Ребенок по всем подсчетам должен был появиться на свет через два месяца. Каково же было моё удивление, когда однажды утром Кернар поднял панику и развел шумную деятельность, объясняя все лишь одной фразой: «Младенец умирает. Нужно срочно доставать его оттуда!»
Да, последнее время я чувствовала себя почти нормально, разве что не вставала вовсе и привыкла к легкому головокружению из-за повышенной температуры. А тут чуть ли не смертный приговор.
— Рано же еще!
— Ничего. Справимся.
Сперва я недоумевала, из-за чего мою комнату быстро превращают в подобие больничной палаты, а потом внутренности скрутило так, что я думала, умру на месте.
Боль. Жуткая, острая, будто меня кто резал изнутри, заставила заорать во все горло и скрутиться пополам на кровати.
— Держите её. Не позволяйте сгибаться! — кричит Кернар своим помощникам.
Мои руки отрывают от живота, а я неверящими глазами смотрю на кровь на своих ладонях.
Посмотреть на живот не дают. Кладут ровно на спину. Связывают. Хруст. Кричу. Задыхаюсь и последнее_ что вижу, перед тем как уплыть в небытие, это острие ножа, зависшего над моим туловищем.
Руар
— Руар?
— Да? — поднимаю голову от сложенных рук. Открываю глаза. Собран. Будто и не спал пару минут назад.
— Поздравляю. У тебя сын, — тихие слова.
Кернар стоит и улыбается, а я даже сказать ни слова не могу. Растерян. Не верю.
— Ты не рад?
— Где он?
— В спальне. Он недоношенный, но дышит сам. Хочешь посмотреть или уже завтра? День тяжелый был…
— Пойдем.
Выходим из гостиной и идем в спальню Маши.
— Маша жива? — спрашиваю по дороге, до сих пор чужим безразличным тоном.
— Утром смогу ответить точно. Она потеряла много крови. Некоторые кости сломаны. Мы опоздали. Ребенок успел ей навредить.
Осознаю новости, но ответить ничего умного не могу. Мысли разбежались по углам, попрятались.
— Примите наши поздравления, — кланяются парни у самых дверей. У всех лица счастливые, светятся.
Я же наверное бледен, словно мертвый.
Киваю. Молча вхожу в комнату.
Маша, окутанная коконом из энергетический сетей, лежит на кровати, укрытая простой белой простыней. Рядом с ней стоит один из учеников Кернара, наблюдает за сердечным ритмом и другими показаниями.
— Сюда, — дед указывает на небольшую кровать около окна.
Ступаю, куда указали. Вижу младенца и наконец впервые за этот день улыбаюсь.
— Он на человека похож, — скорее утверждаю, нежели задаю вопрос.
На белой пеленке лежит абсолютно голый человеческий малыш. Пять пальцев на каждой ручке и ножке. Маленький носик, губки.
— Присмотрись внимательнее.
Смотрю еще раз. И только со второго раза отмечаю небольшие сиреневые чешуйки на животике и щечках. Мой сын. Красавец.
— Полукровка? Он сможет оборачиваться?
— Пока рано об этом судить. Ранее полукровки ни разу не рождались. Он уникален.
— Сэмьюэль.
— Что?
— Его зовут Сэмьюэль. Мы с Машей решили так назвать мальчика.
— У меня уже подготовлен список кормилиц. Проверенные и образованные люди. Считаю, что их можно пригласить уже завтра…
