В одну из остановок над нами бесшумно пролетает серый большой диск, видимо тоже, идущий на посадку в порт.

— Мы на таком полетим? — обращаюсь к вербовщику.

— Ха, вот ты сказал. Может тебе ещё телепорт откроем? Ты что, княжич какой? — довольно добродушно заявляет сопровождающий. Жуликоватые парни мелко смеются и перешептываются. Похоже у меня появляется кличка. Ну не самая плохая, так-то. — Железкой поедем. Больше на вашу шантрапу денег не выделено.

Удовлетворяюсь этим объяснением. Разговор сразу сходит на нет. Сопровождающий общаться особенно не рвется, ну это я и раньше понял, но и попутчики особенно разговаривать не рискуют.

Едем дальше так же молча. Через какое-то время начинают попадаться грузовые машины в большем количестве, и я вроде как «просыпаюсь». Скорее всего, мы уже относительно близко.

Так и оказывается. На нашем небольшом транспорте мы заезжаем на огороженную низковатым сетчатым забором территорию. И почти сразу же заезжаем на длинную, низкую платформу, в середине которой стоит небольшое строение, будто бы собранное из сплошного серого камня. Из того же, что и монолит платформы.

— Выгружайтесь, и барахло с заднего ряда не забывайте, — бросает нам имперец. Сам, с видимым удовольствием, вылезает из авто, и оборачивается к спешащему к нему человеку в довольно строгой форме.

Забираю баул, ставлю его на платформу, помогаю разгрузить пару упакованных тюков с заднего ряда. После чего встаю рядом и с интересом посматриваю на железку. Думаю, это именно то, что имел в виду под этим названием сопровождающий. Две бесконечных параллельных железных направляющих, прибитые огромными железными же штырями к деревянным прямоугольным брусам. Брусы положены на небольшую насыпь примерно через каждый метр. Интересное решение. Чем-то напоминает магнитку, разве что направляющая не одна, а две. Думаю и принцип транспорта будет такой же. Связанные между собой вагоны, идущие в одну и в другую сторону.

Сопровождающий демонстративно, на мой взгляд, теряет к нам интерес, чем сдуру решают воспользоваться пара жуликоватых парней.

Двое пацанов, переглянувшись, смотрят на нас с дылдой. Делают «страшные» лица, мимикой показывая, что бы мы не подавали голоса, и тут же срываются в побег. Достаточно глупая история, скрыться здесь особо негде, хотя если бы они добежали до пакгаузов, что виднеются метрах в ста, то может идея бы и могла выгореть. По-видимому, на это они и рассчитывали. Но не свезло.

Имперец спокойно оборачивается, усмехается, и к парням с его рук срываются две тонких молнии. Пацаны в судорогах валятся на землю.

— Замечательно! Повод для того, чтобы применить сдерживающие меры, вы мне дали, — спокойно подходит подёргивающимся телам. Вербовщик вытаскивает две пары наручников, пристегивает правую руку к левой другого человека, и так же поступает с ногами, разве что цепочка на ногах чуть подлиннее. — Наручники отстегну только на ночь. Как вы будете теперь жить, меня не волнует. Развлекайтесь, — усмехается имперец и не сильно пинает ближайшее тело. — Чего лежим? Встаём! Или нужно добавлять?

Я с некоторым недоумением смотрю на методы воспитания. В принципе их понимаю, но пацанам реально лет пятнадцать, может даже и меньше. Это дико. С другой стороны, со стороны, мы примерно в одной возрастной группе, ну может я чуть старше кажусь. Так что общие принципы работы с подопечными, видимо, ко мне применимы будут так же.

В то же время, подобные действия к будущим магам меня непритворно удивляют. У нас с пробужденными псионами носились как с писаной торбой, да и в больнице чувствовалось особое отношение. Здесь же, такое ощущение, что мы просто расходник. Да и статус заведения, в которое мы следуем, у меня теперь вызывает некоторый вопрос.

Парни кряхтя поднимаются, и идут к куче барахла на платформе. Ждем.

Ну не особо-то я и ошибаюсь. Действительно, подгромыхивающий к нам транспорт, наверное, какой-то из прадедушек магнитки. Четыре соединенных друг с другом вагона, к которым присоединены еще с полдюжины открытых грузовых платформ. Некая смесь грузового и пассажирского транспорта.

Судя по виду вагонов, первым идет что-то вроде тягача с кабиной, совмещенного с вагоном-рестораном, за ним довольно неплохо выглядящий вагон, потом вагон похуже, и четвертым мимо нас проходит, замыкая пассажирскую часть, сидячий вагон. Дальше грузовые, и замыкает поезд еще один небольшой тягач, примерно размером в половину вагона.

Видимо, пассажирские вагоны распределены по какому-то престижу, так как публика, увиденная в окнах, довольно-таки отличается друг от друга. В четвертом, последнем, народ все больше бедно одетый, с большими сумками, баулами, чуть ли не с животными. В первом же после ресторанного, успеваю заметить представительно так одетого мужчину. Контраст довольно разительный.

Поезд медленно с громыханием вагонов останавливается, и к сцепке между грузовой и пассажирской частью быстро подбегают еще служащие. Собеседник имперца тоже быстро убегает к вагонам. Пара громких манипуляций, и с громким ударом, грузовая часть уходит назад по движению поезда.

— Что встали? Пошли. Ваш второй вагон. Живо! — вербовщик берет один из упакованных тюков, и кидает нам с дылдой. — Это с собой берете, кроме своих вещей, — кидает скованным парням другой, — этот вам. Все сложите в моем купе. Живее! Что вы как бараны на бойне? Вперед, пошли!

Тюки не тяжелые, но нести их из-за объема, одному было бы сложно. Мы с дылдой киваем друг другу, и, взявшись за противоположные концы, спокойно уходим к входу в вагон. Имперец остается ругаться сзади.

— Примак, — по пути представляется дылда. — Кузнеца сын. Деревенский я.

— Максим, — в ответ представляюсь и я, — прошлого не помню, мещанин. Говорят, сын сапожника.

— Хорошо, — со вздохом говорит парень, — а то эти двое мне уже надоели. Хуже репея.

— Так дал бы в лоб, ты ж сильный, — хмыкаю я.

— Нельзя, — качает головой парень, — Петр Васильевич ругаться будет.

— Кто это? — уже догадываюсь я.

— Сопровождающий наш, — кивает в сторону имперца Примак.

Тут нас прерывает мужчина в форме, вышедший из вагона. Рядом с ним стоит как раз тот же мужик, что подбегал к имперскому вербовщику.

— Так, вы двое — последнее купе, — черкает что-то в бумагах.

— А купе нашего сопровождающего, какое? — тут же уточняю. вагоновожатый недоуменно поднимает на нас глаза.

— А, да. Предпоследнее, — все же говорит, и тут же теряет интерес.

— Благодарю, — говорю уже в воздух.

Забираемся в тамбур и проходим по полупустому пока вагону. Из шести купе, похоже, занято всего два. Одно — посередине, и еще одно вначале, скорее всего, купе проводника. Бросаем поклажу сопровождающего в его купе, и сами располагаемся в своем.

— Вот, — продолжает Примак, — меня отец в город направил, сказал что бы выучился. Я ж недавно магичить-то стал. Радости-то было. Батя праздник на всю деревню устроил.

— А ты как понял, что магичишь? — не без интереса спрашиваю.

— Ну, а что там не понять? Я мешки с болотиной таскал, таскал. Наверное день таскал, и так надоело, что аж звезды из глаз. Нам купец железо-то не привез. Пришлось по-старинке, копаниной заниматься. А там с каждого мешка железа с полпальца всего будет, меня такая обида взяла, что мешок в труху стал, а вокруг мелкие шарики железок только, и поржавели вмиг. Батя так орал, пока не разобрался. А потом дал на пробу еще мешок, я и из него железо все вывел. Он тогда полдеревни нанял болотину таскать, а меня посадил железо тягать. А потом он уже и до города сходил. Там и Петр Васильевич через месяц пришел.

Я бате теперь на год железа заготовил, — с гордостью говорит молодой маг, — потом вернусь на побывку, еще на год заготовлю. А как батяня деньги получил за находку одаренного, так и Биргит под меня сговорил. Мамка так плакала, от счастья, говорила. Она за ней проследит теперь, а я вернусь, и мы, может, в городе мастерскую сладим. И ничего барон наш сделать не сможет больше. Да и уже не может. Петр Васильевич охранную бумагу бате отдал. Ты бы видел, вся в печатях такая, аж светится. Только потом отслужить надо будет, но это я да, это я сразу, как дом нам с Биргит поставлю. Петр Васильевич говорит, что после гимнасии землюкам можно рядом с домом служить, дороги делать там, мосты. Вот и я так буду. А железо у нас теперь доброе. Батя нож сделал, аж подкову рубит. Так что теперь и в городе есть что продавать. Так что мне теперь обязательно вернуться надо. Я ж не перекати-поле, какой, — тут парень осекается, и виновато глядит на меня, — извини, Максим, если обидел.

— Нет, — хмыкаю я, — теперь не извиню, — парень даже немного пугается. — Ну ты что, — машу рукой, — шучу я. Шучу. Нормально все, даже не переживай.

Тут до купе доползают скованные и почти валятся на соседнюю скамью. А следом за ними появляется и имперец.

— Значит так. Сейчас будет обед. После обеда, все делайте что хотите, но из вагона ни ногой. Вечером будет ужин. На месте будем через полтора дня. Меня не беспокоить, — уходит. Но у меня остается прямо-таки устойчивое ощущение, что некоторым образом он за нами все равно наблюдает. Оглядываюсь, но никаких связок нитей не вижу. Ну и ладно, может я просто не знаю, куда смотреть.

Поезд сильно лязгает и медленно трогается.

Сразу же после ухода вербовщика, скованные осматривают окно и начинают докапываться до кузнеца.

— Слыш, кузнец, есть че железное? А? — один из парней царапает наручниками стык стекла и вагона. — Мы только подденем и все, там утекем, и вы нас не видели, мы вас не помним. Ну? Ты ж с деревни, у вас никто без ножа не ходит.

— Есть у меня нож, но вам его поганить я не дам, — с неприязнью говорит Первак. — И вообще, отстаньте от меня.

— А ты, княжич? Есть че? — первый из парней, что покрепче, с вызовом смотрит на меня. Так-то да, пока что я выгляжу почти худым и неопасным. В норму только начал приходить, а то, что тело ловкое, руки сильные и реакция вполне себе — так под одеждой не видно.Так что всерьез меня сейчас заслуженно не принимают.

— Нет, все что есть — не про тебя, — сознательно немного провоцирую парня. Тот, похоже, ведется. Переглядывается со своим напарником.

— Нас тут не уважают, братан, надо объяснить что к чему, — начинает привставать с лавки.

Примерно это я и прогнозировал. Стыдно немного, конечно, взрослый дядька влезает в грызню молодежи, с одной стороны, но с другой — я сейчас и есть эта молодежь тоже, да и пока что, никакого перевеса, кроме опыта у меня и нет. Ни в силе, ни в возможностях. Эти двое, объективно, значительно сильнее меня одного сейчас. Даже по отдельности. Но сила не всегда решает вопрос.

Выбрасываю носок своего жесткого ботинка под опорную коленку встающему. Тот будто подрубленный, заваливается и резко тянет скованной рукой своего подельника. Второй дергается в сторону падающего, где его догоняет мой локоть в челюсть. Оба беспорядочно заваливаются на лавку обратно. На все — секунды три.