Анна встрепенулась, когда курящая трубку женщина, явно предводительница этого странного собрания, жестом приказала трем соратницам увести Наагу.

— Нет! — невольно выкрикнула Анна. — Она с нами.

Предводительница улыбнулась, обнажив беззубые серые десны.

— Не волнуйтесь, — ласково сказала она и замолчала, глядя Анне в глаза. — Зовите меня Эллис.

Анна почувствовала, что женщина в чем-то засомневалась было, но затем снова улыбнулась.

— Скоро стемнеет, — сказала Эллис. — Вы переночуете у нас.

Это не было ни приглашение, ни приказ, а простая констатация факта. Действительно, приближалась ночь. Было бы немыслимо позволить голодным и уставшим путникам уехать в кромешную тьму, так что хотелось этого хозяевам и гостям или нет, но последним придется остаться до утра.

Эллис крикнула что-то в толпу, женщины мгновенно разошлись, оставив ее одну рядом с двумя незнакомцами.

— Как вы узнали, что мы здесь? — настороженно спросила она.

— Честно говоря, мы этого не знали, — ответил Стенли. — Мы искали монастырь. Место, где живут европейцы.

Услышав это, Эллис, похоже, успокоилась, но когда Стенли рассказал ей о бандитах, она снова напряглась.

— Кто они? — уточнила она. — Чем промышляют?

— Они просто забрали в деревне еду, — ответил Стенли. — В любом случае, та деревня далеко отсюда. В других местах ни о чем таком не было слышно.

Эллис покивала, соглашаясь с ним. На лице у нее появилась натянутая улыбка.

— Тогда давайте поедим! — предложила она. — День был долгим.

Светлобрюхие усатые сомы, нанизанные на палки, жарились над углями. Анна смотрела, как жир капает с их золотистой шкурки и шипит на углях. Она ощутила сильный голод. Перед ней уже положили батат на листике какого-то растения, но никто из собравшихся у костра еще не притронулся к еде, и Анна решила, что должна подождать.

Толпа, встретившая «лендровер», разбилась на маленькие группки, собравшиеся у множества костров. Эллис, похоже, пользовалась здесь авторитетом: к ней то и дело подходили женщины не из ее группы, чтобы получить указание или совет. Она не отпускала от себя Анну, Стенли и Наагу и, даже разговаривая то с одной, то с другой женщиной, пристально следила за гостями.

Анна посмотрела на Стенли, сидевшего по другую сторону костра. По настороженному выражению его лица и напряженной позе она поняла, что он чувствует себя так же неловко, как и она. Атмосфера в этом таборе была дружественной, все чувствовали себя свободно. От других групп доносились тихий смех и едва слышимые разговоры, однако вид такого большого количества странных старух все же вызывал недоумение и тревогу.

— Разве у нас нет чая? — Вопрос Эллис заставил Анну перевести взгляд на горшок с водой, который стоял на огне.

Анна улыбнулась и кивнула. Она видела, что рядом развязывают мешочек с сушеными листьями, и подумала, что они больше похожи на траву, чем на чайные листки. Но, по крайней мере, вода будет кипяченой.

Подняв глаза, Анна увидела, что к Эллис приближаются две женщины, несущие какой-то предмет. Они осторожно опустили ношу перед своей предводительницей. Это был полированный деревянный сундук.

Эллис подняла крышку и достала серебряный кубок, а затем сложенный кусок ткани, шитой золотом. Анна и Стенли с удивлением уставились на чашу для святого причастия и на то, что очень походило на часть церковного облачения. Закрыв крышку, Эллис положила на нее эти два предмета, затем с невозмутимым видом набрала пригоршню земли у своих ног и высыпала ее в чашу. Вытерев нос краем накидки из необработанной кожи, она повернулась к Анне и передала ей кусок ткани, развернутый так, чтобы были видны несколько вышитых строк.

— Благословишь нас? — спросила она. — Ты ведь гостья…

Анна недоуменно уставилась на ткань, гадая, правильно ли поняла просьбу женщины. Она посмотрела на Стенли.

— Тебе нужно прочитать молитву, — подтвердил он и добавил, указывая на вышивку: — Они наверняка хотят, чтобы ты прочла эти слова.

— По-английски? — уточнила Анна.

— Как угодно, — ответила Эллис. — Все хорошо знают, о чем пойдет речь.

Разговоры стихли, когда Анна поднялась и подалась вперед, чтобы свет огня падал на ткань.

«Я — легкий ветерок, который насыщает всю зелень».

Она взглянула на Стенли.

«Я вызываю цветы и порождаю золотые плоды.

Я — дождь, что поднимается из росы

и от которого трава смеется, радуясь

удовольствиям жизни».

— Аминь! — в один голос откликнулись женщины.

Все зашумели, раздался стук глиняных горшочков — началась трапеза.

Анна стояла неподвижно, изучая слова на ткани. Под текстом было вышито имя. Хильдегарда Бингская, 1098–1179.

Стихи все еще звучали в ее голове, когда она вернула ткань.

«Я — дождь, что поднимается из росы…»

Она заставила себя сидеть тихо, сдерживая любопытство, и принимать предложенную пищу. Вкус пряностей и стручкового перца вместе с резким ароматом трав придавал необычность обычной пище. После многих лет употребления пищи типа «сафари» — хорошей, но всегда простой, — Анна обнаружила, что ест с удовольствием, и все заботы отошли на второй план.

— Ваша еда очень вкусная.

Эллис закивала.

— Мы сами все выращиваем. Огородничество — наше правило. Мы все этим занимаемся.

Анна учтиво улыбнулась, хотя не была уверена, что верно поняла предводительницу. Огородничество — наше правило…

— Еда — вещь необходимая, — закинула она удочку.

— Сестре Мерси еще очень нравилось, когда в огороде растут цветы, — добавила Эллис. — Некоторым из нас нужны травы для лекарств и заговоров. Но есть причины поважнее. Огородничество — наше правило. Во всех женских монастырях есть правила, так учила нас сестра Мерси. Они помогают людям найти Бога.

— А это монастырь? — уточнила Анна. Как только вопрос слетел с ее губ, он тут же показался ей абсурдным.

Эллис окинула взглядом Коун-Хилл.

— Да. А еще это наш дом.

Последнюю фразу она произнесла таким тоном, что отбила у Анны охоту задавать вопросы, несмотря на то что их у нее скопилось великое множество. Эллис указала туда, где сидела Наага, склонившись над миской с угали. Беря пальцами маленькие белые комочки каши, она засовывала их в рот.