ой что сейчас буде-ет… – весело выдохнула Рами.
– Может, он за нами обоз с рыбой везет? – хохотнул Меллик.
А вот Граш нахмурился, бросив короткий оценивающий взгляд на меня: рада я этой встрече или нет? Я запаниковала: не хочу, не здесь, не сейчас… Только боги обоих миров не услышали меня. Лаури подошел ко мне, как на зло усевшейся с краю. Я уловила мгновение, когда этот мужчина буквально ломал свою гордость – а затем опустился на одно колено. И протянул мне очередной браслет с просьбой:
– Будь моей парой, Ежения, я выполнил все условия брачного обряда…
За обоими столами оборотней возникла тишина, а вот другие гости, обычные люди, наверняка незнакомые с традициями оборотней, отреагировали гораздо менее выразительно. Кто-то смотрел с удивлением, кто-то продолжал есть-пить, кто-то шумно разговаривал с собеседниками. Жизнь продолжалась, только моя на миг опять застопорилась.
Мало того, что предложение Лаури было какое-то невнятное, так еще и сопровождалось широким золотым браслетом с тремя драгоценными «булыжниками». Этот подарок он сделал сам, спору нет. Грубо говоря, слепил на скорую руку, кривенько, косо, но в качестве кандалов или наручника, чтобы приземлить непокорную сову, сойдет. Рассматривая эту очередную бездушную плату за мое «да» вкупе с его трудом согнутым коленом и оскорбительно лаконичным брачным предложением, я невольно закатила глаза от раздражения. Одновременно донеслось разочарованное сопение, цоканье и хмыканье оборотней; по-моему, наши мысли и оценка «подарка» совпали.
Мои плечи уныло опустились, хорошо прошедший день грозил закончиться очередным скандалом. Этот мохнатый, по-русски говоря, цены себе не сложит, буквально вынудил меня вновь испытывать чувство вины, стыда, неполноценности, царапающей кишки обиды. Лаури – мое истинное наказание, только непонятно за что? Где или в чем я успела настолько согрешить?
– Я не могу и не хочу принимать твой браслет, – сухо, устало отказала я коленопреклоненному мужчине.
Лаури поднял подбородок, теперь наши лица и глаза были на одном уровне. Нахмурившись, тем же ровным тоном, но с легким вызовом спросил:
– Не понимаю, чего тебе еще надо? Я сделал его своими руками и встал на колени.
– Думаешь, дело только в этом? – я вскинула брови в удивлении.
Глаза Лаури потускнели, взгляд помертвел, испугав до мелкой дрожи. Он медленно встал и, глядя на меня сверху вниз, глухо проскрежетал, почти выталкивая из горла слова обвинения:
– Ты все забрала! Мою душу, моего зверя, мою гордость!
Тут уж я не выдержала, вскочив, вытянулась стрункой и зашипела, яростно глядя ему в глаза:
– Ты себя слышишь? Какую гордость? Считаешь, это я ставлю тебя на колени? Да мне плевать, стоишь ты, сидишь или лежишь, делая мне очередное предложение. Главное, что чувствуешь при этом. Я хочу любви, или, хотя бы, уважения, а ты презираешь. Пусть не меня, человека, но моего зверя, а ведь мы с ней одно целое.
– Я не…
– Тогда почему главная традиция всего Дарглана, которая не вызывает ни у одного его жителя и мысли о потере гордости, корежит тебя настолько, что ты раз за разом пытаешься тупо купить мое согласие? Ведь ты не передо мной преклоняешь колени, не для меня создаешь браслет, а для богов! Для той, кому сам же служишь! И силу которой желаешь получить!
Лаури дернулся, будто я ему пощечину влепила со всего маха. Стоял с минуту, глядя разошедшуюся меня широко распахнутыми сияющими глазами, и я невольно отметила, что они сияли уже не так ярко, как раньше. Словно он и правда потух или потерял цель в жизни. Эта мысль ледяной водой окатила, я напряглась, ощутив себя отчасти виновной. Ведь я добивалась от мужика уважения и равноправия, но мы чужаки. Лаури меня почти не знает, откуда взяться уважению, да такому, чтобы изменить мнение или, тем более, – отношение? В патриархальном мире к слабой девушке, еще и сове. На Земле тоже хватало предубеждений к расе, полу, религии, цвету кожи. А тут крутому волку «подарили» в вечные спутницы сову, а не волчицу или еще какую-нибудь меховую. Любой мог бы воспротивиться, хотя смешанные браки здесь частое явление. Только приносить себя в жертву чужому снобизму я тоже не готова.
Дернув верхней губой, словно щерился, Лаури на пару секунд прикрыл глаза, показалось, он брал под контроль то ли свои эмоции, то ли собственного волка. Потом, пристально глядя мне в глаза, глухо произнес:
