На губах появилась улыбка, а на кромешную мглу внутри пролился лучик света. Так и должно быть. Неважно, что сыплется нам на голову, мы молча принимаем перипетии судьбы, а затем справляемся с поставленной нам жизнью задачей. Шаг за шагом, ступенькой за ступенькой мы постепенно двигаемся вперед.
И я способна на это. Способна идти дальше. Способна сделать все, что в моих силах, чтобы помочь Ридриху и при этом сохранить себе жизнь.
Тихо пожелав рыцарю скорейшего выздоровления, я уже поднялась, как вдруг услышала тихий разговор. И если первый голос был мне незнаком, то второй… Не веря своим ушам, я медленно поднялась, осторожно выглянула из-за угла и почувствовала, как меня с ног до головы покрывают мурашки.
В такие совпадения я не верила. Но тем не менее… Во втором зале лазарета под конвоем огромного рыцаря над постелью склонился Святой Лендрис… Мой отец.
При виде его спокойного выражения лица и мягких прикосновений, с которыми он исцелял раненого, у меня внутри все сжалось, а в носу защипало.
Господи-ты-боже-мой…
Чувства, которые были спрятаны глубоко внутри, выползли на поверхность и ударили меня под дых. Я скучала. Я переживала за него. На короткое мгновение мне пришлось закрыть глаза и прижаться лбом к стене, чтобы справиться с накрывшей меня волной.
С отцом все было в порядке. На его теле не было синяков, его не морили голодом. С ним все в порядке. Я еле слышно выдохнула.
— Эльвир, оставь меня, пожалуйста, — услышала я голос отца. — Здесь непростой случай, мне нужно сосредоточиться.
Справившись с собой, я снова осторожно выглянула и увидела, как конвоир Лендриса одарил его недоверчивым взглядом, но тем не менее кивнул и направился к выходу из второго зала.
Разумеется, Ридрих не мог не использовать столь ценный ресурс как Святого и, видимо, поручил ему исцелять раненых. А отец за время своего пребывания в Иргейсе в отличие от своей непутевой дочери смог заслужить правильную репутацию, и рыцарь его уважал.
Я осторожно вышла из своего укрытия, на цыпочках двинулась к мужчине, и когда до него оставалось буквально пару шагов, Лендрис обернулся. В его синих глазах теплота и забота мешались с беспокойством.
— Я знал, что это ты, Азалия.
Тут уже сдержать я себя не могла и порывисто бросилась к отцу, прижимаясь к его груди и утопая в его объятьях. Его белая роба была шершавой и пахла чем-то чистым и свежим, она немного оцарапала нежную кожу щеки, но все это было сущим пустяком.
— Папа…. — прошептала я. — Прости, что не пришла раньше.
Мужчина крепко прижал меня к себе, но уже вскоре отстранился, всматриваясь в мое лицо.
— С тобой все в порядке? Почему ты одета как служанка? Как эрцгерцог обращается с тобой? До меня доходили ужасные слухи.
Ох, уж эти слухи…
Почему-то стало стыдно, и ужасно захотелось отвести взгляд. Как если бы меня поймали на горяченьком. На мнение большинства людей мне было в общем-то плевать, но вот мысли отца для меня были важны. Хотя я удивлена, что он еще не поседел от всех этих сплетней.
Но тем не менее, пусть и с трудом я все же встретила взгляд Лендриса и твердо ответила:
— Я в порядке. Ридрих меня не тронет.
Беспокойство в глазах отца усилилось, а пальцы на моих плечах сжались.
— Значит, «Ридрих»… — повторил он с явным неудовлетворением. — Я отказывался верить в то, что слышал, но все оказалось правдой. Азалия…
— Если ты сейчас будешь говорить мне, что он чудовище, и мне не стоит с ним быть, то я заканчиваю разговор сейчас же, — жестко оборвала я Лендриса.
Отец замолчал, разглядывая меня, поджав губы.
Его понять было можно. По вине рода Абенаж он потерял любимую женщину. Он слышал чудовищной слухи о жестокости Ридриха и его расправах над врагами. И конечно же, Лендрис не знал ту сторону эрцгерцога, которую видела я. Не было ничего удивительного, в том что он против. Но его мнение по этому вопросу не учитывалось. И не только его. Здесь не учитывалось любое мнение, кроме моего собственного. А моё мнение было таково, что я всегда буду на стороне Ридриха, что бы не случилось.
— Азалия… — начал отец, ловя мой взгляд. Мне не понравился его тон. Так говорили люди, которые намеревались сообщить тебе какую-то ужасную новость. Они специально смягчали голос, словно это могло нивелировать масштаб трагедии. — Еще тогда, когда ты пришла ко мне в слезах после таинства, я понял твои чувства к нему. И я не сужу тебя за них. Но я не хочу, чтобы ты страдала.
Я сглотнула, ощущая, как внутри стягивается узел.
— Почему я должна страдать?
Отец на какое-то время замолчал, а затем произнес:
— Потому что сейр Абенаж и его род обречен.
На мгновение мое тело замерло, а потом… Не знаю было ли это защитной реакции, но я словно вся ощетинилась, и, оттолкнув отца, нахмурилась и требовательно спросила:
– Это ещё что значит? Что значит «обречён»?!
Я не принимала ничего, что не могло быть обратимо в лучшую сторону. И то, что сказал Лендрис… Просто какая-то чушь. Выход был всегда. Иногда он находился через время, иногда нужно было долго идти по темному тоннелю с фонариком, но в конце концов, куда бы не завела нас жизнь, просвет появлялся.
Отец встретил мой упрямый взгляд коротким вздохом. Затем он кивнул на соседнюю пустую койку и произнес:
— Давай присядем.
Я запихнула назад все возмущенные слова, которые уже крутились на кончике моего языка и молча села, выжидающе глядя на Святого. Он опустился рядом со мной, помолчал какое-то время, будто пытался подобрать правильные слова, а потом спросил:
— Ты знаешь, как было начало проклятье рода Абенаж?
— Да, — кивнула я. — Была война. Королевство проигрывало. И сейр Диес Абенаж просил тьму даровать ему силу, а та взамен потребовала жертвы, он отказался, и тогда его жена добровольно вонзила клинок себе в живот.
Отец кивнул, и я испытала странное облегчение. После промашки с таинством, я стала переживать, а не были ли и остальные мои знания об этом мире ложными? Но кажется, хотя бы история была описана в романе точно.
