— Как ты поможешь?! — громок зашептала я. — Шу, сейчас не время для геройства.

— Я помогу, и тогда тебе больше не нужно будет призывать другое божественное воплощение! — не отступился он, нахмурив крошечные бровки, а затем рванул в сторону улицы.

Я попыталась его поймать, но было поздно. Маленькая голубоватая вспышка уже появилась на улице. Я тут же бросилась к окну, в тревоге наблюдая за тем, как малыш то и дело создавал сильные порывы ветра, которые буквально относили нападавших людей от моих охранников. Те не понимали в чем дело, но возможность не упускали и с возросшим боевым духом кинулись в атаку на противника.

Кажется, ситуация постепенно переворачивалась в нашу пользу, но радости я от этого никакой не испытывала. Приклеившись к стеклу, я с замирающим и обрывающимся сердцем искала мелькающую то тут, то там голубоватую вспышку, которая к моему ужасу с каждым порывом ветра становилось все более блеклой.

Господи-ты-боже-мой… Ради всего Святого!

— Шу… — пробормотала я с болью, боясь выпустить его из вида хоть на мгновение. — Пожалуйста, малыш, вернись. Этого достаточно.

А затем… Он исчез. С парализующим все тело ужасом я бегала взглядом по сражающимся воинам, пытаясь высмотреть своего духа, но порывы ветра стихли, а голубоватый огонек больше не появился ни в течение первого чудовищно долгого мгновения, ни во время второго.

Нет… Нет-нет-нет-нет-нет-нет…

Мой малыш. Мурашки прошли по всему телу. Мой крошечный дух, который был рядом, поддерживал в самое трудное время и всегда поднимал мне настроение своей непосредственностью.

Перед мысленным взором тут же вереницей пронеслись воспоминания о том, как он задрал юбки сейре Юлине, как помог мне найти нужную книгу, как я впервые соприкоснулась с духовным миром и увидела, насколько прекрасным был мой маленький помощник. Как он появлялся рядом, когда на душе выли волки, и начинал радостно кружиться и ласкаться ко мне, будто слова «печаль» для него не существовало вовсе.

Все это взорвалось внутри моего живота, ударной волной распространилось на грудную клетку и подступило к горлу комом размером с земной шар. Забыв обо всем, я распахнула дверь кареты и стала судорожно оглядываться по сторонам.

— Шу! — закричала я, не видя ничего и никого перед собой и сосредоточившись лишь на том, чтобы найти своего малыша. — ШУ!

Боже… Плевать, что тут опасно. Я должна убедиться, что с моим невинным крошкой все в порядке. Он же божественное воплощение! Сейчас он появится! Вот, сейчас!..

— Вернитесь в карету! — услышала я крик одного из своих рыцарей, но даже не поняла, о чем меня просят.

Однако сколько бы я не всматривалась вперед, сколько бы не крутила головой, голубой вспышки нигде не было.

— Держите ее! — донеслось до меня.

И следом я почувствовала, как меня хватают за руку, сдергивают с подножки экипажа, а затем, не дав упасть и опомниться, надевают на голову мешок.

— Уходим! — крикнул похититель, пока я, отрезвев, пыталась брыкаться и вырываться.

Но моя борьба была бессмысленной. Меня удерживали, словно тисками. А затем я почувствовала болезненный удар по затылку, и перед глазами все потемнело.

Последнее, что я запомнила, как меня закидывают на плечо, словно мешок с картошкой, и прозвучавший следом зычный бас:

— Он будет доволен.

— Я велел не причинять ей вред! — услышала я приглушенный крик.

И поморщившись, открыла глаза. Затылок ныл, перед взором все слегка кружилось. Кажется, мне слегка подташнивало. Я сглотнула вязкую слюну и со стоном перевернулась на бок. Какого черта произошло?

В голове была зияющая пустота, и я через силу снова открыла глаза, намереваясь осмотреться, чтобы восстановить хронологию событий. Однако комната, в которой я оказалась, была мне совершенно незнакомой.

Стены, обшитые темным деревом, простенькая мебель, зашарканные полы. Сквозь легкие шторы в комнату проникал мягкий свет закатного солнца.

Я попыталась приподняться, но тут же зашипела от прострелившей затылок боли и без сил опустилась назад на постель. Разум, почесав затылок, сделал смелое предположение, что мы находились в таверне. Сердце пока притаилось, не зная, как реагировать на происходящее, но уже начиная пускать легкие волны паники.

Таверна… Как я, черт побери, оказалась в таверне?!

Что примечательно, в комнате я была одна. А значит незнакомый голос, который я услышала до пробуждения доносился либо из другой комнаты, либо был моей галлюцинацией. Как будто только глюков мне не хватало для полного комплекта!

— Шу, — позвала я малыша.

Маленький дух в отличие от своей нерадивой хозяйки память вряд ли потерял. А значит, он мог бы рассказать мне, как нас занесло в Богом забытую таверну. Однако божественное воплощение не появилось.

Я нахмурилась. Это было что-то новенькое. Новенькое и тревожное.

— Шу… — вновь произнесла я уже более настороженно и замерла.

Осмотрев комнату, я в любое мгновение ожидала появление голубой вспышки, но время шло, а ее не было. Внутри тут же свернулась тревога, и я, превозмогая боль, села в постели, цепляясь пальцами за простыни.

— Шу, где ты? — спросила я, уже не на шутку встревоженная.

В памяти мелькнул неясный осколок воспоминаний, и меня окатило холодом. Я не знала в точности, что произошло, но ясно поняла, что с моим крохой что-то случилось. Что-то ужасное. По груди резануло болью, и я протяжно выдохнула и уткнулась лицом в ладони, набираясь сил на то, чтобы разобраться с творившейся вокруг чертовщиной.

И в этот самый момент дверь вдруг распахнулась.

Я сжала зубы. Мне не составило труда сложить два и два. Я куда-то поехала, на нас напали, Шу, вероятно, пытался меня спасти, но раз я была здесь, то ни у него, ни у моих охранников ничего не вышло. А это значит, что мразь, которая сейчас вошла в комнату, была виновата в том, что с моим малышом что-то случилось.

Разверзающаяся меж ребер боль, тут же вспыхнула огнем, и бушующим гневом растеклась по венам. Конкретно в этот момент я была готова убивать голыми руками. Но к сожалению, большой физической силой меня не наградили. А потому лучшая тактика сейчас - это выжидать, прицениться, примериться и напасть в тот момент, когда противник будет наиболее уязвим. Месть - это блюдо, которое подавалось холодным.

Я коротко выдохнула, медленно подняла голову и встретилась с прищуренными серыми глазами.

Ха… Да, вы издеваетесь…

Длинные каштановые волосы, всегда собранные в низкий хвост, «очаровательная» родинка под левым глазом, ровный аристократичный нос и тонкие губы в сочетании с острым подбородком и статной фигурой давали мне возможность безошибочно определить стоящего передо мной мужчину.

Адэйн-мать-его-Верентэйн. Главный герой романа, в котором я оказалась.

— Что это такое?! — заорал он, оборачиваясь к кому-то позади себя. — Это не княжна! Вы…

Тут мою голову пронзило новой вспышкой боли, я с шипением зажмурилась, и перед мысленным замельтешили утерянные частички воспоминаний. Разговор с отцом. Вереница экипажей. Я села в карету Кементины. Нападение. Шу. Похищение.

На губах появилась колючая усмешка, и я открыла глаза. Ну, конечно… Вот, почему Кементина нервничала.

— Вы хоть понимаете, что натворили! Вы хоть понимаете, кого вы похитили! — орал бывший наследный принц на наемников.

Но они похоже не понимали.

— Было приказано напасть на карету, следующую за черной с гербом. Мы сделали, как было велено, — резонно заявил огроменный мужлан в легкой кожаной броне.

Именно его голос я слышала перед тем, как отключиться. Ладно, один смертник уже есть.

— Было приказано украсть княжну! А вы похитили Святую! — рявкнул Адэйн.