— Как? Княгиня? — Охая та принялась слушать Мари.
Та все рассказала и уже не имело смыла что либо скрывать, только одного она хотела — никогда больше не видеть и не разговаривать с княгиней. Всё это время она прекрасно жила без неё и для чего ей теперича родниться с ней непонятно. В последнее время на неё свалилось слишком много всего и самое главное — Андрей исчез. Сейчас как никогда она нуждалась в нем, хотелось поделится и обнять, рассказать обо всех событиях. Сблизившись в последнее время, она уже и не знала как жила без него раньше, казалось он всегда был рядом — родной и близкий. Не теряя надежды она каждый день просыпалась с верой, что сегодня он обязательно даст о себе знать, а засыпала с мыслями, что новый день будет лучше прошедшего.
— Так получается дочь княгини, сестрою тебе приходится — Вздохнула Фрося, зная как много различий между ними.
— Нет, — закачала головой Мари, — у меня ни сестры, ни матери. Моя семья это ты и Анна Степановна.
— А ещё граф и Андрей Петрович, — добавила та.
— Именно! Эта женщина меня не интересует, главное найти князя, — вздохнула с грустью девушка.
— Найдётся он, сердцем чую, отыщется, — ласково произнесла Фрося. — Ты бы мокрое сняла, а то мало ли.
— Да, родная, — кивнула она. — Болеть мне никак нельзя.
Марьяна направилась в спальню, обещая на ночь зайти к няне, а та принялась за неё молиться, зная что помощь Божья ей как никогда понадобиться.
Марьяна плохо спала, всю ночь ей снились непонятные пугающие сны. А в одном — в окно залетела ворона, большая и чёрная, принялась каркать и злобно смотреть, а затем превратилась в Надю. Не к добру — первое, что пришло в голову Мари, едва она открыла глаза. Наскоро собравшись, она поспешила в столовую, где уже увидела Фросю и поцеловав няню, присела рядом. В горло не лез кусок, но та уговорила Марьяну поесть хоть малость, замечая её красные глаза и печальное лицо. Позже приехал Карл Филиппович и Марьяна закрылась с ним в кабинете, намереваясь все рассказать. С ним у него не было секретов и от разговоров с ним, всегда было спокойнее и легче. Она принялась за рассказ, а он стоял с открытым ртом, не зная что и сказать.
— Вот оно что! Значит мегера оказалась вашей матерью? — Протянул пораженный управляющий.
— Видите какое зло. Я живу с этой мыслью со вчерашнего дня, как узнала и ежели бы не Фрося — я бы с ума сошла, — она подошла к окну и посмотрела на голубое небо с редкими рваными облаками, быстро пролетающие наверху.
— Да, такое и врагу не пожелаешь, — почесал он макушку и затем пригладив тёмные волосы вздохнул. — И что вы?
— Ничего, — полушепотом отозвалась она. — Видить её не хочу и тем паче слышать.
— Может вам на время в Смоленский? — Предложил он.
— Нет, — резко повернувшись отрезала Мари. — Не могу! Я должна быть здесь и никак иначе.
— Из-за князька? — Ухмыльнулся тот.
— Поеду нынче верхом, может что-то и узнаю, — хотя верила ли она, что можно вот так на дороге найти что-либо, Марьяна уже не понимала.
— Дело ваше, — протянул он, — только о себе не забудьте.
— Карл Филиппович вы знали, что граф Оранский в прошлом носил другую фамилию? — Неожиданно спросила она.
— Знал, Марьяна Васильевна, — подтвердил тот. — Шереметьев — вот фамилия его отца и с такой он родился. Вот только когда был за границей, решил взять фамилию деда — граф был эксцентричным и не боялся перемен, а тем паче мнения общества, поэтому его ни куда не приглашали, все боялись его языка и поведения, а он и не хотел.
— Надо же, — улыбнулась Мари, вспоминая его. — Я знала его другим — спокойным, добрым, щедрым.
— С возрастом он таким и сделался, — с улыбкой произнес управляющий. — Он и впрямь любил вас как дочь, не зная правды. Чувствовал видимо, наш граф.
— Как бы я хотела обнять его сейчас и услышать родной голос, — предалась грусти Марьяна, а затем резко собралась. — Попрошу подготовить лошадь. Думаю буду к вечеру.
Карл Филиппович просил не задерживаться и пожелал удачной прогулки, а в мыслях чтобы Протасов никогда не объявился. Всё его существо хотело, чтобы тот сгинул в болоте, реке или в земле, где бы тот не был, только бы никогда не вернулся, только бы пропал навсегда.
А Мари переодевшись в амазонку голубого цвета, уже садилась в седло с мыслями об Андрее. Она неспешно пустила лошадь рысью и осматриваясь решила нынче направиться прямо не сворачивая. Дорога лентой уволила вдаль, лёгкий тёплый и влажный ветер трепал пряди выбивавшиеся из аккуратного пучка, Мари не теряла надежды, хотя не знала чего ждёт. Она хотела знак — хотя бы один, дабы он навёл её в нужное направление, но не понимала какой он должен быть. Лужи от вчерашнего дождя разлетались брызгам под мощными копытами лошади, солнце слепило глаза и становилось жарко. Она опасалась, что не сможет весь день пробыть седле от припекающих лучей и торопилась сама не знаю куда.
Не понятно сколько она проехала, но совершенно неожиданно прямо на дороге оказалась ворона. Она не улетая просто сидела и глядя на Марьяну каркала. Мари испуганно смотрела на птицу, вспоминая неприятный сон ночью, казалось та просто запрещает ей ехать вперёд. Так продержав лошадь несколько минут, Мари решила объехать ворону, но стоило ей отклонится, как птица вновь принялась отчаянно каркать. Марьяне же показалось, что у той сломано крыло, и зная что эти птицы умные, она решила помочь каркающей.
Спешившись, девушка направилась к птице, но та скользила по земле, не позволяя подойти близко, а Мари уверенно шла за ней. Пришлось спуститься со склона в надежде узнать, правдивы ли её опасения. Когда Мари устав от жары направилась в тень, то впереди она заметила идущего навстречу человека. Её внимание приковал незнакомец, в походка которого она все больше узнавала Андрея. Превращаясь в сплошное зрение, Марьяна ускоряла шаг, всматриваясь жадно в идущего к ней. Отчаянно бились сердце, она не решалась кричать, бежать, опасаясь, что это игра воображения. Когда же сомнения не осталось, то что было сил, забыв про усталость и жару, Марьяна подхватила юбки и бросилась навстречу, не обращая на сбившуюся набекрень шляпку.
Она бежала, стараясь быстрее посмотреть на него, обнять, узнать, почувствовать его так близко, как тогда в избе. Сейчас существуют только она и он, остальное растворилось, исчезло, замерло и не имело значения. Вскоре и он признал её, принялся ускорить шаг, спеша к ней, точно к спасательному плоту.
Они нашли друг друга в объятиях, соединяясь в крепкий узел — прочный, написанный любовью и желанием обрести самое ценное и дорогое. Андрей вцепился в неё, оплетая в плотное кольцо из рук, а она окрутив его за шею уткнулась в его плечо, наслаждаясь долгожданными минутами счастья, зная что теперича они вместе.
— Мари, моя Мари, — шептал он, ей на ухо.
— Где же ты был? — Осторожно прошептала она, когда он обхватив её лицо ладонями жадно всматривался в глаза.
— Я всё расскажу, — кивнул он. — Ты, как ты? Одного я боялся, что ты переживать станешь. Но ты как здесь?
— Ворона, — засмеялась она, оглядываясь и понимая что птицы и след простыл. — Ты на поверишь, но меня привела к тебе чёрная птица.
— Иди ко мне, любовь моя, — он потянулся к губам и их губы слились в долгом поцелуе. После они уселись под тенью, обнимая и целуя друг друга. Мари чувствовала счастье, что теперича она полноценна и многое изменится к лучшему, а иначе и быть не может. Андрей, скучая все эти дни по ней, не мог насмотреться, настояться ей, зная теперича что любил и любит.
— Ты не поверишь, но меня удерживала Надя, — произнес он.
— Как это? — Недоумевала Мари.
Он рассказал, что когда Алексей пришёл и револьвером и чуть было не убил, ему пришлось прогонять наглеца, угрожая исправником. В это время появилась Надя, она придумала, что княгини стало плохо и умоляла его проехать с ней. Она отвезли его в непонятный дом, но как выяснилось — маленький домик принадлежал семье её отца. Там она просила спуститься с ней в подвальную комнату и затем при помощи слуги заперла его. Под дверью было маленькое окошко и так она доставляла ему еду, а все свободное время убежала в своей любви и их безоблачном будущем. Это было похоже на безумие и все творившееся бредом, она твердила что не отдаст его Марьяне и была намерена решительно. Но буквально сегодня воспользовавшись случаем, он сказал что согласен обручится и уехать, когда она его освободила и хотела было броситься в объятия, он закрыл её в комнате, а сам ушёл, сказав чтобы она вконец оставила его в покое.
— Эта девица безумная, — качая головой произнесла Мари, — неизвестно что ещё ей взбредет в голову.
— Чему удивляться, — отозвался Андрей. — Вспомни, что сотворила её мать.
