Таким образом одной головной болью станет меньше, с Адэйном будет покончено, и мы сможем сосредоточиться на заварушке с тьмой. Разве я не гений?
Мой разум был более, чем горд собой. Только вот мы с ним не учли одну маленькую, крошечную детальку.
— Как любопытно, Азалия… — раздался ледяной голос, а следом пришло удушающее ощущение темной ауры Ридриха.
Адэйн тут же вскочил, загораживая меня собой, сам того не зная, наступая на еще одну мину. А я прикрыла глаза и мысленно пошла биться об стену.
Мы с расчудесным мозгом не учли скорость, с которой мой любимый злодей найдет нас… И учитывая, что он скорее всего слышал все придуманные мной бредни… Я зажмурилась.
О, черт!..
Мгновение. И что-то с ужасающим грохотом впечаталось в стену, следом раздался тихий стон, а ощущение темной ауры стало настолько явственным, что я буквально могла почувствовать ее ледяные и липкие прикосновения на своей коже.
О, господи-ты-боже-мой! Он сейчас его убьет! На кусочки разорвет и даже Малькуту не оставит!
— Ридрих, подож… — начала я, но тут же почувствовала цепкую хватку чужих пальцев на своем подбородке.
— Давай, — проговорил он, проходясь по моему лицу взглядом темных глаз.
И спаси-господи-всех-грешных… Дело было плохо. Очень-чертовски-невероятно-плохо. Он был не просто в бешенстве. Не существовало такого слова, чтобы описать насколько не в себе сейчас был мужчина.
— Давай, — повторил Ридрих, и его пальцы соскользнули с подбородка и сомкнулись на моей шее. Он наклонился ниже, не отпуская моего взгляда, и в ноздри тут же заполз сводящий меня с ума аромат шафрана. — Скажи мне, что все это ложь.
Его голос звучал опасно низко. И это был один из тех самых моментов, когда я понятия не имела, что творилось в его голове. Мой взгляд бегал по его лицу, пытаясь разгадать мысли мужчины, но губы уже послушно прошептали правду:
— Это ложь.
Он кивнул. Медленно. Не разрывая зрительного контакта. Казалось, холод присутствия темной ауры на крошечную долю отступил, но до того, как я успела сказать еще хоть слово, мужчина отстранился и развернулся к потерявшему сознание от удара Адэйну.
— Значит, тебе будет не жаль, если я уничтожу его, — холодно проговорил он, вскидывая руку.
У меня волосы на голове зашевелились и встали дыбом, а сердце ухнуло вниз! Он же, черт его подери, главный герой!
— Нет! — воскликнула я прежде, чем подумала о том, что именно сделала.
Крикнула. Осеклась. Осознала.
Разум взвыл и залпом заглотил все успокаивающие настойки. Сердце осело с жалким: «Ой». А я… С расползающимися по телу мурашками первобытного ужаса, который был намного сильнее любых чувств, наблюдала за тем, как Ридрих медленно повернул ко мне голову.
— Нет? — совершенно незнакомой мне интонацией спросил он.
И мне бы объяснится… Мозг как раз в панике накатал неплохое сочинение, вот только… Меня словно парализовало. От Ридриха исходила уже не просто темная аура, это было что-то намного более древнее, намного более могущественно, и намного более устрашающее.
Он сделал шаг ко мне, и все инстинкты в моем теле завопили мне: «Беги!». Мышцы напряглись, я невольно дернулась, но тут же себя осадила. Нет. Стоять. Я не буду от него убегать. Нет.
Потребность спрятаться, найти укрытие, исчезнуть из поля его зрения была непреодолимой. Будто само мое существо требовало этого. Но я, превозмогая дрожь в теле, осталась сидеть на месте.
Однако даже то первое, мельчайшее движение не укрылось от взгляда Ридриха.
Тьма растеклась в его глазах, заполоняя белки, порождая толпу мурашек в моем теле, а затем… Здание содрогнулось. Меня прошибло новой волной ужаса и удивления, но я не позволила себе издать ни звука, не отрывая взгляда от его кромешно-черных глаз и ощущая, как переворачивается все внутри.
Мне нужно было открыть свой чертов рот и убрать весь тот бардак, который я сотворила. Но я боялась размокнуть губы. Боялась, что едва я дам волю голосу, как тут же закричу и окончательно утащу нас всех в Ад.
По стенам и полу с треском и скрежетом пошли трещины, с улицы послышались крики, сердце в груди трепыхалось пойманной птичкой.
Вот, сейчас… Сейчас я все объясню. Сейчас. Давай, Азалия… Давай же! Говори уже, черт тебя побери!
Здание содрогнулось от нового землетрясения, и я едва успела ухватиться за столбик кровати, чтобы не упасть. Зажмурившись, я насильно заставила себя раскрыть гребаные губы, но воздух будто застрял в горле и просто не шел наружу.
Черт! Да, что там у Ридриха за тьма, если она имела такую власть над моим телом?! Пошла нахрен прочь! У меня тут личная жизнь решается!
А затем я услышала, как он усмехнулся. И от этого звука у меня волоски на теле встали дыбом. Я тут же с возрастающим беспокойством распахнула глаза, ловя его взгляд, который теперь был напрочь лишен любых намеков на эмоции.
Он стиснул челюсти так, что желваки заходили ходуном, и резко отвернулся. А затем… Развернулся, сжав пальцы в кулаки, и направился к двери. Адэйн рухнул на пол, створку просто выбило напрочь. А Ридрих… Уходил. Он уходил. Ридрих. Уходил от меня. Потому что я не смогла протолкнуть слова через рот и нормально все ему объяснить.
— Я пришлю за тобой карету, — бросил он, перешагивая порог.
Нет. Не-а.
Почему-то перед глазами пронесся образ маленького Шу. Он так переживал по поводу того, что я призову нового духа и забуду о нем, что глупо пожертвовал собой. Его смерть была опустошающе бессмысленна.
Но если бы… Если бы я не откладывала разговор… Если бы я поговорила с ним раньше… Если бы сказала ему, как он мне дорог. Если бы объяснила, что он жил в сокровенном месте в моем сердце, и призыв даже целого легиона духов не смог бы его заменить… Если бы дала понять, что он совершенно особенный для меня, может, все было бы по-другому?
Я больше не собиралась сожалеть. Не хотела, мучительно сглатывая ком в горле, оглядываться в прошлое и думать, что было бы, сделай я по-другому… Поэтому собрав в кулак все силы, что у меня были, отталкивая влияние темной ауры, этой тьмы, так далеко, как только могла, я вскочила с постели, до крови впилась пальцами в ладони и, зажмурившись, крикнула дрожащим голосом:
— Я люблю тебя.
Бах. Мир замер. Застыло и растянулось мгновение, в котором Ридрих медленно повернулся ко мне, и на его лице сменились тысячи эмоций.
Здание снова тряхнуло, но мне было так глубоко наплевать на происходящее, что снеси нас сейчас волна цунами, я бы не моргнула глазом. Каждая унция моего внимания была на сто миллиардов процентов прикована к мужчине, выражение которого снова стало отстраненным и безразличным.
Я сглотнула, ощущая, как внутри все перевернулось и оборвалось, когда он сделал шаг ко мне. Потом еще один, и еще. И чем меньше расстояние было между нами, тем сильнее нарастало давление в груди. Кто-то словно решил накачать ее насосом, и она вот-вот должна была лопнуть, взорвавшись той безграничной и сумасшедшей любовью, которую я испытывала к своему злодею.
И чем ближе он был, тем меньше становилось давление злой ауры. Хотя бы настолько, что мне больше не приходилось каждое мгновение бороться с непреодолимым желанием броситься наутек.
А потом… Этот невозможный человек… Подошел совсем близко, приподнял пальцем мой подбородок, заставляя смотреть в глаза и холодно спросил:
— От страха сознание помутилось?
Я не знаю, как нормальные девушки отреагировали бы на подобные слова после своего признания, но у меня в груди одновременно резануло нежностью и все заискрилось настолько сильно, что на губы просочилась широкая и безумно глупая улыбка. Потому что… Это же Ридрих. Мой Ридрих. Мой злодей.
Он не верил. Конечно, он не верил.
И это одновременно порождало во мне теплоту и боль. И с каждой крошечной долей мгновения этих эмоций становилось все больше и больше. Настолько много, что в носу запершило, а глаза защипало.
— Будь ты самим злом, Ридрих, я все равно продолжала бы тебя любить, — едва слышно прошептала я, чувствуя, как слеза скользнула по щеке. С каждым словом его взгляд темнел, углублялся, а на дне черных глаз рождалось истинное безумие, и мое горло сжималось от эмоций, но я все равно продолжала говорить. — Я сошла с ума. Ты прав. Потому что я устала сдерживаться. Я больше… Не могу быть так далеко от тебя. Я…
Договорить мне не дали. Мой мир взорвался и разлетелся нахрен вдребезги, когда Ридрих приподнял выше мой подбородок, а затем смял в поцелуе рот. Каждая клеточка в моем теле замерла и на мгновение оробела от неверия в происходящее.