Мужчина помедлил с ответом всего на несколько мгновений, но они заставили все сигнальные сирены в моем теле завопить.
— Да, — кивнул он с привычным ничего не выражающим лицом.
Я нахмурилась, но взобралась внутрь и, уместившись на сидении, бросила беспокойный взгляд на уходящего рыцаря. У меня не было причин не доверять ему. Он был лично выбран Ридрихом. А мой злодей явно знал толк в отборе людей. Вряд ли он бы допустил ко мне предателя. Но все же… Все же что-то очень сильно меня смущало. Очень. Сильно.
И пока карета медленно отъезжала от дворца, внутри все переворачивалось от волнения, и я сидела, как на иголках, то и дело ерзая на месте. Поглядывая в окно, я машинально сунула руку в скрытый карман платья, желая сжать плеть и подпитаться от нее уверенностью. Но мои пальцы поймали лишь пустоту, и по коже побежали мурашки.
Ее не было! Плети не было! Конечно, ведь после наказания того рыцаря я бросила плеть во дворе! Дура!
Так. Стоп.
Хорошо. Хорошо… Не время паниковать. Ну, подумаешь, задумался Брайан на секундочку… Это еще не повод обвинять его во всех смертных грехах. К тому же, нужно быть больным на всю голову, чтобы, будучи на службе у Ридриха, решится на его предательство. А Брайан, конечно, был молчуном, но поехавшим безумцем не был. Вроде бы. Кто этих тихушников разберет…
Так. Нет! Опять мысли не туда свернули!
Однако как бы я не пыталась себя успокоить и проделать дыхательные практики, которым научил меня отец, а разум уже объявлял полную боевую готовность и отчаянно разрабатывал планы на случай, если все это было одним большим заговором. Сердце в тревоге сжималось и помогало выбрасывать в кровь цистерны адреналина, из-за чего необходимость сидеть на месте стала для меня настоящим мучением.
Уж, лучше бы поскорее напали, честное слово!
А процессия карет меж тем чинно въехала в ворота города. На улице светило теплое приветливое солнышко, легкий ветерок игриво качал ветки деревьев с распускающимися почками, с улиц доносились обычные звуки города - стук молота о наковальню, крики зазывал на улице, ругань поспоривших меж собой торговок, завывание попрошаек…
Все было более, чем обыденно и спокойно. Беды ничего не предвещало, и вообще выглядело все так, словно мне не помешал бы курс психотерапии по снижению уровню тревожности. Только вот к сожалению, ни психологов, ни уж тем паче психиатров в этом мире не было.
Я откинулась на спинку сидения, прикрыла глаза и протяжно выдохнула, усилием воли расслабляя каждую напряженную мышцу в теле. Все в порядке. Все мои страхи и беспокойства - лишь побочный эффект бессонной ночи и разговора с отцом. Только и всего.
Мы спокойно доедем до главной площади, аристократы займут приготовленные для них места на трибунах, соберутся горожане Иргейса. Потом эрцгерцог произнесет речь и объявит приговор, затем выступит Кементина. После завершения официальной части Малькут полакомится заключенными, а затем мы вернемся во дворец.
А дальше… Дальше мне придется серьезно поговорить с Ридрихом. Знаю, что он не очень-то жалует беседы, но я больше не собиралась находиться в этом подвешенном состоянии.
Все было в порядке до тех пор, пока я не узнала, что Бог решил положить конец пребыванию демонов в мире людей и их господству над ними. Мы с Ридрихом больше не могли кружить вокруг друг друга и вариться в котлах собственных мыслей. Стратегия отмалчивания и попыток решать проблемы в одиночку больше не работала.
Сегодня я собиралась обрушиться на Ридриха со всем тем, что узнала о нем, и, наконец, рассказать о своих чувствах. Если он метался, если в нем боролись «светлые» и «темные» чувства, и это причиняло ему боль, то я стану для него якорем. Я приду к нему со всем тем, что у меня есть, распахну перед ним душу, выложу перед ним свое порой трусливое маленькое сердечко, а он пусть делает, что пожелает. Но хотя бы в одном мужчина не будет сомневаться - в том, что я была бесконечно и без памяти в него влюблена.
На моих губах невольно появилась улыбка, когда я попыталась представить, как он отреагирует. Должна ли я сначала немного подшутить над ним и назвать его «братиком»? Хотя какой там «подшутить»… Это смело можно назвать провокацией. Оставим, пожалуй, на крайний случай.
Погрузившись в свои фантазии, я вздрогнула от неожиданности, когда карету тряхнуло, затем она резко затормозила, и я по инерции полетела вперед, едва успев упереться руками в противоположное сидение, а не встретиться с ним носом.
Что за чертовщина?!
Снаружи послышались крики и лошадиное ржание. Только-только успокоившийся разум вновь поднял сигнальную тревогу, и я тут же бросилась к окну, желая узнать, что происходило. А происходила там… Засада.
Из крупа лошади торчала стрела, животное хрипело и фырчало от боли, а со всех переулков к экипажу стекались десятки вооруженных людей, которые теснили моих охранников.
Брайана нигде видно не было.
Черт!
Прямо на моих глазах один из мятежников с боевым кличем вонзил клинок в грудь одного из рыцарей, и я тут же шарахнулась от окна, забиваясь в угол. Сердце подскочило к горлу, вставая там комом, а внутри все перевернулось.
К счастью, мозг не дал мне поддаться панике и стал лихорадочно придумывать, что делать. Я снова в отчаянной попытке полезла в карман платья, но плеть там магическим образом не появилась.
Черт. Черт… ЧЕРТ!
Карету зашатало, кажется, кто-то толкнул ее сбоку, пытаясь пробить дверь, и тут рядом со мной возник маленький Шу.
— Я помогу! — решительно заявил он, глядя на меня своими огромными глазками.
У меня волосы на голове зашевелились от страха. От страха за него.
— Как ты поможешь?! — громок зашептала я. — Шу, сейчас не время для геройства.
— Я помогу, и тогда тебе больше не нужно будет призывать другое божественное воплощение! — не отступился он, нахмурив крошечные бровки, а затем рванул в сторону улицы.
Я попыталась его поймать, но было поздно. Маленькая голубоватая вспышка уже появилась на улице. Я тут же бросилась к окну, в тревоге наблюдая за тем, как малыш то и дело создавал сильные порывы ветра, которые буквально относили нападавших людей от моих охранников. Те не понимали в чем дело, но возможность не упускали и с возросшим боевым духом кинулись в атаку на противника.
Кажется, ситуация постепенно переворачивалась в нашу пользу, но радости я от этого никакой не испытывала. Приклеившись к стеклу, я с замирающим и обрывающимся сердцем искала мелькающую то тут, то там голубоватую вспышку, которая к моему ужасу с каждым порывом ветра становилось все более блеклой.
Господи-ты-боже-мой… Ради всего Святого!
— Шу… — пробормотала я с болью, боясь выпустить его из вида хоть на мгновение. — Пожалуйста, малыш, вернись. Этого достаточно.
А затем… Он исчез. С парализующим все тело ужасом я бегала взглядом по сражающимся воинам, пытаясь высмотреть своего духа, но порывы ветра стихли, а голубоватый огонек больше не появился ни в течение первого чудовищно долгого мгновения, ни во время второго.
Нет… Нет-нет-нет-нет-нет-нет…
Мой малыш. Мурашки прошли по всему телу. Мой крошечный дух, который был рядом, поддерживал в самое трудное время и всегда поднимал мне настроение своей непосредственностью.
Перед мысленным взором тут же вереницей пронеслись воспоминания о том, как он задрал юбки сейре Юлине, как помог мне найти нужную книгу, как я впервые соприкоснулась с духовным миром и увидела, насколько прекрасным был мой маленький помощник. Как он появлялся рядом, когда на душе выли волки, и начинал радостно кружиться и ласкаться ко мне, будто слова «печаль» для него не существовало вовсе.
